Это обычное дело в мировой практике: если предприятие неконкурентоспособно, то, в преддверии его краха, руководители, если они уловили тенденцию, начинают эксплуатировать предприятие на износ не вкладывают в него прибыль, а расходуют ее на расширение другого производства. Если присмотреться, то такое предприятие хорошо различимо — оно не расширяется, не внедряются новые технологии, ликвидируются работающие на перспективу подразделения, персонал не отправляется на повышение квалификации, работодатель не заботится о пенсионном обеспечении своих работников — значит, в него инвестиции не идут, на самом деле за счет такого предприятия инвестируется какое-то другое.
Поэтому одного факта покупки какого-то завода иностранцами мало, чтобы считать это иностранными инвестициями — может быть, покупатели просто подсчитали, что окупят траты и даже получат прибыль фактически за счет ликвидации завода.
Аналогично, когда авианосец приобретают на металлолом, это не инвестиции в военно-морской флот России. Тут то же самое — приобретается оставшийся ресурс оборудования и сооружений и используется.
Иногда вопрос с инвестициями намеренно или ненамеренно запутывается. Скороговоркой говорится, что нам необходимы «инвестиции, „ноу-хау“, современные технологии и т. д.». («Ноу-хау» — дословно «знаю как» — это тоже технологии, они так называются, чтобы звучало непонятно, по-научному.) Но давайте разделим — мухи отдельно, компот отдельно. А почему мы не можем технологии или «ноу-хау» эти просто купить, за валюту? Ведь валюту мы зарабатываем?
ОТКУДА БЕРЕТСЯ В РОССИИ ВАЛЮТА?
А откуда у нас в стране берется валюта? Источников только два: продажа сырья и иностранные кредиты. Все годы реформ в Центробанке шли так называемые «торги», в которых участвовали Центробанк и коммерческие банки. Но поток долларов шел на самом деле только в одну сторону: из Центробанка — в коммерческие банки, а оттуда — в обменники, в торговые фирмы или прямо за границу. Частный сектор только вывозил доллары! И челноки, и оптовые импортеры — это на самом деле мощный насос по откачке долларов за границу. Ввоз же долларов в страну шел со скрипом — частные экспортеры крайне неохотно сдавали государству его часть выручки, а свою часть старались оставить за границей.
Вот посмотрите, сколько всего мы получаем валюты и за что:
Таблица 1
СТРУКТУРА ЭКСПОРТА ТОВАРОВ В СТРАНЫ ДАЛЬНЕГО ЗАРУБЕЖЬЯ
(в фактически действовавших ценах)
Без учета неорганизованной торговли, по данным таможенной статистики.
(Российский статистический ежегодник, 1995 год)
Вот только на это мы с вами можем твердо рассчитывать. Еще примерно на 10 млрд. мы экспортируем в страны СНГ (без Балтии) они сами нищие, еще от 2 до 7 млрд. — экспорт военной техники. И все! Поступление кредитов — штука ненадежная, фактически все, что мы берем — тут же отдаем за предыдущие долги.
Обратите внимание: к 1994 году структура российского экспорта уже «устоялась», экономика России пришла в «нормальное» состояние. Осталось только сырье, из экспорта почти исчезли атавизмы советского периода — машины и оборудование. Их всего на 2 млрд. 500 млн. долл. — против 13 млрд. в 1990 году. Да и из этой суммы, увы, значительную часть составляют запчасти к тому, что продавалось раньше (даже на 3 миллиона — запчасти к ЭВМ), а также авиационная техника и суда после капремонта, построенные еще при советской власти. Сейчас сырьевая ориентация экспорта — почти 100%.
Запомните цифру наших ежегодных поступлений — 4O-50 млрд. долларов. И имейте в виду — отнюдь не все эти деньги поступают в казну. У нас совершенно официально экспортируют сырье частники, и государству поступает лишь часть валюты. Какая? Если бы знать. При этом официальный импорт товаров и услуг — 30-35 млрд. долл. (их надо вычитать из экспорта), а сколько долларов вывозят «челноки» и туристы — Аллах ведает. Если чуть более конкретно, то за 1994 год, например, на счета предприятий и организаций России (частных и государственных — всего) поступило 20 млрд. долларов. При экспорте 50 млрд.! В статистических справочниках не говорится, что из этих 20-ти попало в госбюджет. Доход от внешнеторговой деятельности считается почему-то в рублях — 19 167 млрд. рублей. Так как в тот год курс рубля вырос примерно с полутора тысяч до трех с половиной тысяч за доллар, то эта цифра может означать что угодно. Прикидочно это около 8 млрд. долларов, но ведь еще и расходы на внешнеторговую деятельность были, и немаленькие — около 2 млрд. долл. Итого прибыль госбюджета при экспорте на 50 млрд. долл. всего около 6 млрд. долл.!
