В дискуссиях последних лет представлены три позиции относительно сущности и последствий процесса глобализации.[20]
Первую позицию отстаивают гиперглобалисты (К. Омаэ, В. Ристон, Д. Гуенно). Они утверждают, что глобализация открывает новую эру в мировой истории. «Локомотивом» этого процесса является экономическая и технологическая глобализация; скорость внедрения инноваций создает ситуации нестабильности, постоянной гонки за лидером, смены потребительских эталонов. Экономические процессы – наиболее энергичные и активные, они повышают уровень глобализации, интенсивно вовлекают в свою орбиту новые сферы, в том числе и культуру. Экономические процессы влияют на перемещение товаров и услуг, идей и культурных ценностей, создают новые потребности и представления о цивилизованном образе жизни. Именно экономическая глобализация стимулирует возникновение новых форм социальной организации в виде корпораций и международных компаний, ассоциаций и торговых союзов, которые уже сейчас реально правят миром, оставляя национальным государствам лишь представительские функции. Корпоративная культура становится новой формой идентичности, создавая космополитический тип личности, когда преданность фирме, ее интересам, умение работать в команде становятся главными качествами человека. Корпорации более могущественны, чем национальные государства. Они осуществляют социальную поддержку и защиту человека, содействуют образованию и повышению квалификации, предоставлению комфортных условий жизни, организации досуга, поддержанию здоровья, семейному благополучию. Глобальные системы международного менеджмента создают основу для всемирных инфраструктур, всеобщих коммуникаций, общих духовных ценностей.
Распространение потребительской продукции массовой культуры приводит к однородности, постепенному исчезновению национальных особенностей и традиций, порождает новые культурные «гибриды», лишенные этнической и исторической индивидуальности и уникальности. Глобализация неизбежно вызывает ломку и ускоренное исчезновение национальных культур. Такова плата за прогресс.
Второй позиции, связанной с проблемой глобализации, придерживаются скептики (П. Хирст, Дж. Томпсон, С. Хантингтон). Они считают, что гиперглобалисты выдают желаемое за действительное, так как им выгодно преувеличивать параметры экономической интеграции и влияние международных корпораций. На этой основе создается миф о могуществе и неотвратимости процесса глобализации, неизбежном падении политической роли национальных государств, превращении их в бесправный придаток мировых корпораций. На самом деле ситуация выглядит иначе.
Национальные правительства вовсе не утратили власти, их авторитет растет, они осуществляют разработку и реализацию основных направлений культурной политики, защиту исторического культурного наследия, поддержку новых проектов. Национальные государства становятся «архитекторами» глобализации и интеграции, а не пассивными жертвами. Глобализация не устраняет, а усиливает социальные и культурные различия стран, выдвигает на авансцену истории новых национальных лидеров. Национальный подъем может сопровождаться новыми претензиями на мировое господство, способствовать развитию фундаментализма и агрессии, разделению мира на цивилизационные блоки и утверждению новой идентичности. По мнению скептиков, конфликт цивилизаций является неизбежной перспективой глобализации.
Третью позицию представляют трансформисты (Э. Гидденс, Дж. Розенау, М. Кастлесс). Они не придают значения какому–либо одному фактору в процессе развития глобализации – экономическому, политическому или информационному. Все факторы действуют в совокупности, комплексно и преобразуют общество и культуру, создавая совершенно новый социум и жизненный мир. Это не просто новый мировой порядок, а иная конфигурация социальной и культурной жизни земного сообщества. Глобализация не характеризует частичные изменения за счет некоторых инноваций, но принципиально меняет жизненную среду и проецирует возникновение новых типов цивилизации, культуры и человека. Глобализация представляет собой мощную трансформирующую силу, на основе которой происходит процесс всестороннего «перетряхивания» прежних обществ. Он развивается стремительно, но неравномерно. Власть национальных государств не уменьшается, но преобразуется и реструктуризируется, приспосабливаясь к новой ситуации. Различные регионы мира могут выполнять роль катализатора глобальных процессов, инициатора культурных или иных преобразований, координатора коллективных действий.
