Определяющим стало наплевательское отношение к окружающим и самим себе, установка совершать всегда только то, что хочется сию минуту. Мораль оказалась повернутой на 180 градусов: все, что считалось аморальным у нормальных людей, на улице становилось внешним проявлением «нравственности». Это отчетливо выразила группа Slits в песне «Враг №1»:
Если тебе нравится белый цвет, я буду черной,
Если ты любишь черный, я буду желтой,
Если ты ценишь рациональное, я буду безрассудной,
Если ты дорожишь рассудком, я буду ненормальной,
Если ты любишь мир и цветы, я принесу ножи и цепи.
Этакий дух противоречия встает за этими строчками.
Высмеять все привычное и устоявшееся, разрушить создаваемое веками, раз оно на пользу не всем, а лишь тем, кто в бриллиантах, — так и пробила себе дорогу идеология панков — идеология противления злу бессильным насилием… над собой и окружающими.
Но здесь важно отметить, и об этом еще будет сказано ниже, что нового внес панк-бунт в молодежный рок-протест по сравнению с предыдущими годами и даже «первой рок-революцией». Удар наносился не только и не столько по знакомым «мишеням» — религии и так называемой буржуазной морали, что обычно выливалось в пропаганду секса и свободной любви, но и по основным общественным устоям вообще — истеблишменту, милитаризму, королевской семье и т. д. Это, например, звучит у Clash. Вот слова из песни «Белое восстание»:
Вся власть у тех,
Кто
В состоянии купить ее.
Мы ходим по улицам, как цыплята…
И все делают то, что им говорят…
Я хочу, чтобы восстали люди
С белым цветом кожи.
Белое восстание — мое восстание.
Итак, предыстория панк-рока закончилась. 6-го ноября 1975 года началась вторая рок-революция. В этот день в Лондоне в Колледже искусств Святого Мартина состоялось первое публичное выступление ансамбля с вызывающим названием Sex Pistols. Группа исполнила всего пять композиций собственного сочинения, после чего напуганный сотрудник колледжа вырубил электричество. Концерт длился 10 минут.
Несмотря на неудачи, о Sex Pistols заговорили. В основном благодаря скандалам, которые сопутствовали появлению музыкантов в любых местах. Их ругали и костили, как никого еще не ругали и не костили в рок-музыке. «Мелоди Мейкер», ведущий английский еженедельник, обрушился на них с разгромной рецензией. Ответственный работник корпорации грамзаписи «WEA» Дейв Ди в интервью дал им такую оценку: «С музыкальной точки зрения это просто немузыкально. В том, что они исполняют, нет дисциплины — поэтому у меня не может проснуться любовь к ним. Я не думаю, что у этого направления есть хоть какое-нибудь будущее». А великий труженик рок-музыки Фил Коллинз небрежно отмахнулся: «Да у них просто нет таланта».
Конечно! И даже больше: у них не только не было таланта — они играть-то на музыкальных инструментах умели кое-как. В этом и заключалась идея панк-рока! Они играли свои песни не ради музыки, или развлечения, или денег, а ради таких же, как они сами, уличных мальчишек и девчонок. Они одевались так же, думали так же, действовали (читай: хулиганили) так же. Плоть от плоти — улица
Между прочим, так начинали многие рок-борцы: Beatles выходили на сцену с унитазными сиденьями на шее, Who разламывали каждый вечер дорогостоящую аппаратуру, Rolling Stones выгоняли из ресторанов и отелей за внешний вид — они были героями своего поколения. Они одевались так же, как все, были рядом и доступны. Это покорило молодежь. Равенство и братство — наивно и немного романтично, но, возможно, так оно и было.
А кто же еще мог стать во главе молодежи, у которой остался лишь один лозунг: «Бороться против всего»? Нон-конформизм рок-н-ролла давно уже был забыт. Рок-ансамбли увязли в тоннах электроинструментов и другой аппаратуры, их опусы в домашних условиях невозможно было воспроизвести, как когда-то песни Beatles или Rolling Stones. Рок-музыканты 70-х из Yes, Genesis, Deep Purple, Led Zeppelin, Pink Floyd превратились в бизнесменов и жили в особняках, разъезжали в лимузинах под охраной телохранителей. У них уже не осталось точек соприкосновения с молодежью. 12-минутные гитарные соло или диско-танцы под фонограмму не имели никакого отношения к уличным пацанам или молодым безработным
Это почувствовали несколько раньше панков так называемые паб-рокеры. В середине 70-х годов в Англии было много паб-рок-групп, главной целью которых было возвращение назад, к истокам рок-н-ролла — Чаку Берри и Литтл Ричарду. Но больших успехов эти группы не добились. Их приглашали выступать в основном в местные пабы типа пивных, а там аудитория была отнюдь не молодая, подвыпившая, желающая лишь спокойно отдохнуть и развлечься — в общем, среда, неподходящая для протестов. Постепенно паб-рокеры скатились до ансамблей при танцплощадках.
