Как хотелось бы мне пожить в те времена, когда так менялось отношение к чувствительности, когда рыцарю было совершенно недостаточно верного коня и булатного меча. От придворных теперь требовалось благородство, умение танцевать, сочинять стихи, говорить комплименты и играть в шахматы. Как мне хотелось бы взглянуть в озадаченное лицо старого вояки, слушающего сказки о любовных искушениях, или в лицо доброй матери, которая учит дочь не только рукоделию, но и умению играть на музыкальных инструментах, петь и разбираться в шахматных партиях. В своей книге «Рождение шахматной королевы» (Birth of the Chess Queen) я рассказала о том, что настольные игры, ставшие непременным занятием аристократов, позволяли им проявить свои чувства, передавать тайные послания и оставаться наедине с возлюбленным, не подвергая опасности свою репутацию. В отличие от игры в кости, которая вызывала смятение чувств, споры и азарт погони за прибылью, шахматы стали для знати своеобразной моделью любовного ритуала.
Любовный ритуал сложился в узком кругу высших сословий, среди избранных лиц, бывавших при дворе. Французское слово courtoisie — «куртуазность, учтивость, любезность, галантность» – и родственное ему английское courtesy происходят от cort (двор) или в современном французском – cours — [kur], а в современном английском – court – [kot]. При дворах французских королей и прочей знати любители courtoisie — «куртуазности» – следовали определенному своду правил. Все участники собраний должны были соблюдать учтивость и стремиться к идеальным любовным отношениям, воспетым трубадурами южной Франции и менестрелями северной.
Самым знаменитым двором того времени, где развивалась новая модель любовных отношений, был двор Марии Шампанской, старшей дочери Элеоноры Аквитанской и Людовика VII. Благодаря браку с графом Генрихом Шампанским, заключенному в 1164 году, Мария стала хозяйкой правящего дома в Труа, где оставалась вплоть до своей смерти в 1198 году. Под ее покровительством и при ее непосредственном участии проходили так называемые любовные суды, где она лично вынесла семь приговоров придворным, позволившим себе нарушить любовный этикет. К примеру, какими подарками имели право обмениваться любовники? Графиня Шампанская считала, что это может быть «носовой платок, ленты для прически, золотой или серебряный венец, застежки для одежды, зеркало, пояс, кошелек, завязки для одежды, гребень, муфта, перчатки, кольцо, духи, вазы, подносы…»[8]. При выборе любовника из двух поклонников, равных друг другу во всем, кроме богатства, графиня считала, что предпочтение следует отдать тому, кто первым объяснится в любви. Поразительно, каким комментарием она сопровождает свои рекомендации: «В самом деле, для богатой женщины более достойно полюбить бедняка, чем богача».
Особенно куртуазную публику занимал вопрос, который непременно нужно было решить для правильного толкования романтической любви. Необходимо было понять, возможна ли истинная любовь между супругами. Графиня, которой в ту пору исполнился тридцать один год, ответила так: «Супруги не могут требовать любви друг от друга». По ее мнению, в основе брака лежит взаимная ответственность, она-то и препятствует возникновению непосредственного влечения, необходимого для истинной любви. Другие знатные дамы присоединились к ее мнению. Виконтесса Ирменгарда Нарбонская полагала, что привязанность супругов и любовь, вспыхнувшая между любовниками, – это совершенно разные чувства, а Аделаида Шампанская – королева Франции, третья жена Людовика VII, – добавила: «Мы не осмелимся возражать графине Шампанской: истинная любовь не может существовать между супругами».
Казалось, что этот вопрос был урегулирован самыми высокопоставленными дамами света. Но вот в 1177 году Мария Шампанская стала оказывать покровительство Кретьену де Труа, самому знаменитому французскому писателю того времени. Его сочинения в жанре рыцарского романа пользовались огромной популярностью при всех дворах французских аристократов, а со временем разошлись и по всей Европе. Некоторые его романы повествуют о том, что истинная любовь между супругами вполне возможна. В одном из первых сочинений Кретьена «Эрек и Энида» герой так упивается брачными радостями, что почти забывает о своем рыцарстве. Чтобы доказать свою доблесть, ему приходится отправиться в поход за славой. Как ни странно, его супруга хочет сопровождать его. Она получает разрешение с условием, что никогда не заговорит с ним. В этой истории действуют гигантские чудовища, доблестные рыцари и другие сказочные персонажи. Когда супруги прибывают ко двору короля Артура, они наконец обретают покой и тихое семейное счастье.
