В то время как в крупных городах все больше распространялась мода питаться на западный манер и включать в меню иностранные продукты, в деревнях мало что изменилось. Впрочем, и здесь, не без влияния студентов, солдат, вернувшихся со службы, а также разнообразных статей в журналах и газетах, крестьяне стали проявлять интерес к новым продуктам питания. Все чаще в пищу употреблялись яйца, мясо и птица.
Крестьяне познакомились с кофе, хотя большинство терпеть его не могли и практически никогда не пили. Точно так же, благодаря газетам, они узнали о какао и о существовании завтрака, ланча и обеда на американский манер. Но, как правило, крестьяне, занимавшиеся выращиванием новых видов овощей, сами их не ели. В городах же европейский способ питания становился все более популярным, увеличивалось число ресторанов, предлагавших западные блюда. Правда, посещали их больше высокопоставленные государственные служащие и люди, принадлежавшие к избранным кругам. Простые люди предпочитали посещать суси-я (лавочки, в которых продавали шарики белого риса и сушеные водоросли, нори, а также рыбу разных сортов и мясо) или тэнпура-я, где прямо перед клиентом жарили рыбу с овощами и готовили крабов и омаров. Популярности европейской кухни среди служащих немало способствовала легкость приготовления ее блюд, которые, по сравнению с японскими, не требовали долгого времени и тщательного отбора ингредиентов.
Первые рестораны, специализирующиеся на европейской кухне (сэйё-рёри), появились в Йокогаме и Токио в 1873 году и предназначались для иностранцев. Помимо них в городах стали открываться рестораны китайской кухни. Первое заведение подобного рода появилось в 1883 году в Токио в квартале Нихомбаси. Рестораны, подававшие барбекю на корейский манер, появились только после 1900 года. Любопытно, что они пользовались гораздо меньшей популярностью, чем западные рестораны, и настоящий интерес к ним возник только после 1920 года.
К концу 1897 года в Токио насчитывалось уже четыреста шестьдесят семь ресторанов и сто сорок три чайных дома (или, как у нас говорят, кафе) на западный манер, и это не считая маленьких американских баров, в которых продавали сакэ и европейские алкогольные напитки, особенно виски. Кроме этого, существовало довольно много сироку-я, небольших таверн, где можно было заказать удон, сёмэн, жареного цыпленка (якитори), скияки и тзнпура. Некоторые сироку-я предлагали клиентам бифштекс из мяса кита или из лосося, который был приготовлен с большим мастерством.
К концу эпохи Мэйдзи считалось признаком хорошего тона и элегантности ходить в европейские чайные, где можно было не только попробовать разные сорта этого напитка, но и заказать кофе или шоколад.
Но самым заметным изменением в исконно японских привычках стало необычайно быстрое увеличение числа небольших кабачков, где можно было в любое время выпить сакэ и прохладительные напитки, а также перекусить. Скорость, с которой они появлялись, вызвана тем, что служащие, студенты и рабочие не имели возможности возвращаться к себе домой на обед или же стеснялись показывать, в какой бедности они живут, и после работы или учебы забегали сюда, чтобы поболтать за едой.
В целом питание японцев в эпоху Мэйдзи улучшилось. Этому способствовали рост производства таких продуктов питания, как пшеница и рис, и появление новых блюд, готовящихся на масле и со специями. Мало-помалу, с развитием транспортных средств определенные продукты перестали быть достоянием одного региона и отныне их можно было найти везде. Пища, ранее бывшая только средством выживания, становилась наслаждением, особенно если речь шла об обеде в семейном или дружеском кругу. Поход в ресторан, даже самый скромный, был для многих японцев редким удовольствием, и они тем более стремились получать как можно больше удовольствия. Обед вне дома был прежде всего развлечением для мужчин (женщины редко показывались в общественных местах). В нем видели возможность попробовать «что-то новенькое» помимо привычного меню. Но далеко не всем это было по карману, и часто все сводились к тому, что мужчина отправлялся «выпить горшочек сакэ» с друзьями в какой-нибудь лавочке. Еще меньше было тех, кто мог позволить себе посещение европейского ресторана. В сущности, основой всех блюд, как в городе, так и в деревне, стал рис, а все остальное рассматривалось как добавления к нему. К концу эпохи Мэйдзи, то есть к 1912 году, Япония действительно превратилась в страну риса и чая.
