Негры намекают на расовую дискриминацию не так уж часто, как это можно было ожидать. Когда человеческое достоинство негра задето, он реагирует тонко, остроумно, с юмором. О дискриминации он обычно поет намеками, двусмысленными фразами, переносит образы из частного в общее. Какой-нибудь случайный белый не уловит истинного смысла фразы, а негры, слушая такой блюз, получат большое удовольствие.
Музыка блюзов довольно однообразна, часто повторяются одни и те же фразы; блюзы отличаются друг от друга в основном словами и вариациями в виде маленьких вокальных глиссандо. Каждый делает их в том или ином месте по настроению. В ладовом отношении характерно частое употребление так называемых «нот блю», то есть «грустных нот», они представляют собой пониженные третью и седьмую ступени натурального мажора (например, ми-бемоль и си-бемоль в до-мажоре вместо ми и си).[4]
Исполняя блюз, негры аккомпанировали себе на гитаре, по крайней мере с тех пор, как смогли покупать настоящие инструменты; первое время они пользовались самоделками, например, приспосабливали гриф и струны к старым ящикам из-под сигар.
Лучшие из первых певцов блюзов вскоре сделались профессионалами, пением они зарабатывали на жизнь. Такие певцы странствовали по городам и деревням. Они пели на площадях и перекрестках, потом обходили слушателей с шапкой, как и наши уличные певцы. При появлении исполнителя блюза сбегались негры и слушали, как он в иносказательной форме повествует о своих скитаниях. Негры отлично понимали смысл блюза, по достоинству оценивая слова и музыку. Многие из этих певцов были слепыми. Они бродили по дорогам и пели. Аккомпанировал им молодой негр-поводырь, который впоследствии сам становился певцом блюзов.
В следующей главе мы узнаем, что на основе блюзов и спиричуэлс возникает джаз — оркестровое переложение народных и религиозных песен негров США.
Записей вокальной негритянской музыки прошлого века не существует, так как фонограф был изобретен значительно позже. Однако образцы этой музыки сохранились. Во-первых, народная музыка крестьян-негров Южных штатов, дошедшая до нас в своем первоначальном виде благодаря тому, что эти крестьяне до недавнего времени (почти до первой мировой войны) жили изолированно. Во-вторых, творчество певцов, родившихся в конце XIX — начале XX века и сформировавшихся как исполнители еще до переселения в город. Один из них — Биг Билл Брунзи (род. в шт. Миссисипи в 1893 г., ум. 15 августа 1958 г.). Он записал много прекрасных пластинок, аккомпанируя себе на гитаре. Эти записи — типичнейший пример блюза в его первоначальном виде. Самый старинный из слышанных Биг Биллом — «Блюз девяностых годов». Биг Билл слышал его в возрасте 5–6 лет от своего дяди. В «Блюзе девяностых годов» рассказывается о легендарном Джо Тернере, который был благодетелем бедняков. Некоторые фрагменты блюза Биг Билл исполняет говорком на восхитительном фоне гитарного сопровождения, другие — поет, а третьи — играет соло:
«Эту песню пели в 1892 году — В этот год произошло страшное наводнение — И бедняки плакали и пели эту песню — Чтобы все знали, что они чувствуют — После целого года работы они остались без денег — Потому что вода унесла их труды, их добро — Их одежду и их скот — И единственный, кто мог бы им помочь, был Джо Тернер — А Джо Тернер был известен тем, что приходил на помощь всем беднякам — Белым и черным — И они стали плакать и петь эту песню:
Говорят, Джо Тернер был здесь и ушел,
Господи, Джо Тернер был здесь и ушел,
Говорят, Джо Тернер был здесь и ушел.
А потом они пошли охотиться на кроликов, енотов и птиц — Чтобы добыть какое-нибудь пропитание — Иногда они кое-что и ловили — А иногда не могли поймать ничего — А потом они пришли домой и заглянули на кухню — Там они нашли муку, мясо и патоку — Которые Джо Тернер оставил для них — И они поняли, что сюда приходил Джо Тернер — И принялись плакать и петь эту песню:
Говорят, Джо Тернер был здесь и ушел и т. д.
Они прекрасно знали, что когда они уходили, в доме не было никакой еды — Они знали, что сюда приходил Джо Тернер — Что это он оставил еду, одежду и все остальное — И они были счастливы, они пели и танцевали — И даже сплясали „буги-вуги“».
