«О дева-мать, дочь своего же сына, смиренней и возвышенней всего…» (Данте, «Божественная комедия», «Рай», XXXIII, пер. М. Лозинского). – Прим. ред.
Когда Мекка была завоевана мусульманами, Пророк прежде всего приказал уничтожить всех идолов, которых арабы-язычники воздвигли во дворе Каабы; только после этого Пророк вошел в святилище. Его стены были расписаны византийским художником. Среди прочих образов там было изображение Авраама, мечущего прорицательные стрелы, и Богоматери с Младенцем. Пророк прикрыл их руками и приказал устранить все остальное.
Художник, только что обращенный в ислам, пожаловался Аббасу, дяде Пророка, на то, что он больше не знает, что изображать (или высекать). Патриарх посоветовал ему не пытаться изображать ничего кроме растений и фантастических животных, не существующих в природе.
Можно сказать, что Александр был создателем мира, предуготованного исламу, точно так же, как Цезарь – создателем мира, предначертанного для христианства.
Одной из причин упадка мусульманских стран в наши дни является постепенное подавление кочевого элемента.
Знаменитый «Черный камень» помещен в углу Каабы. Он не отмечает центра, к которому правоверные обращаются в своих молитвах, и, кроме того, не имеет «священной» функции.
С самого начала исламская архитектура вобрала в себя некоторые элементы индуистской и буддийской архитектуры; однако эти элементы дошли до нее через искусство Персии и Византии; и только впоследствии исламская цивилизация непосредственно столкнулась с цивилизацией Индии.
Аналогия между природой кристалла и духовным совершенством, безусловно, отражена в следующей формуле, исходящей от Халифа Али: « Мухаммад – это человек, подобный не другим людям, но – драгоценному камню среди камней». Эта формула указывает также на точку стыка между архитектурой и алхимией.
«Turkische Moscheen», Origo-Verlag, Zurich, 1953.
Коран, сура 2. Корова, 158 (163). – Прим. ред.
René Guénon, «Cain et Abel» в «Le Regne la Quantite et les Signes des Temps», Paris, NRF, 1945. Англ. перевод: Luzac, London, 1953.
Cм. книгу автора «Introduction aux doctrines йsotйriques de l’Islam», Derain, Lyon, 1955.
Аналогичные символы можно обнаружить в ритуальном костюме североамериканских индейцев: головной убор с рогами бизона и бахрома одежды как образ дождя и милосердия. Головной убор из перьев орла напоминает «Птицу-Громовержца», которая управляет миром с высоты, так же, как и излучающее свет солнце: оба являются символами Мирового Духа.
См.: Simeon of Thessalonica, «De divino Templo».
Обнаженность может иметь и сакральный характер, поскольку она напоминает об изначальном состоянии человека и потому устраняет разобщенность между человеком и вселенной. Индуистский аскет «облачен в пространство».
Геральдика, вероятно, имеет двоякое происхождение. Отчасти она ведет начало от символов кочевых племен – «тотемов», а в какой-то мере – от герметизма. Оба потока смешались на Ближнем Востоке в эпоху правления сельджуков.
Современный мужской костюм, происходящий частично от Французской революции и в некоторой степени от английского пуританства, представляет собой практически законченный синтез антидуховных и антиаристократических тенденций. Он утверждает формы человеческого тела, корректируя их так, чтобы привести в соответствие с концепцией, не только неуместной, но и враждебной природе и по сути божественной красоте человека.
Тюрбан называют «короной (или венцом) ислама».
Это проблема не канонического запрета, но осуждения, более строгого по отношению к золоту, чем к шелку.
Диспуты среди исламских теологических школ о сотворенной или несотворенной природе Корана имеют много общего с диспутами христианских теологов о двойственной природе Христа.
Этот мотив воспроизводится в более или менее стилизованной форме на многочисленных молитвенных ковриках. Следует упомянуть, что молитвенная ниша не всегда снабжена светильником, так как ни один подобный символ не является обязательным.
