Вообще с эмансипацией и экуменизмом дело обстоит очень сурово. Как известно, женская думская фракция рвется к власти и хочет ввести насильственную стерилизацию алкоголиков и жертв афганской войны, чтобы не размножались и не плодили уродов. Несколько закоренелых феминисток, впавших в бомжизм, поселились в мошонке мухинской статуи «Рабочий и колхозница», которая в некотором роде была символом не только «Мосфильма», но и СССР. В мошонке рабочего есть подобие комнаты, там феминистки пьют портвейн, курят анашу, глодают отнятые у собак кости и предаются гетеросексуализму. Их даже как-то показывали по программе «Останкино», причем диктор недоумевал, зачем они живут в алюминиевой мошонке рабочего, а не колхозницы, у которой, правда, мошонки нет, но есть выдающийся желудок и две алюминиевые груди. По-моему, разница маленькая: хочешь жни, а хочешь куй…
Обо всем этом я думал, идя сзади АТС, где лежат огромные руки и ноги невостребованных советских статуй. Прямо остров Пасхи или египетские Сфинксы. Как известно, на этой же фабрике изготовляли в далекие годы начала советской эры и статую «Рабочий и колхозница», которую так полюбили нынешние феминистки. Там же, проходя мимо одного шестиэтажного дома, я увидел сцену, меня поразившую, хотя поразить меня довольно трудно. Из парадного на первом этаже выбежала миловидная женщина с серыми глазками, лет за тридцать, в руках у нее был черенок от граблей или лопаты с металлическим обломком на конце, и она этим черенком шустро выбила на первом этаже все три окна своей квартиры — кухни, гостиной и спальни. Била резко, профессионально, видно, что у нее есть навык. За стеклами метался полный мужчина с испуганным грустным и интеллигентным лицом и двое детей — мальчик и девочка. Дети плакали и кричали: «Мама, не надо, пожалей папу, мы замерзнем. Мама, не убивай папу». Когда мужчина подходил к окну, женщина пыталась достать палкой до его лица. Старухи у подъезда сокрушенно переговаривались: «Хоть бы она умерла, третий раз все стекла выбивает. Такой хороший добрый человек, и так детей любит». Была ранняя весна и шел редкий колючий снег.
Из сборника «Дворняжьи небыли, или песни из подворотни», 1995
«Зеркало» (Москва)
АПОКАЛИПСИС
Автор: admin, 02 Мар 2011
РАЗНОЕ
Алексей Смирнов
* * *
У нас две России
Ваша покорная в лозунгах верности
Моя с Георгием на стяге
Они разошлись не сегодня
Наверное они никогда не встретятся
Умрут в разных концах земли
Забыв о той что была их колыбелью
Что стоит открытой черноземной раной
Так и не дождущейся спасительного дождя крови
Меж всем пролегла межа
Или танковый ров с телами
Эту межу не перейти смертному
И о ней моя запоздалая песня
* * *
Я – Император бездонности
Я – поэт эпохи маразма
Я – мастурбатор Византии
Я – борец антифеминизма
Ура всему сущему
Да здравствует Первое Мая
Ким Ир Сен – друг поэзии
Мы – детсад иллюзионизма
Нас осталось совсем немного
Нас – бардов пятьдесят шестого
Мы – библейские пророки татарщины
Несущие Рязань через Израиль
Нашими костями усеяно Красное море
Мы по-октябрьски приветствуем пирамиды
Мы повесили на Сфинкс серп и молот
Мы – новые праотцы человечества
Сзади нас Клеопатра
К ее сосцам подполз Чернышевский
Скрижали Моисея на каждой полке нашего дома
Улыбаются треснутым пополам Капиталам
Наше величие – подлинное безвременье
Наши усмешки оправданы нашей пустотой
Мы – Печорины из коровника
Мы – Данты Вавилонской башни социализма
* * *
Евреи – народ-победитель
Народ-спаситель всего сущего
Россия – это прах на визе ОВИРа
Исход всеобщ и библеен
Тонкие розы Иерихона
Расцвели в стрелецких слободах
Лобное место не бывает пусто
Теперь на дыбе Ицхак Аввакумович
Лилеи Библеи Евреи Евреи
Евреи Библеи
Евреи Лилеи
Я блею лелея евреев
* * *
Мы самые опасные люди планеты
Мы устояли перед самым ужасным давлением
И устояв стали тверже брони
Нас ведут алые стяги маразма
Мы признаем пурпур алого
Для нас он пурпур величия
Мы гордимся красным флагом
Наше красное – другое чем их
Наше красное – наша кровь на их руках
Наше красное – наше презрение на их площадях
Красная площадь была Красной до них
Мы красны скифством от рождения
Мы самые опасные люди планеты
Маразм вошел в каждую пору нашего Я
Мы – тот фитиль который взорвет все
Своим маразмом мы разрушим пирамиду истории
* * *
Только взрыв абсурда поколеблет ком в горле времени
Выплюнет мещанское дерьмо на слизь площадей
Мировая революция – это гетакомбы абсурда
Двинутые вперед ордами маразматиков
Вперед на штурм государственности
Разрушим жалкие мещанские лавки границ
Респектабельное насилие падет перед нами
Мы дикие мустанги московского абсурда
Мир скован договорами тиранов
Он един в своей античеловечности
Полотна стягов укутывают раскрашенные трупы
Тело Европы придушено меркантилизмом
Мы должны начать все сначала
У нас только один путь – абсурд
Полное неучастие в государственности
И разрушение всех идеологий
Я отдаю меч абсурда вам – пятнадцатилетние
Вы довершите разрушение твердынь
Мы – старая гвардия московских маразматиков
Благословляем вас – гунны двадцать первого века
Сметайте все без разбора
Только в этом дорога истинной свободы
* * *
Я искал ветер
А нашел поле
Оно было тихое
И посреди него лежал труп
Я перевернул его
У него было мое лицо
Но я его не узнал
У него было слишком честное выражение
Никто не знает своего конца
Но каждый его ищет
Опираясь на костыли привязанностей
И боясь идти этой дорогой один
* * *
Их было много
Все во что-то верили
Все стали желтыми
На выгоревших фото ЧК
Они познали рай через затылок
Это самая лучшая дорога
Ведь в рай всегда входят сзади
И ЧК не придумало ничего нового
Серые заборы России
Единственная русская книга
Ее написал народ
Который не забыл ничего кроме забора
Их было много
Они все во что-то вреили
И ходили вдоль забора
Хотя в нем было много дыр
Вдоль серого забора России
Пронесли все знамена мира
Промаршировали все орды и легионы
И от них остались только желтые фото
В вечно юном архиве ЧК
* * *
Близится двенадцатый час России
Огонь отмщения уже у врат
Готов обрушиться на эту грешную землю
И просветлить ее лик
С глаз стечет расплавленный жир
Черви трупов обнажат мрамор
Пошлость мещан затрещит стекая
На придавленные воплями византийские веки
Час отмщения близок
Белые орлы вьются по-новому
Их клекот слышу я один
Скоро начнется половодье огня
И вместо льдин поплывут
Гробы с мнимым величием
* * *
Вашим проституточьим глазам
Вашим проституточьим улыбкам
Я могу противопоставить только одно
Мою веру в Великую Россию
Великую Россию распятую
Великую Россию расстрелянную
Великую Россию замолкшую
Она одна на свете Великая Россия
