Это не значит, что образ центрального персонажа «жесты» совершенно статичен, не знает развития. Напротив, уже в первоначальной легенде о Гильоме была запрограммирована его судьба – и веселые свершения юных лет, и потери, и тяжелые удары жизни в зрелые годы, и печальное одиночество в старости. Поэтому уже в «Короновании Людовика», одной из самых древних поэм цикла, где Гильом лишь стоит на пороге основных своих свершений, в нем предчувствуется его последующая судьба. В поэмах, повествующих о зрелости и старости героя, подчеркнуты его годы, его физическая слабость. Но эта новая стадия жизни Гильома характеризуется не только обилием прожитых героем лет (в лондонской рукописи, в ст. 1334–1335, говорится даже, что Гильому от роду 350 лет, что считается ошибкой переписчика, и Ж. Ватле-Виллем исправляет эту цифру на 150), но и новым восприятием им действительности. Следует заметить, что здесь образ Гильома строится во многом по модели образа Карла Великого в «Песни о Роланде» и в других поэмах «королевской жесты». Но необузданный характер героя, его вспыльчивость и отходчивость, его веселый нрав не забыты и здесь, он не утрачивает в старости своих прежних черт, хотя они плохо вяжутся с обликом, убеленного сединами мудрого старца.
Рядом с Гильомом его братья выглядят схематичными и бледными. Лишь двое – Эрнальт и Аймер – обладают индивидуализированными чертами. Первый подчас изображается гротескно и становится участником не очень возвышенных приключений. Второй, напротив, оказывается одержимым идеей непримиримой и бескомпромиссной борьбы с сарацинами, что он и проводит в жизнь, сражаясь не столько днем, сколько ночью (что, конечно, сложнее и опаснее) и отдыхая лишь под открытым небом – до тех пор, пока эта бесконечная война не закончится. Но обо всем этом рассказывается вне поэм «малого цикла».
В интересующих нас поэмах рядом с героем – его верные друзья и сподвижники. Среди них заслуживают внимания племянник Вивьен, веселый гигант Ренуар, любимая жена Гибор.
Образ Вивьена (несмотря на то что легенда о нем имеет какие-то самостоятельные южные, лангедокские истоки) создан несомненно с оглядкой на образ Роланда из знаменитой «Песни». Это особенно очевидно в ранней «Песни о Гильоме», где Вивьен является племянником героя по сестре, где он рано лишился родителей и воспитан заботливой Гибор.
Вивьен в цикле, и особенно в первой по времени возникновения поэме, одержим одной идеей и весь сконцентрирован на ее воплощении в жизнь. Он дал клятву не отступать ни на шаг в битве и никогда не уклоняться от боя. Его толкнуло на это и чувство патриотизма и непримиримой вражды к захватчикам-иноземцам, и понимание юношей своего долга рыцаря и христианина. Обстановка крестовых походов, в которой создавались поэмы, бесспорно наложила отпечаток и на образ Вивьена, породив мотив его самоубийственной клятвы. Поэтому образ юноши решается в «Жесте Гильома» довольно однозначно. Но Вивьен лишен бездумной прямолинейности; его характеризует не только безмерное мужество, но и трезвая расчетливость, и в этом он соединяет в себе черты и Роланда, и Оливье. Так, в первых эпизодах «Песни о Гильоме» Вивьен противопоставляет фанфаронству подвыпившего Тибо свою спокойную рассудительность. Однако данная клятва, носящая характер его личного пакта с богом, накладывает на все поведение Вивьена оттенок мученичества. Ж. Фрапье даже полагал, что сцена смерти юноши подана в «Песни о Гильоме» (да и в поэме «Клятва Вивьена») как определенная параллель сцены смерти Иисуса Христа (ср. Мф, XXVI, 31–35; Мк, XIV, 27–31, 66–72 и др.)[343]. Нам, однако, представляется это некоторым преувеличением. Гибель Вивьена, как она описана в поэме, повторяет сцену гибели Роланда; к тому же точно так же описана затем смерть другого племянника Гильома, Жирара. Думается, здесь надо говорить о том, что на подобные сцены в героическом эпосе вообще оказала известное влияние евангельская традиция, и в этом смысле образ Вивьена, несмотря на его клятву, лишен какой бы то ни было исключительности.
Совсем иным выглядит в цикле Ренуар[344], молодой сарацин, брат Гибор, давно порвавший с верой отцов и семь лет прослуживший на дворцовой кухне короля Людовика. Если Вивьен как бы унаследовал, присвоил неколебимое мужество Гильома, то Ренуар взял себе его веселую удаль. Во всем его облике и повадках подчеркнуты черты виллана. Он любит сытно поесть и всласть поспать, и «родной кров» для него – это теплое местечко у очага. Он одет в лохмотья и ходит босиком, он не признает другого оружия, кроме мужицкой дубины. Впрочем, он дает себя уговорить и опоясывается мечом, но действует им лишь от случая к случаю и так, как он привык обращаться со своей надежной дубиной. Но происходит определенное «воспитание» Ренуара (недаром он, как и Гибор, – королевского рода, хотя и сарацин). По ходу поэмы происходит приобщение Ренуара к миру рыцарственности, и не приходится удивляться, что в конце концов неотесанный гигант сочетается браком с принцессой, дочерью короля Людовика (эта тема широко развернута в поэме «Алисканс»).