До начала эпохи Мэйдзи в основном происходил обмен натуральными продуктами. Земледельцы обменивали овощи, рис и прочие злаки на рыбу и водоросли, добываемые рыбаками, или на продукцию местных ремесленников. Обмен услугами был обычным делом для жителей одной деревни или одного города или между соседними населенными пунктами. Красильщик или плотник мог выполнять работу для жителей нескольких городов. Но с введением новых законов и переделом земель эта практика постепенно исчезла. Хозяйке не нужно было далеко идти в поисках необходимых в быту вещей и продуктов, так как все это находилось поблизости, а ее желания были нехитрыми и немногочисленными и находились в гармонии с тем образом жизни, который вели крестьяне. Когда же безумие современной жизни достигло деревень, их жителей поразил вирус жажды обладания новыми, иногда совершенно бесполезными предметами, только для того, чтобы показать, что и они идут в ногу со временем. Исчезали старые профессии, но появлялись новые. Столяры, изготовлявшие шансу — разновидность комода с ящиками для хранения кимоно, — принялись работать над шкафами, гэта, столами и стульями; крестьяне стали сбивать масло; кое-кто — торговать рисовой соломой, которая требовалась для изготовления татами, и бумаги и шла на нужды армии; кроме того, ее жгли, чтобы пеплом удобрять почву в городских садах. В деревнях появились небольшие лавки, где продавали всего понемногу: таби для рабочих, свечи, масло и керосин для ламп, древесный уголь для хибати, мыло, спички и тысячи мелочей, которые крестьяне раньше делали сами и в которых еще несколько лет назад не испытывали потребности. С развитием текстильных фабрик отпала нужда в утомительном изготовлении домотканого полотна, и хозяйки отныне покупали в ближайших городках отрезы ткани, из которых шили кимоно для себя и для членов своих семей. В этих городках издавна проходили ярмарки, куда стекались ремесленники, желающие продать или обменять свои изделия, и местные крестьяне, приносящие с той же целью плоды своего труда. Некоторые из этих рынков (ити) выросли в города, чьим именем стало название дня, на который приходилась ярмарка: Миккаити («ярмарка третьего дня»), Ёккаити («ярмарка четвертого дня») и т. д. На главных рынках можно было приобрести всевозможные предметы, начиная с самых изысканных и до простейших вещей: табака, бумаги, стержней, заполненных тушью, кисточек, фарфоровых пиал для риса или чая, детских игрушек и книг. Поход на рынок был праздником. В городах ярмарки традиционно устраивали в определенных кварталах. Приток населения в город после Реставрации привел к увеличению спроса, так что число ремесленников значительно возросло. Постепенно в регулярных ярмарках отпала нужда, так как все чаще стали открываться разнообразные магазины, хозяевами которых были либо предприимчивые крестьяне, либо ремесленники, либо бывшие самураи, считавшие, что торговля — единственный для них способ вести достойное существование. К несчастью, большинство этих новых торговцев ничего не понимали в коммерции и не знали, как себя вести с покупателями-горожанами. Дела у многих из них с самого начала шли так скверно, что магазины пришлось закрывать. И напротив, те крестьяне или ремесленники, кто более или менее разбирался в торговле, быстро добивались успеха, особенно те, кто открывал маленькие предприятия, производящие мисо, тофу и другие продукты первой необходимости. Некоторые самураи из почтенных, но разорившихся семей становились антикварами или книготорговцами.
Впрочем, крестьяне умели покупать не лучше, чем торговцы продавать свой товар. Согласно старому обычаю, можно было оплатить счет в конце месяца или даже в конце года, так что сначала люди брали гораздо больше товара, чем требовалось на самом деле, поэтому к концу месяца многие семьи влезали в долги, ведь им приходилось платить значительные суммы. Но вскоре привычка к экономии, присущая японскому народу, возобладала над жадностью, и люди поняли, что необходимо как-то ограничивать свои покупки.
Магазины множились, везде появлялись торговцы тканями, скобяными изделиями, часами, нижним бельем. Часто продавали вещи, совершенно не сочетающиеся друг с другом. Любимым развлечением горожан стало созерцание витрин магазинов. Особенно быстро магазины заполонили Токио и Осаку, ставшие вскоре городами предпринимателей и мелких торговцев.
