Напоследок зададимся вопросом: русский мат — это, конечно, плохо, но всё-таки нет ли от него и хоть какой-то пользы? Похоже, что есть. В одном английском научном журнале по вопросам психологии больше ста лет тому назад было написано что-то вроде того, что человек, который впервые в истории обругал другого вместо того, чтобы раскроить ему голову, заложил основы нашей цивилизации.
А и впрямь подумайте: если бы у вас был выбор — получить кирпичом по голове или быть матерно обруганным, что бы вы предпочли? Я подозреваю, что второе. Как-то оно, знаете ли, немного помягче. Замена физического воздействия словесным и в самом деле может быть воспринята как более цивилизованный подход.
В принципе нам надо быть очень осторожными, обзывая человека, принадлежащего к другой культуре. В той же Японии есть ругательство, в буквальном переводе означающее что-то вроде «глупый дурак». Ну какой русский особенно возмутится, услышав в свой адрес нечто подобное? А в Японии однажды из-за перепалки в парламенте, где было произнесено это слово, в отставку ушёл кабинет министров. Или вот ещё излюбленное японское ругательство: «Ты не стоишь панциря раздавленного насекомого!» Ну и что? Сам такой! — вот и всё, что сказали бы мы. А теперь представьте, что японцу буквально перевели какую-нибудь матерную фразу, если «Дурак!» его уже выводит из себя…
ПУСТОЕ «ВЫ» И СЕРДЕЧНОЕ «ТЫ»
Во многих культурах принято к собеседникам обращаться по-разному в зависимости от социального положения говорящих. Для обращения к равному употребляют одну форму, для обращения старшего к младшему — другую, младший обращается к старшему опять не так, как тот к нему, и т.д.
Вариантов здесь много. Вероятно, всех превзошли японцы, у которых необходимо при общении учитывать малейшие оттенки положения собеседника по отношению к говорящему. Поэтому одних местоимений первого лица, соответствующих русскому «я», или второго лица (русские «ты» и «вы») больше десяти. Это только местоимений, а других способов выражения вежливости куда больше.
В русской культуре всё попроще: про себя можно сказать только «я», а к собеседнику обратиться на «ты» или на «вы». На письме «вы» может писаться и с заглавной буквы: «Вы», — так получается ещё вежливее.
Впрочем, в русской культуре про себя можно сказать и «мы», если вы пишете научную работу: «якать» в этом случае звучит несколько вызывающе. Ну а наши цари и вовсе говорили о себе «мы»: «Мы, Николай Вторый, царь Польский, Великий князь Финляндский…» На практике принципы употребления «ты» или «вы» довольно запутанны. К близким людям мы, как правило, обращаемся на «ты», в данном случае это знак большей интимности. Но, заметим, ещё совсем недавно в деревнях к родителям, своим и жены, обращались на «вы», и это исходило из соображений уважения к старшим. К незнакомым людям русские обращаются на «вы», хотя сельские жители и плохо воспитанные горожане могут и «тыкнуть».
«Ты» и «вы» очень заметны, когда они вдруг начинают заменять друг друга. В какой-нибудь трамвайной ссоре люди могут перейти с вежливого «вы» на бранное «ты», это признак разрыва дипломатических отношений. Супруги и вообще люди, вступившие в интимные отношения, общаются в наше время только на «ты». Но если те же супруги вдруг принялись обращаться друг к другу на «вы», жди развода, коль скоро они перешли на холодный, сугубо официальный тон.
Разница «ты» и «вы» хорошо видна в стихотворении Пушкина, первая строка которого стала заглавием этого раздела:
Пустое вы сердечным ты
Она обмолвясь заменила,
И все счастливые мечты
В душе влюблённой возбудила.
Пред ней задумчиво стою;
Свести очей с неё нет силы;
И говорю ей: как вы милы!
И мыслю: как тебя люблю!
Такие различия были не всегда. Было время, когда «вы» могло относиться только к нескольким людям, так что даже царю русские говорили «ты». Больше того, и сейчас к Богу русские обращаются только на «ты», так ощущается большая близость к Высшему Разуму. В этом смысле ещё щепетильнее англоязычные народы, про которых шутят, что они со всеми на «вы» (you относится как к единственному, так и к множественному числу) и только с Богом на «ты» (к Нему полагается устаревшее обращение thou — «ты»).
Русский император говорил всем «ты», а ему, разумеется, только «вы». Дворяне пушкинской поры называли даже близких друзей по фамилии и на «ты». Официальные отношения передавались только через «вы».