Другие примеры старинного блюза можно найти в антологии блюзов, выпущенной фирмой «Брунсвик» под названием «Bad Luck Blues» и содержащей интерпретации Слипи Джона Эстса, Кокомо Арнольда и Пити Уитстроу, а также на пластинках Блайнда Лемона Джефферсона. Этот слепой певец и гитарист (род. в Техасе ок. 1875 г., ум. ок. 1930 г.) — не менее выдающийся певец блюзов, чем Биг Билл, однако качество его записей, сделанных в 1926–1929 годах, значительно хуже.
Что касается спиричуэлс, то записями старинных образцов этого жанра мы не располагаем. Правда, в 1949 году в одном вашингтонском соборе был записан гимн отца Келси «Little Boy», который, вероятно, не очень отличался от того, что можно было услышать в негритянских церквах 50 и более лет назад. Но эту запись сейчас почти невозможно найти, а впоследствии она не переиздавалась.
Выдающимися исполнительницами спиричуэлс являются Мэхелия Джексон и Систер Розетта Тарп. Манера этих певиц, по свидетельству знатоков, восходит непосредственно к стилю певцов спиричуэлс раннего периода, хотя аккомпанемент очень отличается от инструментального сопровождения спиричуэлс в прошлом веке.
Глава II
Нью-Орлеан — колыбель джаза
Музыкальная атмосфера Нью-Орлеана. — От кадрила к регтайму. — Негры заставляют «петь» инструменты белых. — Ударник — сердце оркестра. — Что такое свинг? — «Суть не в том, что вы делаете, а как делаете…» — Первые выдающиеся джазмены
Если вокальный блюз возник в сельской местности, если спиричуэлс пели как в сельских, так и в городских церквах, то джаз, музыка оркестровая, мог появиться только в большом городе. Колыбелью джаза стал Нью-Орлеан. К концу XIX века у негров появились свои духовые оркестры, которые стали непременными участниками народных празднеств этого многолюдного города парадов и шествий. Такие оркестры, разъезжая по улицам, оповещали о балах, зрелищах или рекламировали различные клубы, общества и ассоциации Нью-Орлеана. В книге «Мой Нью-Орлеан» Луи Армстронг, рассказывая о своей юности, часто упоминает о таких поездках и описывает состязания между двумя случайно встретившимися оркестрами. Оркестр располагался на грузовике, причем тромбонист обычно восседал, свесив ноги, впереди, чтобы свободнее маневрировать кулисой. Эти музыкальные состязания назывались contests.[5] Победителя определяли по аплодисментам собравшейся толпы. «Когда музыканты Кида Ори и Джо Оливера, — пишет Армстронг, — появлялись на своем грузовике, оповещая о бале или другом событии, и сталкивались с другим таким же уличным оркестром, Джо и Кид так вдохновенно и прекрасно играли, что прохожие от их музыки буквально шалели». Нью-орлеанский тромбонист Кид Ори рассказывает, что когда он выигрывал такое музыкальное сражение, толпа привязывала его грузовик к грузовику побежденного, чтобы тот не улизнул слишком быстро. «После чего, — добавляет Луи Армстронг, — Кид Ори играл небольшой, всегда один и тот же мотив, от которого толпа снова приходила в раж, теперь уже от смеха». Однако не надо думать, что в те времена существовала профессия джазмена. Музыканты скорее возмещали убытки, чем получали регулярный доход. Они играли для удовольствия, кормило их другое ремесло: Кид Ори был плотником, известный гитарист Джон Сент-Сир — каменщиком (и остается им до сих пор), Луи Армстронг — продавцом газет, разносчиком молока, угольщиком, шофером и т. д. Но в обычаях Нью-Орлеана того времени музыка настолько укоренилась, что музыканты находили много возможностей для применения своих талантов.
Даже похороны сопровождались музыкой. Когда, например, умирал видный член какой-нибудь ассоциации, для проводов тела приглашали оркестр. Он возглавлял процессию и играл скорбный медленный марш. На кладбище «преподобный отец» произносил небольшую речь: «Из праха в прах, из пыли в пыль, какое горе, что брат такой-то покинул нас так рано». И пока «брата» укладывали на шесть футов под землю, собравшиеся громко плакали и причитали. После погребения ударник несколько раз ударял в большой барабан, потом производил долгий раскатистый грохот, а труба бросала призыв «Та-та-та-та, та-та-та-та», и музыка приобретала совсем иной характер: на обратном пути музыканты играли бодрый марш, чтобы отвлечь семью и друзей покойного от их горя. Эта музыка была столь увлекательной, что послушать ее стекались прохожие с соседних улиц. Самые ярые болельщики, боясь упустить хоть один звук, даже присоединялись к процессии и шли непосредственно за семьей покойного. Таких болельщиков называли «вторыми рядами» (англ. second lines).