За все время реформ нового источника валюты не появилось. Ведь зачем требовались инвестиции? Планировалось, что за их счет в нашей стране будут развернуты конкурентоспособные производства, часть продукции которых будет продаваться на внешнем рынке, и это даст валюту. Достанется, дескать, и инвесторам, и нам. Но как раз этого не произошло! Да, у нас производятся и «Дирол», и «Кока-кола», но не на внешний рынок. Вы думаете, у нас раньше не производились «западные товары»? Ничего подобного. У нас производилась и «Пепси-кола», и даже шились (на внешний рынок) «фирменные» джинсы. Почему их можно было встретить в Италии, но не у нас? Это отдельный вопрос, но, что касается инвестиций, то за период «открытости» инвестиции с целью производства товаров на экспорт к нам не хлынули.
Я хотел бы специально отметить — в этой книге вы не найдете ответов на вопросы типа: «почему при советской власти не выпускали жвачку?» или «почему в магазине не было колбасы?». Это отдельные, очень интересные темы. Эти проблемы в будущем обязательно дождутся своего исследователя, скорее всего, не меня. Но пока мы будем разбирать другую проблему — почему у нас в стране не увенчался успехом капиталистический эксперимент. А «ключиком» к этому разбору и послужит вопрос: «почему в производство на территории России не пошли иностранные инвестиции?».
Ведь мы в СССР свободно получали с Запада почти все, что угодно, кроме военных технологий. Как делать автомобили, стиральные машины и т. д. — от нас не засекречивалось.
Приобрели мы, например, систему цветного телевидения SECAM, строили нам и заводы — наши «Жигули» — это «Фиат», стиральная машина «Вятка» делалась по итальянской технологии. Примеров — масса, но вот на что никогда не удавалось раскрутить западных партнеров — это на оплату производства у нас в стране.
Так вот, оказывается, никто не против и сейчас продавать нам технологии или оборудование, полным-полно желающих строить у нас все, что угодно, есть и согласные организовать у нас производство. Как шутили раньше, «мы вам и коммунизм построим, только заплатите». И в долг готовы дать, под гарантии государства.
Но никто не хочет вкладывать в производство у нас свои капиталы. Все, что угодно, только не это! В чем же дело?
Дело вовсе не в политической нестабильности. Посмотрите на историю с 17-м августа: оказывается, множество акул и китов банковского бизнеса не побоялись вложить огромные, даже по западным масштабам, деньги в ГКО. «Дойче банк» (а это имя!) вложил в ГКО 40 % своих активов! Не боясь Зюганова! Значит, при фиксированном, заранее обещанном проценте — вкладывали, и с удовольствием. А в производство — нет. И не в риске дело — все финансисты прекрасно понимали, что ГКО — чрезвычайно рискованное дело. Когда обещают 80% годовых при разваливающейся экономике — и дураку ясно, что «пирамида» рухнет. Тем не менее, в ГКО играли банки и компании, названия которых, что называется, на слуху: «Брансвик» (Великобритания), «Чейз Манхеттен банк» (США), «Кредит Сюисс ферст Бостон» (США), «Меррилл Линч» (США), «Морган Гринфел» (Великобритания), «Морган Стэнлей» (CШA), «Соломон Бразерз» (США), «Смит нью корт» (Великобритания). И их вложения в ГКО в несколько раз больше, чем прямые инвестиции в производство за все время реформ! По минимальным оценкам — на 70 млрд. долл. по курсу до 17 августа 1998 года.
Видимо, потенциальные инвесторы не надеялись и не надеются, что наши предприятия принесут прибыль. А какие же у них основания так думать? Сразу скажу, основания есть.
Очевидно, что, вкладывая иностранные деньги, инвестор хочет получить прибыль, и тоже в иностранных деньгах, то есть в валюте.
То есть либо полученную продукцию можно будет продавать за границей, тогда она должна быть конкурентоспособной на мировом рынке, либо продукция будет продаваться у нас. В первом случае прибыль будет получаться за счет иностранного потребителя, и частично и мы будем ее получать — в валюте. Во втором случае прибыль образуется внутри страны, за наш счет, а, так как инвесторы прибыль забирают себе, то мы платим им за эту продукцию валюту, заработанную нами другими способами — продажей сырья, например, или получением кредитов.
