Я не хочу сказать, что все бюрократы — эйхманы. Во-первых, немало людей занимают бюрократические должности, но не являются бюрократами по своему характеру. И во-вторых, во многих случаях бюрократизм не поглощает человека полностью и не убивает в нем человеческое. И все же среди бюрократов много эйхманов, с той лишь разницей, что им не приходится уничтожать тысячи людей. Однако когда бюрократ в больнице отказывается принять находящегося в критическом состоянии больного на том основании, что, по правилам, пациент должен быть направлен в больницу врачом, то он действует совсем как Эйхман. Таковы и работники сферы социального обеспечения, которые скорее обрекут человека на голод, чем нарушат определенные правила своего бюрократического кодекса. Такое бюрократическое отношение к человеку присуще не только администраторам, но и некоторым врачам, медицинским сестрам, учителям, профессорам, а также многим мужьям и родителям.
Как только человек сводится к простому номеру в каком-то списке, настоящие бюрократы могут совершать по отношению к нему самые жестокие поступки, и не потому, что ими движет жестокость, соответствующая важности их деяний, а потому, что они не испытывают никаких человеческих чувств к своим подопечным. И хотя бюрократы отличаются от отъявленных садистов, они более опасны, ведь они не испытывают даже конфликта между совестью и долгом: их совестью и является выполнение долга, люди как объекты сочувствия и сострадания не существуют для них.
Старомодного, неприветливого бюрократа все еще можно встретить на старых предприятиях или в таких крупных организациях, как отделы социального обеспечения, больницы и тюрьмы, в которых даже единственный бюрократ обладает значительной властью над бедняками или другими столь же беззащитными людьми. На современном производстве бюрократов не обвинишь в неприветливости, у них, вероятно, меньше садистских наклонностей, хотя они и могут получать некоторое удовольствие от власти над людьми. Но и здесь мы снова обнаруживаем бюрократическую приверженность к вещи — в данном случае к системе: они верят в нее. Корпорация — это их дом, ее правила священны, ибо они «рациональны».
Но никакие бюрократы — ни старого, ни нового толка — не могут сосуществовать с системой демократии участия, поскольку бюрократический дух несовместим с духом активного участия индивида в общественной жизни. Ученым — представителям новой социальной науки — следует разработать планы развития новых форм небюрократического широкомасштабного управления, основанного не на механическом исполнении каких-то правил, а на реагировании (в меру своей «ответственности») на запросы людей и на конкретные ситуации. Небюрократическое управление вполне возможно, если мы примем во внимание способность к спонтанным реакциям у администратора и не станем делать фетиша из экономии.
Успех при создании общества, основанного на принципе бытия, зависит и от множества других факторов. И внося следующие предложения, я отнюдь не претендую на оригинальность; напротив, меня очень воодушевляет то, что почти все эти предложения в той или иной форме уже были сделаны другими авторами-гуманистами.
[110]
Следует запретить все методы «промывания мозгов», используемые в промышленной рекламе и политической пропаганде.
Эти методы «промывания мозгов» опасны не только потому, что они побуждают нас покупать вещи, которые нам совсем не нужны и которые мы не хотим приобретать, но еще и потому, что они вынуждают нас избирать тех политических деятелей, которых мы никогда не избрали бы, если бы мы полностью контролировали себя. Но мы далеко не полностью себя контролируем, ибо в пропаганде используются методы гипнотического воздействия на людей. И в целях борьбы с этой всевозрастающей опасностью мы должны запретить использование всех форм гипнотического воздействия, применяемых пропагандой как в области потребления, так и в области политики. Эти гипнотические методы, используемые в рекламе и политической пропаганде, представляют серьезную угрозу психическому здоровью, особенно ясному и критическому мышлению и эмоциональной независимости. Я нисколько не сомневаюсь в том, что тщательные исследования покажут, что употребление наркотиков наносит здоровью человека гораздо меньший вред, чем различные методы «промывания мозгов» — от подпороговых внушений до таких полугипнотических приемов, как постоянное повторение или отвлечение от рационального мышления под воздействием призывов к сексуальному наслаждению («Я Линда, люби меня!»). Обрушивающаяся на население реклама с ее чисто суггестивными методами, характерными прежде всего для телевизионных коммерческих фильмов, является одурманивающей. Такое наступление на разум и чувство реальности преследует человека повсюду, не давая ему передышки ни на миг: и во время многочасового сидения у телевизора, и за рулем автомобиля, и в ходе предвыборной кампании с присущей ей пропагандистской шумихой вокруг кандидатов и т. д. Специфический результат воздействия этих суггестивных методов состоит в том, что они создают атмосферу полузабытья, когда человек одновременно верит и не верит происходящему, теряя ощущение реальности.