Трансформируется прежнее деление стран по геополитическому принципу Запад—Восток, Север—Юг, когда различия предполагают разные уровни цивилизационного обустройства и образа жизни. Традиционная модель социальной структуры похожа на пирамиду, небольшая верхняя часть которой символизирует благополучное существование Золотого миллиарда, а широкое массивное основание – существование людей, лишенных элементарных благ. Глобализация будет содействовать не столько выравниванию форм существования и перераспределению доходов, сколько созданию принципиально новой трехъярусной модели, состоящей из концентрических кругов, каждый из которых пересекает национальные границы, создавая общее культурное пространство с едиными стандартами цивилизации, но разным культурным достоянием. Это процесс стремительный, но весьма длительный, поэтому можно прогнозировать лишь ближайшие его этапы.
Представленные позиции относительно сущности и последствий процесса глобализации только подтверждают сложность и неоднозначность анализа данного процесса и значение его как вектора развития культурологических исследований.
Интересный подход к изучению глобализации культуры предложил культуролог И. В. Кондаков. В статье «Глобалитет России (к постановке проблемы)», рассматривая процесс взаимодействия мировой и отечественной культуры, он предложил конструкцию «соотношения менталитета – глобалитета – локалитета». Менталитет рассматривается как самосознание национальной культуры в рамках ее природно–географического, этносоциального и исторического пространства; глобалитет – как проекция достижений национальной культуры на общий процесс мировой культуры. Это означает, что
локальные культуры на определенном этапе своего имманентного развития начинают выходить за рамки своего локализма и претендовать на «всемирность», «общечеловечность», выражаемые тем или иным способом.[21]
Прорыв во «всемирность» является не субъективной амбицией локальной культуры, а объективно присущим ей потенциальным ценностно–смысловым содержанием. Каждая культура обладает уникальностью и неповторимостью и достойна быть представленной на карте мировой культуры. Глобалитет указывает на вклад локальной культуры в сокровищницу мировой, ее оригинальное участие в созидании культуры человечества. Локальная культура «видит» свое отражение одновременно в двух «зеркалах» – в национальном самосознании и на «экране» мировой культуры. Это значительно содействует повышению самооценки и мнения о своей роли в мировом процессе, оказывает влияние на имидж национальной культуры. Совершенно очевидно, что национальные и этнические культуры представлены в истории мировой культуры весьма ограниченно, а многие вовсе мало известны.
Но в этом процессе существует еще одна грань: это способность локальной культуры включать общечеловеческие достижения в структуру своих культурных связей и ценностей.
Менталитет, глобалитет и локалитет этнически определенной культуры – три стороны одного явления, тесно взаимосвязанные, но практически не совпадающие между собой.[22]
Взаимоотношения между ними имеют диалогический характер. В смысловом поле каждой культуры складывается конфигурация трех центров: «я–для–себя, другой–для–меня и я–для–другого».[23] Каждая культура при контакте с другой стремится вычитать в ней «свое», освоить ее с помощью своих ментальных средств, отторгнуть или понять «чужое». В процессе диалога дистанция между культурами может сокращаться. Именно в этом заключен позитивный и гуманистический смысл межкультурного диалога.
Многообразие культур – исторически сложившееся богатство человечества, и диалог поэтому является важнейшим способом освоения и взаимопонимания народов, развития подлинного интереса и духовности. Известный исследователь процессов глобализации И. Валлерстайн утверждает: «Мы должны вступить в грандиозный всемирный диалог».[24] Диалог предполагает установку на взаимодействие и взаимопонимание между людьми, желание приобщиться к ценностям и достижениям иной культуры, познать и принять ее неповторимость и уникальность, относиться к ней уважительно и толерантно. Эта задача чрезвычайно сложная, требующая определенного воспитания и эмоционального настроения, преодоления монологического и авторитарного стиля сознания и поведения. В условиях глобализации диалог становится важным методологическим ориентиром развития культурологических исследований.