Особая сложность возникла в русской культуре с приходом советской власти. До большевистского переворота 1917 года люди, не знающие имени собеседника, обращались друг к другу с помощью слов «сударь» или «сударыня». Это было привычное сокращение от «государь» («государыня»). А со знакомыми общались с помощью «господина» плюс фамилия: «Господин N». Господ и тем более «государей» с 1917 года официально не стало, но обращаться друг к другу всё равно надо было. Впопыхах вспомнили о временах Французской революции и стали употреблять слово «гражданин» («гражданка»). К сожалению, слово быстро оказёнилось и стало популярным главным образом в милицейской среде: «Гражданин, пройдёмте!»
Что делать? Большевики обращались друг к другу с помощью старинного «товарищ», это было как бы их товарным знаком. И слово вошло в повсеместный обиход. «Товарищами» стали называть себя все подряд. Можно было говорить «товарищ» без добавления имени, как в пушкинском «Товарищ, верь, взойдёт она…», а можно с именем, как у Маяковского: «Товарищ Ленин, я вам докладываю не по службе, а по душе…»
Ну кажется, вышли из положения, нашли замену «господину» и «сударю». И тут грянул гром: «Просыпаюсь, здрасте: нет советской власти!» Коммунисты по-прежнему зовут друг друга товарищами, но походить на них уже большинству русских не хочется. Быстренько вернули «господина» с именем адресата: «Господин Иванов». А для обращения к незнакомым до сих пор маемся. Кошмар какой-то. Ну как обратиться на улице, чтобы спросить, как пройти на почту? «Гражданин» так и осталось сухо формальным, милицейским, «сударь» звучит как-то уж очень старомодно.
И появились жуткие, почти вульгарные «мужчина» и «женщина»: «Мужчина, вы уронили ключи!», «Женщина, пройдите вперёд!» Говорят, мы скоро привыкнем и будем употреблять эти обращения нормально.
Что-то не верится.
А почему бы нам не обратиться к опыту англоязычных народов? У них, правда, есть свои обращения sir и madam, но они предпочитают вообще не называть адресата и говорить «Excuse me…», то есть что-то вроде «Прошу прощения…» или «Извините…», а дальше излагать свою проблему.
Там вообще не принято прямо обращаться к незнакомому человеку. Конечно, можно достаточно вежливо спросить: «Прошу прощения, вы не скажете, где здесь ближайшая почта?» Но всё-таки гораздо лучше сказать, как бы ни к кому не обращаясь: «Прошу прощения, я ищу ближайшее почтовое отделение». Будьте уверены, вас правильно поймут и скажут, и покажут, и, может быть, даже проведут до самой почты.
И так во всём. Не следует спрашивать в автобусе: «Вы выходите на следующей остановке?» Ведь, по сути, какое ваше дело, когда человек выходит. Просто он у вас на пути. Поэтому на Западе, скорее всего, воскликнут: «Извините, следующая остановка моя!» Стоящий на вашем пути человек обязательно посторонится, если, конечно, тоже не выходит там же, где и вы.
И, становясь в очередь, лучше не спрашивать, кто последний. Вежливее, на взгляд западного жителя, будет спросить, как бы не обращаясь ни к кому лично: «Извините, где тут конец очереди?»
Не знаю, как вам, а мне нравится.
О характере русского народа можно немало узнать, рассматривая русские имена. В книге «Имена» отец Павел Флоренский пишет, что имена распределяются в народном сознании по группам. Считалось, что, если священник даёт ребёнку при крещении имя преподобного, это обещает ему счастливую жизнь. А вот если младенцу досталось имя мученика, то он так и будет мучиться всю жизнь. В житиях святых есть традиционная формула «По имени и житие». П. Флоренский подчёркивает: по имени — житие, а не имя по житию:
«Имя оценивается Церковью, а за нею — и всем православным народом как тип, как духовная конкретная норма личностного бытия, как идея; а святой — как наилучший её выразитель, своё эмпирическое существование сделавший прозрачным так, что чрез него нам светит благороднейший свет данного имени».
В протестантских культурах нет культа святых, поэтому называть людей можно как угодно. То есть, конечно, поскольку страна христианская, то можно пользоваться библейским именами — разумеется, в национальной интерпретации, отсюда такие имена, как Джон (Жан, Хуан), Мария (Мэри, Мари) и т.д., но девочку можно, например, назвать просто Флёр, цветком. Почему? А нипочему, нравится, и всё.