Прекращение отравления населения средствами массового внушения окажет на потребителей почти такое же воздействие, какое оказывает на наркоманов воздержание от приема наркотиков.
Пропасть между богатыми и бедными странами должна быть уничтожена.
Нет сомнений в том, что существование и дальнейшее углубление пропасти между богатыми и бедными странами приведет к катастрофе. Бедные страны уже не воспринимают экономическую эксплуатацию их индустриальным миром как дар божий. Повышение цен на нефть было началом — и символом — требований колониальных народов положить конец существующей системе, которая обрекает их продавать сырье по низким ценам, а покупать промышленные товары по высоким. Точно так же война во Вьетнаме была символическим началом конца политического и военного господства Запада над колониальными народами.
Что же произойдет, если не будут предприняты решительные шаги, чтобы уничтожить эту пропасть? Либо какие-нибудь эпидемии распространятся столь широко, что проникнут в оплот общества белых, либо голод доведет население нищих стран до такого отчаяния, что они — возможно, не без помощи некоторых сочувствующих им людей в индустриальном мире — прибегнут к насилию и даже применению ядерного или биологического оружия, что вызовет хаос в лагере белых.
Эту катастрофу можно предотвратить только в том случае, если будут устранены условия, порождающие голод и болезни, а для этого жизненно необходима помощь высокоразвитых стран. Оказание такой помощи не должно основываться на заинтересованности богатых стран в получении прибыли и каких-либо политических преимуществ; не следует также переносить экономические и политические принципы капитализма в страны Азии и Африки. Очевидно, что определять наиболее эффективные пути оказания такой экономической помощи — дело специалистов в области экономики.
Однако выполнить эту задачу могут только те, кого можно назвать настоящими специалистами, у кого, помимо блестящего интеллекта, есть еще и горячее человеческое сердце, побуждающее их заниматься поисками оптимального решения проблемы. А для того чтобы собрать этих специалистов и следовать их рекомендациям, нужно, чтобы заметно ослабла ориентация на обладание и возникло чувство солидарности и заботы (а не жалости). Настоящая забота означает, что она распространяется не только на всех наших современников, но также и на наших потомков. Действительно, ничто так не свидетельствует о нашем эгоизме, как то, что мы продолжаем расхищать природные ресурсы, отравлять нашу Землю и заниматься подготовкой к ядерной войне. Нас ничуть не смущает тот факт, что мы оставим своим потомкам в наследство эту разграбленную Землю.
Но произойдут ли в нас такие внутренние изменения? Это никому не известно. Следовало бы, однако, знать, что если этого не произойдет, то едва ли удастся предотвратить серьезный конфликт между бедными и богатыми странами.
С введением гарантированного годового дохода исчезли бы многие пороки, присущие современному капиталистическому и коммунистическому обществам.
[111]
Суть этой идеи заключается в том, чтобы предоставить всем людям независимо от того, работают они или нет, неоспоримое право на пищу и кров. Они будут получать не более, но и не менее того, что совершенно необходимо для существования человека. Такое право представляется сейчас чем-то новым, хота уже с давних пор проповедовалось христианской церковью и претворялось в жизнь во множестве «примитивных» племен безусловное право людей на жизнь независимо от того, выполняют они свой «долг перед обществом» или нет. Именно это право мы гарантируем домашним животным, но не распространяем на наших ближних.