В романе «Ивейн, или Рыцарь со львом», который Кретьен написал в конце жизни, рассказывается о рыцаре, завоевавшем свое счастье в смертельном бою: он убил на поединке своего сюзерена и женился на его вдове. Но вместо того, чтобы наслаждаться ее любовью, он просит у жены позволения следовать за рыцарями, пребывающими на службе у короля Артура. Он хочет снова участвовать в сражениях и рыцарских турнирах. Она отпускает его на год с условием, что по истечении этого срока не примет его. Ивейн попадает в такие запутанные ситуации, что забывает и о своей супруге, и о своем обещании вернуться в срок. Она запрещает ему показываться ей на глаза, и он сходит с ума от горя. Ему приходится пройти через суровые испытания, достойные подвигов Геракла, чтобы вернуть рассудок и завоевать благосклонность жены. «Ивейн» – это поучительная история о том, что семейная жизнь требует от мужчин преклонения перед женщиной и последовательного исполнения ее воли, даже если это связано с отказом от совершения военных подвигов. Кретьен де Труа пытается примирить романтическую любовь с требованиями семейной жизни. Когда он волею судеб оказался при дворе Марии Шампанской, которая не верила в истинность супружеской любви, он написал роман о Ланселоте и Джиневре, где впервые заговорил о том, что супружеская измена может послужить причиной безвременной смерти обманутого супруга.
Кто не слышал о любви сира Ланселота и королевы Джиневры, супруги легендарного короля Артура? О Джиневре и до XII века ходили легенды: многим доводилось слышать об изысканной и капризной даме, персонаже древних кельтских сказаний. Но до Кретьена де Труа никто не думал о том, что сир Ланселот мог быть ее любовником. В романе Кретьена перед нами совершенный рыцарь и совершенный влюбленный. Его необычайную силу в бою питает глубокая любовь к королеве Джиневре. Ничто не может остановить Ланселота, когда он вступается за честь своей прекрасной дамы, пытаясь вырвать ее из рук пленившего ее злодея. Единственной и желанной наградой Ланселоту за все его старания и страдания будет ее любовь.
Анализ текста позволяет понять, как Кретьен в любовном романе соединил кельтский миф с поэзией трубадуров. Этот роман можно считать прообразом любовных романов, все еще популярных и в наши дни.
Кретьен считает полное повиновение женщине высшего света своего рода привилегией для мужчины. Он говорит о Марии Шампанской:
Поскольку моя госпожа Шампанская
Хочет, чтобы я начал новый
Роман, я с радостью начинаю,
Ведь я ее верный слуга
И сделаю все, что ей будет угодно[9].
В сцене при дворе короля Артура мы видим баронов, королеву и множество прекрасных дам, говорящих между собою на изысканном языке.
Автор подчеркивает качества, которые восхищают его в женщинах: она должна быть красавицей и уметь ясно излагать свои мысли. Привлекательная внешность и умение вести светскую беседу давали женщине неограниченную власть над мужчинами, а потому стали своеобразным стандартом очарования для француженок. Такое отношение к знаниям и умениям светской женщины сохраняется и по сей день, причем не только во Франции.
Дружелюбную сцену светского общения нарушает появление принца Мелеганта, который объявляет, что у него плену находятся подданные короля Артура – рыцари, дамы и девушки. Он не намерен освобождать их, но может обменять на королеву Джиневру, если при дворе короля Артура найдется достаточно отважный рыцарь, который приведет ее к нему в качестве заложницы. Он должен победить принца в бою, тогда Мелегант вернет всех пленников и королеву.
Король Артур вынужден отправить королеву ко двору злобного принца, но он посылает ей вслед отряд, в том числе своего племянника сира Гавейна и рыцаря Ланселота. По законам жанра читателю сразу не сообщают имя удивительного рыцаря. Оно становится известно лишь тогда, когда читатель одолел уже едва ли не половину романа. Для читателя остается тайной и то, что он и Джиневра поклялись любить друг друга. В ее словах, обращенных к возлюбленному накануне отъезда ко двору злодея, содержится лишь скрытый намек:
