На протяжении предшествующих веков европейцы по-разному видели далёкие континенты. Менялись побудительные причины, заставлявшие их вглядываться в очертания иных миров и погружаться в иные культуры. Размытыми были и границы самого понятия Востока.
Ко времени открытия Европой древних восточных цивилизаций под этим термином понималась та культурно-историческая данность, которая была объектом изучения ориенталистики: страны Азии, Африки и Латинской Америки. Древние греки первыми противопоставили себя Востоку (т. е. в то время Персии и другим землям, лежащим к востоку от греческого мира). С самого начала это понятие было не просто географическим, но и ценностно-окрашенным; оно обозначало противопоставленность эллинов варварам, цивилизованности — дикости. Ценностный аспект был однонаправлен, всё варварское, восточное, отвергалось, всё эллинское превозносилось как единственное достойное человека.
Со временем подобный взгляд вырос в устойчивую традицию, которая возвела европейские ценности в ранг непогрешимых и безоговорочных. Восток же неизменно обозначал для европейца иной образ мыслей и тип жизнеустройства, нежели тот, к которому принадлежал он сам. Всё, что было связано с Востоком, воспринималось в виде некоей перевёрнутой формулы, с помощью которой постигалось и оценивалось собственное существование.
Какие бы трансформации не претерпевало понятие Востока в разных системах западных взглядов, европейское сознание неизменно колебалось между двумя крайними полюсами: европоцентризмом, возвеличивающим Запад, и востокоцентризмом, воспринимающим Восток как мир особого духовного богатства, породившего всю человеческую культуру (вспомним лозунг «панвавилонистов» — «свет с Востока»). Запад всегда видел себя в противопоставлении Востоку, и далеко не всегда ему удавалось преодолеть опаску и насторожённость в отношении других культур.
Такова была установившаяся традиция восприятия Востока Западом, когда в середине прошлого века развернулось изучение его древнейшей истории на основании документальных свидетельств — памятников материальной культуры и письменности.
О том, что некогда существовал Древний Египет, страна загадочная и удивительная, было известно всем. Память об этой великой цивилизации, погибшей чуть ли не две тысячи лет тому назад, сохраняли не только величественные развалины Нильской долины, безмолвными стражами возвышавшиеся над быстротекущим временем. О великих пирамидах, загадочных сфинксах, таинственных и мстительных призраках, несметных спрятанных сокровищах рассказывали арабские сказки. Много занимательных историй, увлекательных и красочных, оставили потомкам искусные рассказчики — греки, хорошо знавшие Египет. II наконец, всем известны драматические события, связанные с Египтом, о которых говорится в Библии. И всё же должна была пройти не одна сотня лет, прежде чем древний Египет пережил своё второе рождение и стал известен Западу. Поход Наполеона в Египет и последовавший вслед за ним «поход» Шампольона в глубь тысячелетий — расшифровка письменности с помощью Розеттского камня — дали ключ к познанию древних тайн, столь долго и ревниво оберегаемых временем «за семью печатями».
Гораздо меньше повезло современнице Древнего Египта — Месопотамии, лежащей между Тигром и Евфратом. Здесь не было величественных сооружений, испещрённых таинственно-зачаровывающими иероглифами, сохранённых от разрушения в сухих песках, как в долине Нила. Не было и древних сокровищниц, поражавших воображение роскошью и безудержной алчностью древних владык. Едва ли могли вызвать священный трепет развалины кирпичных сооружений, погребённые под грудами щебня, песка и грязи, каждая из которых выдавалась местными жителями за Вавилонскую башню, ту самую… Пустыня и болота простирались на месте некогда могучей цивилизации, и только возвышающиеся среди них холмы сохраняли погребённые в них свидетельства о блистательном и ярком прошлом великих городов Двуречья.
Руины и надписи этой цивилизации также в конце концов заговорили, сдавшись в неравной битве с проницательными учёными-дешифровщиками, и рассказали о породившей их несколько тысяч лет тому назад цивилизации более или менее подробно и обстоятельно.
Были открыты и другие страницы древней истории Востока, известные до той поры лишь по упоминаниям в Библии и в книгах античных авторов: государства хеттов, финикийцев, Элам, Урарту.
И совсем не повезло древнейшей цивилизации в долине Инда, которую открыли позже других, в 20-х годах нашего столетия индийские археологи Д. Р. Сахни и Р. Д. Банерджи.
