Если попытаться разместить различные типы норм на предложенной выше двухмерной матрице, то получится нечто вроде Диаграммы 3.
Диаграмма 3. Матрица норм — 2
Например, правила, которые регулируют деятельность автомобильного пула*, лежат в секторе рациональных и спонтанно формирующихся норм. Иными словами, такие правила вырабатываются не централизованно, но обычно после обсуждения и опытной «обкатки» среди участников. Формальное право, внедряемое как диктатурами, так и демократиями, следует отнести к разряду рациональных и иерархических норм. Сюда относятся выработка конституций, социальная инженерия и прочие усилия по руководству обществом сверху. Обычное право, напротив, возникает подобно регламенту автомобильного пула, то есть спонтанно и рационально. Организованные религии откровения обычно регулируются иерархически, их происхождение объясняется ссыпками на высшую силу, Бога, а диктуемые ими правила не подлежат рациональному обсуждению. Некоторые народные религии (типа даосизма или синтоизма в Восточной Азии), а также квазирелигиозные культы возникают нецентрализованно и не нуждаются в рациональной санкции. Соответственно, эта разновидность религиозных норм будет располагаться в нижнем левом и нижнем правом секторах. Наконец, нормы, коренящиеся в биологии, заполняют сектор иррационального и стихийного. В частности, именно здесь находится табу на инцест. Новейшие исследования свидетельствуют, что социальный запрет на кровосмешение, несмотря на всю его условность, коренится в естественном отвращении человеческих существ к сексуальным контактам с близкими родственниками.
Можно предположить, как это делают многие, что по мере модернизации общества новые нормы и установления возникают в основном не в нижних, а в верхних квадратах, и в первую очередь в верхнем левом (отражающем компетенцию государства). Понятийный ряд, привычно выстраиваемый в связи с модернизацией такими теоретиками, как Генри Мейн, Макс Вебер, Эмиль Дюркгейм и Фердинанд Теннис (рационализация, бюрократизация, переход от статусных взаимоотношений к контрактным и от Gemeinschaft— к Gesellschaftj, весьма характерен. Он показывает, что формально-рациональная легальная власть, делегируемая государству, в современных обществах оказывается главным источником порядка. Правда, всякий, кто пытался пробраться сквозь дебри неписаных правил, регулирующих взаимоотношения полов в современной Америке, знает, что неформальные нормы никуда не исчезли и едва ли исчезнут в ближайшем будущем.
Поскольку люди более восприимчивы к нормам, устанавливаемым иерархической властью, а не порождаемым «расширенной сферой человеческого взаимодействия», о которой говорил фон Хайек, было бы полезно более пристально взглянуть на два квадрата, занимающих правую половину Диаграммы 2. Это поможет нам осознать пределы и ограничения стихийного порядка. «Самоорганизация» стала волшебным словом не только для экономистов, но и для специалистов по информационным технологиям, консультантов по вопросам менеджмента и профессоров школ бизнеса. Но, тем не менее, такого рода порядок способен возникать лишь в строго определенных условиях, а универсальной формулы, которая обеспечивала бы эффективную координацию в группах, просто не существует.
Правила пулов
В минувшие годы теоретическими и эмпирическими исследованиями стихийно складывающихся отношений занималась в основном экономика и смежные дисциплины. Многие труды этого жанра посвящены происхождению норм, касающихся права собственности.13 Особо сложную проблему общественной кооперации представляют собой ресурсы общего использования, такие как пастбища, леса, грунтовые воды и тому подобное, поскольку именно с ними связано явление, которое Гарретт Хардин назвал «трагедией общин».14 Суть его в том, полагает упомянутый автор, что пастбища истощаются, а в реках пропадает рыба. Согласно Хардину, проблему распределения общих ресурсов способна разрешить только иерархически устроенная власть в лице карающего государства или даже наднационального регулирующего органа.
В противовес иерархической трактовке происхождения норм многие экономисты выдвигают стихийный подход. В широко цитируемой статье Рональда Коза, называющейся «Проблема социальных затрат» и написанной на основе богатого правового и экономического материала, утверждается, что когда трансакционные издержки равны нулю, изменение формальных правил ответственности не влияет на распределение ресурсов.15 Но проблема применения «теоремы Коза» к реальным ситуациям состоит в том, что трансакционные издержки почти никогда не бывают нулевыми. Как правило, выработка частными лицами справедливых договоренностей друг с другом дается нелегко, особенно если они не равны в имущественном или властном плане.
