По окончании отпевания, девок заставляют прощаться с покойником и насильно принуждают целовать его открытый рот, набитый брюквенными зубами. Нечего и говорить, что один вид покойника производит на девушек удручающее впечатление: многие из них плачут, а наиболее молоденькие, случается, даже заболевают после этой игры.[2] Кончается игра тем, что часть парней уносит покойника хоронить, а другая часть остается в избе и устраивает поминки, состоящие в том, что мужчина, наряженный девкой, оделяет девиц из своей корзины шаньгами — кусками мерзлого конского помета.
В некоторых местах та же игра в покойника варьируется в том смысле, что покойника, обернутого в саван, носят по домам, спрашивая у хозяев: «На вашей могиле покойника нашли — не ваш ли прадедка?» Находящиеся в избе, разумеется, приходят в ужас. Бывали случаи, когда маленькие ребятишки падали в обморок и долго после того бредили.
К игре в покойника взрослое население относится с полным осуждением. В народе ходят слухи, что тот, кто изображает покойников, будет схвачен ими в лесу и утащен неведомо куда. Так, в Никольском у. Вологод. губ., рассказывают, что один парень, надевавший на святках саван, был утащен покойником в болото и отдан во власть дьявола. Дьявол долго бил парня дубиной, заставляя снять с себя крест и бросить в болото. Однако, несчастный, несмотря на жесточайшие мучения, все-таки не покорился и креста не снял, чем и спасся от смерти, отделавшись только тяжкими увечьями.
Но, несмотря на такие «страшные» рассказы, обычай рядиться покойниками еще очень распространен по всему нашему северу, и, в том же Никольском у. Вологодск. губ., покойниками наряжается не только молодежь, но и женатые мужики, и притом по нескольку человек сразу, так что в избу для посиделок врывается иногда целая артель покойников. У всех из них в руках туго свитые жгуты, которыми они беспощадно хлещут приезжих парней и девиц из чужой деревни (гостьев). Достается, впрочем, и своим девицам, которым, без лишних разговоров, наклоняют голову и хлещут по спине до синяков.
Из числа других игр, представляющих собой зародыш младенческой комедии, необходимо указать на очень распространенную «игру в барина». Эта комедия носит, несомненно, сатирический характер, и происхождение ее восходит ко временам крепостного права. В избу для посиделок ряженые вводят человека необыкновенной толщины, в высокой шапке, с лицом, густо вымазанным сажей, и с длинным чубуком в руках. Это и есть «барин». Подле него суетятся казачок, подающий огонь для трубки, и кучер (он же бурмистр), гарцующий верхом на палочке и хлещущий бичом то палочку, то девок. Барин неповоротлив, глух и глуп, кучер, наоборот, хитрая бестия, хорошо знающая барские вкусы и барскую повадку. Барин усаживается и начинает ворчать и ругаться, а кучер подобострастно вертится около и поминутно спрашивает: «Что прикажете, барин-батюшка?» — Самое представление начинается с того, что кучер, обращаясь к парням, спрашивает у них, не желает ли кто жениться, и приказывает спрашивать разрешение барина. Вслед за тем, один из парней приближается к барину, кланяется в ноги и говорит:
— Батюшка-барин, прикажи жениться.
— Что-о? Не слышу, — переспрашивает глухой барин.
— Жениться! — кричит во весь голос парень.
— Телиться?
— Жениться!
— Ягниться?..
— Жениться!
— А, жениться!.. Ну, что ж, женись, женись, выбирай девку!
Парень выбирает девушку. Товарищи его подхватывают ее под руки и подводят к барину. Девушка, разумеется, всеми силами упирается и не идет. Тогда кучер бьет ее «шелепугой» (бичом) и кричит: «Благодари барина, целуй барина». Как только девушку подведут к барину, с него как рукой снимет прежнюю апатию и сонливость: он делается необыкновенно подвижен, оживлен, рассыпается мелким бесом и то лезет целовать и обнимать девушку, то делает полные непристойности жесты. Кучер же в это время помогает барину ухаживать и придерживает увертывающуюся от поцелуев девушку. Потом к барину подходит второй парень, который тоже испрашивает разрешения жениться, и так продолжается до тех пор, пока все не переженятся.
В некоторых местах эта сатирическая комедия представляется с различного рода вариантами, причем характерно, что комедия не застыла в раз и навсегда определенной форме, а подверглась целому ряду изменений, сообразно с новейшими изменениями в судьбе барина. Так, например, в ней нашло отражение и современное помещичье оскудение. По крайней мере, наш смоленский корреспондент свидетельствует, что в Юхновском уезде действующими лицами пародии являются промотавшийся помещик и его слуга-пройдоха. Пародия начинается монологом помещика, который жалуется на трудные времена и на то, что народ от рук отбился. Ему, барину, сейчас нужны деньги, он вчера дотла проигрался в карты, а староста, между тем, не несет оброка,[3] хотя давно должен был бы явиться. От нетерпения, барин наконец кличет слугу:
— Ванька новый!