Поэтому-то панк и предложил создать свой собственный альтернативный мир рок-музыки, который не требует десятков тысяч долларов на покупку дорогостоящей аппаратуры, не нуждается в контрактах с солидными звукозаписывающими компаниями, не заинтересован в продаже пластинок миллионными тиражами. Все, что требуется этой самодеятельности, — пара дешевых гитар да ударная установка: каждый, обладающий минимальными музыкальными способностями (хотя и это необязательно), может организовать ансамбль под крышей собственного дома.
Вехой в становлении британского панк-рока стал фестиваль, прошедший 20/21 сентября 1976 года в лондонском клубе «100». К этому времени лидер Sex Pistols Джонни Лайдон уже взял себе псевдоним Джонни Роттен (англ. rotten — прогнивший) и превратился во «врага общественности № 1», став одновременно лидером «потерянного поколения».
Первая же песня Sex Pistols, получившая известность, — стала эталоном для всех подражателей: «Анархия в Соединенном Королевстве». В диком темпе Роттен словно плевался словами:
Я анти-Христос,
Я анархист!
Не знаю, чего я хочу,
Но знаю, как этого добиться.
Я хочу уничтожать прохожих,
Потому что желаю быть самой анархией.
Ненависть к общественному устройству так и рвалась у него наружу. Он говорил: «Я хотел бы взорвать весь этот мир. Грязный, отвратительный мир…» Выступая по национальному телевидению, музыканты Sex Pistols сквернословили во время интервью, говорили гнусности. Добропорядочная, чопорная Англия была шокирована.
На фестивале атмосфера была запанибратская. Выступали все основные группы, успевшие народиться за последние полгода под влиянием Sex Pistols: Clash, Subway Sect, Siouxsie & the Banshees, Damned, Vibrators, Buzzcocks. Из Франции специально приехали Stinky Toys. У этих ансамблей музыка и текст во многом были похожи. Главное — они были в массе своей дилетантами и старались копировать Sex Pistols. Песни, как правило, не продолжались более двух минут, исполнялись в очень быстром рок-н-ролльном темпе с однообразной басовой партией, подчеркивающей ритм. Многие старались звучать нарочито резко, немелодично, певцы хрипели, давились, орали, визжали в микрофон. Зачастую песни производили впечатление сырого, недоделанного материала. И все же это не помешало известному и очень популярному в те годы рок-гитаристу Крису Спеддингу сказать: «Они выглядели и звучали хорошо. Большинство групп скучны, а панк — нет. Они пришли в самое время. Я не понимаю, почему их некоторые критикуют… Очевидно, они плохо слышат».
Из выступавших на фестивале ансамблей наибольший успех сопутствовал, конечно же, Sех Pistols. Из других групп лучше всего смотрелись Clash и Damned. Subway Sect не имели ничего своего за душой. Утверждая: «Мы говорим, что хотим», музыканты во всем повторяли Sex Pistols. У них не было собственной аппаратуры и места для репетиций, поэтому они неотступно следовали за Clash и, как только те отставляли в сторону свои гитары, «сабвэйсектовцы» немедленно «пользовались моментом» и начинали репетировать. Правда, отсутствие аппаратуры — общая беда «подпольных групп»: их участники были, как правило, очень бедны. В связи с этим на фестивале произошла одна символичная история, о которой необходимо упомянуть.
Для выступления группы Siouxsie & the Banshees потребовалась ударная установка и гитары. Договорились с добряками Clash, что те дадут им свои. Но когда «клэшевцы» увидели, как Сиукси напяливает себе на руку повязку со свастикой, они тут же отказали ее группе в аппаратуре. «Мне кажется, она не совсем понимает, что делает, — сказал менеджер Clash Бернард Родз. — Мы не хотим иметь ничего общего с ЭТИМ».
Среди песен, звучавших два вечера в клубе «100», были всякие. Но общий настрой можно представить себе по названиям: «Скука», «Лондон в огне», «Я сражался с законом…» Панки пели о самих себе: о нищете и очередях за пособием по безработице, о детской преступности и неумолимом подорожании жизни, о жестокости на улицах и о наркомании, хаосе и анархии, о существовании вместо жизни, о нежелании подчиняться чужой воле и жажде быть свободными. Их песни были наполнены смутным недовольством, обделенностью и полной безнадежностью. Сокрушающий нигилизм сквозил во всем, словно панков тошнило от собственной жизни.