С другой стороны, экономисты не раз отмечали, что трансакционные издержки заметно меньше в тех ситуациях, где имеет место самоорганизация, а социальные нормы созидаются снизу. В данной связи Роберт Сагден упоминает о традициях дележа древесины, выбрасываемой на английские пляжи, согласно которым пришедший первым получает свою долю в первую очередь, но при этом никогда не забирает себе все.16 Роберт Элликсон также приводит многочисленные примеры стихийно вырабатываемых установлений в экономике. Например, в XIX столетии американские китобои часто оказывались на грани конфликта, когда кит, загарпуненный одним судном, освобождался, а потом вновь захватывался другим, не тратившим время на его выслеживание. В результате был выработан детализированный свод неформальных правил, позволяющих снимать противоречия и делить добычу по справедливости.17
Большая часть литературы, посвященной спонтанному нормотворчеству, состоит из перечисления всевозможных случаев и ситуаций и не позволяет понять, насколько часто новые нормы складываются под влиянием стихийных факторов. Единственным исключением можно считать работу Элинор Острем, собравшей около пяти тысяч примеров совместного использования тех или иных ресурсов, — число, которое позволило ей делать эмпирически состоятельные обобщения, касающиеся изучаемых явлений.18 Основной вывод этого автора заключался в том, что человеческие сообщества в самые разные эпохи и в различных местах находили способы преодолевать «трагедию общин», причем происходило это гораздо чаще, чем принято думать. Многие из предлагаемых решений не имели отношения ни к приватизации общих ресурсов (способ, зачастую выбираемый экономистами), ни к государственному регулированию (вариант, поощряемый неэкономистами). Вопреки предложениям и тех, и других, общины оказывались в состоянии рационально формулировать неформальные (а иногда и формальные) процедуры раздела общих богатств, в которых соблюдалось равенство, и которые, в то же время, не допускали преждевременного их истощения. Такие решения формулировались при том же условии, которое позволяет преодолевать, причем для обеих сторон, «дилемму узника». Упомянутым условием выступает повторяемость одних и тех же ситуаций. Иначе говоря, если люди знают, что им и дальше придется жить бок о бок в сообществах, где стабильное сотрудничество будет вознаграждаться, они проявят интерес и к приобретению доброй репутации, и к наказанию тех, кто нарушает принятые правила.
Из работ Элинор Острем и ее единомышленников следует, что стихийный порядок устанавливается лишь там, где имеется строго определенный набор условий. Именно поэтому во многих случаях его либо не удается достичь, либо он приводит к исходам, не слишком благоприятным для общества в целом. Острем отмечает, что попытки регулировать пользование общими ресурсами часто проваливаются. В перечисляемых ею закономерностях самоорганизации приводятся несколько серьезных причин, в силу которых общества далеко не всегда добиваются нужных решений.
Размер. Манкур Олсон указывал, что проблема «отщепенцев» обостряется по мере разрастания группы, поскольку отслеживать поведение индивидов становится все сложнее и сложнее. Совместно практикующие врачи или партнеры по адвокатской фирме обычно видят, когда один из них работает недостаточно усердно; но на фабрике, где заняты десять тысяч рабочих, за всеми уследить невозможно. Более того, когда группы становятся еще больше, система просто надламывается. Отслеживать репутацию отдельных лиц становится все сложнее; контроль и применение карательных санкций делаются дорогостоящими, а требования экономии вынуждают общество сворачивать отправление этих функций.
Границы. Для того, чтобы состоялось стихийное складывание норм, очень важно обозначить четкие границы группового членства. Если вступать в группу или покидать ее можно, когда заблагорассудится, или если неясно, кто является членом, а кто нет (и, соответственно, непонятно, на кого распространяется право пользования ресурсами группы), то у индивидов отсутствуют стимулы заботиться о своей репутации. Это, в частности, объясняет, почему в тех районах, для которых характерны высокая мобильность населения, бурный экономический рост или расположенность у транспортных артерий, уровень преступности растет, а социальный капитал, напротив, тает.