— Чего изволите, барин голый?
— Что-о? Что ты сказал?
— Я говорю: чего изволите, мол, барин?
Барин посылает слугу в лавку набрать товару в долг. Но слуга возвращается и говорит:
— Не дает лавочник-то. Говорит: этакому шаромыжнику да в долг давать? Твой, говорит, барин больше ничего, как мазурик…
— Молчи, молчи, дурак! — прерывает барин расходившегося лакея. Но лакей не унимается.
— Я что же с, я молчу… А только лавочник говорит: этакому, говорит, жулику — ив долг? Сохрани меня Боже… Ежели бы, говорит, порядочному господину — я с моим удовольствием, а твоему, говорит, беспартошному барину ни в жисть… Много, мол, развелось их нынче, рвани всякой…
Барин, наконец, не выдерживает и кидается на лакея с чубуком. Лакей убегает, и на его место является староста. Барин очень рад старосте, но боится прямо спросить про оброк и заводит разговор издалека, осведомляясь о деревенской жизни и о своем хозяйстве. Староста начинает с того, что на деревне все обстоит благополучно и незаметно возбуждает у барина надежду на получение денег. Но, как только эта надежда переходит в уверенность, староста докладывает, что хотя и все благополучно, но жеребец издох.
— Что? — кричит барин, — мой жеребец?
— Ваш, батюшка-барин, ваш. И дом сгорел.
— Что-о? Мой дом?
— Ваш, сударь, ваш. И рожь уродилась такая, что сноп от снопа — столбовая верста, а копна от копны — целый день ходьбы. — Помещик подавлен всеми этими известиями, а староста не унимается и выкладывает все новые и новые беды, пока барин не прогоняет его.
Кончается пьеса тем, что к барину является кредитор, и барин опрометью, без души, улепетывает от него на улицу.
Эта пародия очень нравится крестьянам, так что актеров-любителей не только принимают с распростертыми объятиями, но угощают и дарят деньгами.
До сих пор мы останавливались преимущественно на таких играх и забавах крестьянской молодежи, которые рисуют святочные развлечения нашего народа с отрицательной стороны. Но есть, разумеется, много игр совершенно невинных, характеризующих лишь наивность и простоту деревенских нравов. Из таких игр можно указать, для образца, хотя бы следующие: Игра в голосянку. — На посиделках какой-нибудь бойкий парень выходит на середину избы и громким голосом произносит:
Ну, давайте-ка ребята,
Голосянку тянуть.
Кто не дотянет,
Того за волосы-ы-ы-ы-ы!..
И парень, а за ним и все другие начинают тянуть это «ы» до бесконечности. Посторонние же посетители (ребятишки и пожилые) всячески стараются рассмешить участвующих в игре и тем заставить прервать звук «ы». «Эй, ты, Егорко, лопнешь! — кричат они какому-нибудь парню, — смотри, как шары-то (глаза) выпучил!» — Окрики эти сопровождаются обыкновенно самым заразительным смехом, и потому Егорка, не удержавшись, в конце концов, расхохочется и прервет звук «ы». Тогда на него наскакивает целая толпа и теребит за уши, за нос, за волосы. Азарт при этом бывает так велик, что теребят даже не участвовавшие в игре.
Почти такой же азарт вызывает игра в молчанку. Она состоит в том, что по команде «раз, два, три», все парни и девушки должны хранить самое серьезное молчание. Эта игра напоминает «фанты», потому что не выдержавшие молчания подвергаются какой-нибудь условленной каре, например: съесть пригоршню угля, поцеловать какую-нибудь старуху, позволить облить себя водой с ног до головы, бросить в рот горсть пепла, сходить на гумно и принести горсть соломы (последнее наказание считается одним из тягчайших, так как ночью на гумно не ходят, из опасения попасть в лапы «огуменника», одного из самых злых домашних чертей). Исполнение штрафов за нарушенное молчание производится по всей строгости уговора, а если кто-нибудь откажется съесть, например, уголь, то его начинают «катать на палках». Для этого толпа бойких ребятишек находит где-нибудь три-четыре круглых и гладких полена, раскладывает их на пол и всей артелью валит на эти поленья виновного, после чего парни подхватывают несчастного за руки и за ноги и начинают катать по поленьям (операции этой очень часто подвергаются и девушки, хотя и кричат при этом от боли).
