Жан-Поль Тюийе - Цивилизация Этрусков

Что касается Тарквиниев, необходимо процитировать последнюю надпись, хоть она была выполнена на латинском, а не на этрусском языке. На дне чаши в стиле буккеро, датируемой последней третью VI в. до н. э., была сделана надпись «гех». Исключительное положение надписи указывало на то, что этот предмет не использовался в быту, а был предназначен для ритуального действа, возможно, имевшего отношение к жрецам начала Республики. Однако нельзя исключать тот факт, что речь могла идти и о самом царе.

Спуринна, очевидно, был в Риме не единственным этруском. Их именем в Риме названа одна из улиц, расположенная между храмом Диоскуров и базиликой Юлия. Эта узкая улица — всего лишь 4 метра в ширину, как и все улицы Форума, — начиная с республиканской эпохи, имела дурную славу, поскольку, по словам Платона, именно там можно было встретить мужчин-проституток. Но там были также и лавки парфюмеров, а Гораций сообщает нам что там находилась знаменитая книжная лавка Сосиев. На этой улице также возвышалась статуя Вертумны, бога фруктовых садов и фруктов, о котором Варрон говорил как о главном боге Этрурии, а Проперций пространно описывал его в одной из своих элегий.

Влияние этрусков на римскую цивилизацию, согласно античным источникам, было многочисленным и разнообразным — ив политической, и в религиозной, и в культурной жизни. Достаточно один раз почитать Тита Ливия, чтобы осознать размах градостроительных работ, предпринятых этрусскими царями и прежде всего Тарквинием Приском. Римский историк выделяет три крупных вида работ: осушение низин и болотистых местностей Рима, строительство храма Юпитера Капитолийского и сооружение Большого цирка (ипподрома).

Что касается первого пункта, то уже в Античности бытовало единогласное мнение, что этруски были «мастерами гидравлики». Они установили в своих городах целую сеть водостоков и канализационных канав. Больше всего впечатляют водостоки Марцаботто, идущие вдоль основных осей города. Этруски также сумели дренировать вулканические и непроницаемые для воды почвы Южной Этрурии с помощью сети подземных каналов. Именно таким образом они смогли противостоять эпидемии малярии, опустошившей окрестности Рима, — эта болезнь вновь и вновь возобновлялась вплоть до новейшего времени. Нельзя сомневаться в этрусском происхождении восхитительного колодца в Перудже, имеющего глубину 37 м и ширину 5,6 м. После некоторых споров теперь считается, что «Понте Содо» («Крепкий Мост») в Вейях также был этрусским: этот туннель, вырытый в туфе, позволял откачивать воды с территории Вальчетты, часть земель которой была постоянно затоплена и, следовательно, непригодна для земледелия.

В Вейях и во многих других городах Южной Этрурии нет никаких сомнений в том, что куникулы, подземные каналы (1,70 м в высоту и 60 см в ширину), через которые откачивалась стоячая вода, поступавшая из вертикальных колодцев, были созданы в этрусскую эпоху. Известно, что римляне во время осады Вейев воспользовались одним из этих куникулов, чтобы проникнуть в этрусский город. Во время той же осады этруски сумели создать водоотводный канал из озера Албен, чтобы избежать затопления прилегающих территорий во время паводка. Не будем покидать территорию города Вейи, не отметив наличие огромного водоема архаического периода на акрополе Пьяцца д’Армии, который находился под открытым небом. Необходимо уточнить, что туф в этом регионе было весьма просто копать, и можно было сопоставить эти дренажные работы с дорожными: во многих городах к западу от озера Больсена этруски вырыли в туфе на многометровой высоте очень живописные дороги.

Однако форум не был единственной болотистой низиной в Риме. Та же проблема была и в долине Мурчи, что между Палатином и Авентином, где протекал ручей. Для строительства здесь Большого цирка необходимо было провести осушительные работы, чтобы вывести стоячую воду в Тибр. Именно этруски смогли это осуществить. Описание этого архаического цирка с его деревянными трибунами для знати, покрытыми тентом, данное Титом Ливием и Дионисием Галикарнасским, полностью подтверждаются этрусскими фресками из Тарквиниев. Их можно увидеть в гробнице Колесниц (рис. 14), датируемой примерно 500 г. до н. э.: зрители сидят на высоких скамейках, наблюдая за разными атлетическими соревнованиями и за гонками на колесницах (последние и дали название этой гробнице, обнаруженной в XIX в.). На этой этрусской фреске на почетных местах иногда фигурируют зрительницы, и нельзя не отметить разношерстный характер публики, что свойственно Риму, во всяком случае, в цирке. Для Овидия, в эпоху Августа, цирк оставался идеальным местом для попыток соблазна. У греков было другое отношение к атлетическим и конным состязаниям, и, вероятно, этруски были причастны к тому привилегированному положению, которое было даровано римской женщине, во всяком случае, в том, что касается спектаклей.