Она существовала в одно время с древним Египтом и Месопотамией и занимала площадь бо`льшую, нем обе её великие и прославленные современницы, вместе взятые. Но в отличие от них, она была предана полному забвению: словно плотный занавес опустился над сценой, где было сыграно великое действо, которое мы называем теперь протоиндийской, индской (по названию реки Инд — главной водной артерии территории), или хараппской цивилизацией (по названию одного из главных мест раскопок в Хараппе, округ Монтгомери, Пакистан). Её древнейшее самоназвание нам пока неизвестно.
После гибели этой цивилизации прошло немало веков, завеса времени становилась всё плотнее и непроницаемее. Ни в самой Индии, ни за её пределами учёным не удалось обнаружить пока явных и достоверных указаний и свидетельств о давнем блистательном прошлом этой страны. Смутные воспоминания, как о далёком сновидении, сохраняются в местных мифах, преданиях и легендах, но мы не всегда уверенно можем различить их непознанный облик.
Открытия архаических цивилизаций изменили карту древнего мира и уточнили его известные хронологические границы. До недавнего времени в исторической науке было принято излагать историю человечества с Месопотамии, Передней Азии и Египта, которые входили в так называемый «плодородный полумесяц». Развитие археологии показало, что рога полумесяца вытягиваются всё дальше, чем их обозначил Джеймс Н. Брестед, введший этот термин, и захватывают долину Инда, долины великих китайских рек, пустыню Сахару, которая также представляла собой один из древнейших очагов культурной зоны. Как отмечал Д. А. Ольдерогге, «„плодородный полумесяц“ представляет собой как бы остатки той обширной области, где происходило постепенное освоение дикорастущих злаков и введение их в культуру и где начиналось одомашнивание крупного рогатого скота, коз и овец» [27, с. 13].
Самостоятельные очаги древних цивилизаций существовали и в Новом Свете с основными центрами в Перу и в Мезоамерике. В Европе лишь цивилизация, возникшая на островах и полуостровах Эгейского моря, может быть сравнима по древности с некоторыми более поздними из древневосточных цивилизаций.
Таким образом, цивилизация долины Инда представляла собой один из ареалов древнейшей культурной зоны, весьма обширной в географическом отношении, экологические условия которой способствовали возникновению и развитию деятельности человека по окультуриванию дикорастущих злаков и доместикации скота.
Европа в ту древнейшую эпоху была отдалённой и заброшенной окраиной Старого Света, значительно отстающей в своём развитии от Азии и Африки. Она оставалась в положении провинциальной Золушки, ютящейся на задворках ойкумены, до появления высокоразвитой микенской цивилизации, которая положила начало медленному восхождению Европы к главенствующим ролям на исторической сцене. На сравнительно позднем этапе исторического развития Европа заняла центральное место и довольно долго его удерживала, вытеснив на периферию Азию и Африку, у которых она в своё время немало взяла в культурном отношении. Тот период, когда Европа была центром, и породил устойчивый комплекс европоцентристского превосходства, о котором было сказано выше. Поэтому хотелось бы специально подчеркнуть, что в III–II тыс. до н. э., т. е. в эпоху существования древних восточных цивилизаций, соотношение мировых культур и отношение центра и периферии были иными, чем это видится сейчас, из XX в., и до центральной позиции Европе было ещё далеко. Отсталая периферия, она и помыслить не могла тогда о грядущей роли авторитарного культурного образца. Не только соотношение центра и периферии, но и вся пирамида культурной иерархии выглядела тогда иначе, чем привычная для нас картина. Это небольшое отступление может помочь читателю правильно оценить перспективу, вернее, ретроспективу, в которой надлежит рассматривать протоиндийскую цивилизацию, и выбрать нужный масштаб для определения её достижений.
Итак, в долине Инда и Пятиречья в III–II тыс. до н. э. существовала одна из величайших цивилизаций древности. Благодаря совместным усилиям пакистанских и зарубежных археологов, ведущих изыскания в Индии и Пакистане с 20-х годов нашего века, а также трудам историков, этнографов, лингвистов (количество их специальных исследований насчитывает не одну сотню) постепенно вырисовывается её облик: временные и пространственные границы, местные истоки формирования, отдельные черты хозяйственного комплекса и стилевые характеристики культуры, причины её затухания и отдельные линии её дальнейшей судьбы.