Апсида, которая украшает несколько самых древних молитвенных ниш, как архитектурная особенность фактически ведет свое происхождение от искусства эллинизма. Но, по-видимому, она связана с древнейшим символизмом, где апсиду сравнивают с ухом и жемчужиной для Божественного Слова.
Исламское иконоборчество имеет и другой аспект: человек создан по образу и подобию Бога, подражание его форме рассматривается как богохульство. Но подобная точка зрения – это скорее результат запрещения образов, чем главная его причина.
Шунья. – Прим. ред.
Каждой из великих духовных традиций человечества присуща характерная «экономия» духовных средств, ибо человек не может использовать все возможные точки опоры одновременно или следовать сразу двумя путями, несмотря на то что цель всех путей в принципе одна и та же.
Традиция гарантирует, что предполагаемые ею средства достаточны для того, чтобы вести людей к Богу, или за пределы этого мира.
Будда, или Татхагата, – это тот, кто достиг полного освобождения; Будда Шакьямуни является исторической личностью, чье индивидуальное имя – Гаутама. Избранное имя зависит от конкретно рассматриваемого аспекта сущности Будды.
Бодхи – это полностью пробужденное состояние бытия, обычно называемое «Просветлением». Дерево Бодхи – это мировое древо, под которым Будда достиг Высшего Познания.
См.: Paul Mus, «Barabudur», Hanoi, 1935. «Семь шагов» Будды в разных направлениях пространства напоминают о движениях, которые индейцы сиу выполняют в уанблечейапи, ритуале заклинания, совершаемом в уединении на вершине горы. (ср.: Hehaka Sapa, op. cit.).
Махаяна означает Великий путь, а хинаяна – Малый путь. Они являются двумя основными ветвями буддийского мира. Первая включает Китай, Японию и Тибет, а последняя – более южные страны. Обе они признают все основные доктрины буддизма, однако отличаются соответственными «идеалами». Идеал махаяны представлен бодхисаттвой (см. прим. 2 на с. 157), чей путь объединяет идеал восхождения к Просветлению и жертвенное повторное нисхождение ради спасения всех страждущих существ. В пути хинаяны только начальная стадия представляется определенной. Разница в акценте обусловила духовную систему, благочестивый образ жизни и искусство каждой школы.
Надпись Высоких людей, процитированная в: Paul Mus, op. cit., p. 546.
Согласно шингонской иконографии, воспроизведенной Анандой Кумарасвами в «Elements of Buddhist Iconography» (Harvard, 1935), четыре татхагаты управляют основными регионами, а четыре бодхисаттвы – промежуточными. Имена управителей пространства могут изменяться в соответствии с рассматриваемым духовным планом.
Бодхисаттва является существом, готовым достичь Нирваны в этой жизни.
См.: Henri de Lubac, «Amida», Ed. du Seuil, Paris, 1955, chap. «Amitabha et la Sukhavati».
Букв. осуществления, обретения. – Прим. ред.
Комментарий к Лотосовой сутре, процитирован в: Henri de Lubac, op. cit., p. 284.
См.: Ananda K. Coomaraswamy, op. cit., p. 6.
См. с. 78.
Здесь также существует параллель с древнейшими символами Христа. На тимпане церковных дверей древняя символическая иконография сохраняется вплоть до романского периода; в таких местах неохотно изображали Христа в человеческом облике, но, с другой стороны, свободно использовалась монограмма в форме колеса и древа жизни. Символ «уготованного трона» обнаружен также в некоторых византийских иконах.
Представление о том, что живописный образ Будды полнее соответствует сакральному Закону, нежели образ скульптурный, вновь появляется в Японии в школе Дзедо-синсю.
Скульптурные изображения Христа возникают гораздо позже живописных.
См.: Ananda K. Coomaraswamy, op. cit., р. 4.
Всякий, кого поражает идея, что обет Будды способен спасти «все существа», в равной степени может быть изумлен догматом, согласно которому Христос умер «за всех людей». Великое милосердие, реализованное в результате высшей жертвы, в любом случае, однако, не может стать действенным, если оно нежеланно.