Исследователи не раз искали параллели образу Ренуара в фольклоре (вплоть до Ильи Муромца русских былин). В самом деле, народные истоки этого образа очевидны. Они во многом объясняют и некоторую остраненность в трактовке этого персонажа, и тот факт, что с Ренуаром связано в «жесте» комедийное, снижающее начало. Но полезно отметить, что не один Ренуар является в «Песни о Гильоме» носителем травестийных черт. Они присутствуют в образе брата Вивьена Ги и тем более – в фигуре графа Буржского Тибо и его племянника Эстурми (правда, два последних изображены в поэме подчеркнуто гротескно).
Верная жена Гильома, Гибор, – персонаж наиболее «подвижный», меняющийся на протяжении «жесты». В первых поэмах цикла ее, естественно, еще нет на сцене. Лишь в «Отрочестве Гильома», произведении, как известно, очень позднем, все полно предчувствием встречи с ней героя. «Слух» о ней от поэмы к поэме нарастает, и во «Взятии Оранжа» Орабль (это ее сарацинское имя) становится очень активным действующим лицом. Если Гильом увлекся ею по чужим рассказам, то и она заинтересовалась юным героем сразу же, без раздумий. Это как бы предопределение, противиться которому бесполезно, и Орабль полностью становится на сторону Гильома, проникающего тайком в Глорьетский дворец. Орабль выступает в поэме не только желанной добычей Гильома, подлинной драгоценной жемчужиной Оранжа, но и деятельнейшим участником событий. Она помогает франкам советом, вооружает их, держит вместе с ними оборону в дворцовой башне.
В этой поэме Гибор-Орабль обольстительна, лукава, находчива, изобретательна, и в этом она моделирует поведение «сарацинской принцессы»[345], любви которой домогается рыцарь-франк. Но есть в облике молодой Орабль и мрачные, демонические черты. Ведь она не только предает мужа – сарацинского «короля» Тибо, не только выступает отступницей с точки зрения своей веры, но и жестоко убивает своих малолетних детей, чтобы ничто не стояло между нею и Гильомом. Впрочем, полагают, что имеются в виду все же не ее дети от Тибо, а его сыновья от первого брака. И более того – в ряде поздних поэм содержатся намеки на то, что Орабль была лишь невестой Тибо или что брак их был фиктивным, что между ними не было физической близости. Но так или иначе в Орабль есть что-то от дикой язычницы, разбирающейся в травах и снадобьях, умеющей, если надо, приготовить любое зелье, не останавливающейся в достижении цели ни перед чем, упорной и даже яростной в своих чувствах.
Совсем иная она (теперь уже Гибор) в «Песни о Гильоме». Здесь она – верная жена, терпеливо ждущая мужа за стенами Оранжа, сама стаскивающая с него доспехи и одежду, моющая его и сытно кормящая, когда он после поражения возвращается домой собирать новое войско. Гибор и тут смела и решительна: она готова оборонять свой город, может помочь мужу в подготовке новых отрядов, входя в мельчайшие детали приготовлений к походу. Но она очень самолюбива и горда. Она не хочет верить, что Гильом вернулся после поражения, а не пал в неравном бою. И поэтому она скрывает разгром франков от своих придворных и понуждает Гильома поскорее снова отправиться в поход.
Как справедливо отмечают исследователи, именно образ Гибор придает циклу неповторимый лиризм и своеобразие. Если в памятниках героического эпоса любовная тема появляется лишь в поздних произведениях, то поэмы нашего цикла (причем даже самые ранние из них) представляют собой исключение. Здесь можно видеть воздействие куртуазной системы взглядов и соответствующих ей литературных трафаретов. Вместе с тем разработка образа Орабль-Гибор и освещение ее отношений с Гильомом решительно отличаются от трактовки женских характеров и любовных переживаний в куртуазном романе. Во-первых, Гибор не знает сомнений в своем чувстве к Гильому. В раскрытии этого чувства в поэмах цикла мы не найдем той «любовной метафизики», которой наполнены средневековые романы. Во-вторых, Гибор не надо свое чувство проверять, не надо проверять и чувство Гильома, тем самым воспитывая и морально возвышая своего избранника. В-третьих, в цикле в целом в образе Гибор подчеркнуты функции жены, жены крупного феодала, отправившегося не на поиски приключений, как это бывало в романе, а в трудный поход против иноземных захватчиков. Дело мужа, исполненное высокого патриотического предназначения, – это и ее дело. И ей передается пронизывающий все памятники героического эпоса пафос обороны «милой Франции», пафос отвоевания земель, попавших под чужеземное иго.