Этрусское влияние на римские игры и культурную жизнь не ограничивалось одними лишь постройками и оборудованием. Вся программа и технические элементы конных скачек были заслугой этрусков, и все это — уже в эпоху царей. И когда Тарквиний Старший, по словам Тита Ливия, организует роскошные игрища в Риме после победы над латинскими народами, он велит доставить кулачных бойцов и лошадей главным образом из Этрурии. Весьма любопытно, что одна из расписных гробниц Тарквиниев, гробница Олимпиады (ок. 530 г. до н. э.), кажется, иллюстрирует это событие: на одной стене показаны боксерский поединок и скачки на колесницах. Однако детали еще более показательны: техника этрусских и римских возничих одинакова, они завязывали узлом вожжи вокруг талии, чтоб не выронить их во время скачек. Очень опасная техника при падении (поломке), которая совсем не использовалась греческими возничими. Снаряжение этрусских и римских возничих также очень сходно — короткая туника, отличавшаяся от длинной тоги, которую носили их греческие коллеги, в частности возничий из Дельф. Естественно, цирковые выступления не были единственными, носившими этрусский отпечаток: считалось, что сценические представления также появились в Риме с приходом этрусских гистрионов, которые были в большинстве своем танцорами. Однако это происходило, вероятно, около 367 г. до н. э., то есть уже не в эпоху этрусских царей, как в случае с конными состязаниями.

В ряду масштабных работ царя Тарквиния не последнее место занимало строительство храма Юпитера на Капитолийском холме. Храм по своим внушительным размерам и убранству был крупнейшим в Центральной Италии в свою эпоху. Он был возрожден во всем своем величии благодаря современным раскопкам, проводимым вследствие реконструкции капитолийских музеев. Любопытно, что долгое время наиболее «этрусской» чертой являлась та, которую в настоящее время мы, скорее, назовем «римской»: этот храм, посвященный триаде Юпитера, Юноны и Минервы, характеризуется наличием трехнефной целлы, расположенной позади пронаоса, фронтальной колоннады. Витрувий, архитектор августовской эпохи, описал эту тройную целлу как типичную для тосканского храма. Однако теперь исследователи прекрасно осознают, что мало этрусских храмов имеют эту характерную черту. Она встречена только в храме Бельведера в Орвието и в храме А в Пирги (ок. 470 г. до н. э.).

Однако нельзя отрицать существование такого типа планировки в Этрурии. Тройные элементы можно обнаружить и в погребальной архитектуре (Цере — гробница Кресел и Щитов, гробница Греческих Ваз), а также в домашней архитектуре (Акваросса). Что же до этрусских триад в религии и культуре, то исследователи часто хотят видеть их повсеместно, даже там, где их может не быть. Например, в Поджо Чивитат (Мурло), где американским археологам на терракотовых архитектонических плитах привиделась не одна, а целых две божественные триады: небесная триада, в которую входили Тиния (Юпитер), Юни (Юнона) и Менерва (Минерва), и хтоническая триада, состоящая из Цереса, Либера и Либеры. Коль скоро этот вопрос, архитектурный и религиозный одновременно, остается открытым, неоспоримо, что архаический римский храм хранил в себе отпечаток этрусской культуры в своей общей планировке, подиуме и, в частности, отделке. Внушительные размеры капитолийского храма Юпитера доказывают, кстати, что Рим в VI в. до н. э. ни в чем не уступал другим этрусским городам. Можно предположить, что Рим не просто был этрусским городом, но одним из крупнейших этрусских городов.

Общественная и сакральная архитектура не была единственной сферой, где вклад этрусков был подчеркнут традицией. Эта тенденция распространилась и на частное жилище: широко распространенные в италийском домостроительстве атриумы считаются этрусскими по происхождению. Само слово было сопоставлено Варроном с портом Адрией: определенно известный топоним, поскольку он подарил название Адриатике. Известно, что древние обожали слова фантастического происхождения, и все же странно, что атриум сопоставлялся, в общем то, со второстепенным и отдаленным от центра городом паданской Этрурии. Существует также понятие «тосканский атриум», в котором отсутствуют колонны. Отсутствие в ряде случаев центрального водоема заставляет некоторых современных исследователей полагать, что это был просто крытый двор, а не настоящий атриум. В настоящее время жилище, раскопанное на южном склоне Палатина, подарило нам прекрасный пример аристократического жилища с атриумом последней трети VI в. до н. э.