Флорентийское государство, в котором еще не устоялись новые институты, тяжело переживало и уменьшение территории: вследствие французского вторжения Пиза получила независимость, а Ливорно французы пока удерживали за собой, но ему грозила опасность перейти в руки их врага — императора Максимилиана.
Для противодействия внутренним и внешним угрозам новому правительству пришлось отказаться от политики финансового равновесия. В 1498 году оно вернулось к практике принудительных займов, что больно ударило по городской верхушке. После краткого времени надежд преодоленный было кризис вспыхнул с новой силой.
Положение самого Савонаролы становилось все более шатким. Он вызвал гнев Александра VI своей чрезмерно резкой критикой папства. Война доминиканца с Римом, начавшаяся в 1496 году по поводу нарушений монашеской дисциплины, протекала на фоне религиозного фанатизма. Савонарола отменил масленичные увеселения, заменив их покаянными процессиями. В 1497 году по его указанию дети во всем городе начали доносить на тех, кто в их семьях нарушал благочиние и благочестие. С помощью своих малолетних помощников фра Джироламо конфисковал музыкальные инструменты, украшения, маски, благовония, картины с изображением обнаженных, поэтические книги — все, что говорило об удовольствиях и радости жизни. На масленичный вторник 1497 года все эти предметы были сложены на площади Синьории и преданы торжественному сожжению. «Костер сует», повторенный Великим постом следующего года, стал апогеем благочестивой реакции на распущенность предшествующей эпохи с ее попыткой гармоничного синтеза вероучения, философских теорий и символики.
Но победа пуританского ригоризма была слишком полной, чтобы стать долговечной. Враги Савонаролы, брат Мариано да Дженаццано, ставший генералом ордена августинцев, и флорентийские францисканцы, в своих проповедях объявили доминиканцу беспощадную войну. Город непрестанно поражали невыносимые язвы: голод, чума и страшная, неизвестная дотоле болезнь — сифилис, разносившийся, по слухам, французскими солдатами. Ко всем этим бедам добавлялась взаимная ненависть разных партий. Все вместе посеяло в народе полнейшее отчаяние. Этим пытался воспользоваться Пьеро Медичи: в апреле 1497 года он попробовал захватить город, но бесславно провалился. Ему на помощь пришел кардинал Джованни. 13 мая 1497 года он добился от папы бреве об отлучении Савонаролы от Церкви. Анафема подействовала не сразу, но постепенно сомнения вместе с насмешками «бешеных» бросили тень на облик доминиканца-пророка и его последователей. Церкви опустели, кабаки и бордели наполнились. Фанатики Савонаролы словно растворились в пространстве: открытое письмо в его защиту перед римской курией, лежавшее в Сан-Марко весь июнь месяц, собрало всего 370 подписей... Но падение авторитета партии «плакс» (по крайней мере среди магнатов) не означало ослабления мер против сторонников возвращении Медичи.
Летом республика вырвала признательные показания у друга Пьеро Медичи Ламберто Далл'Антеллы. Арестовали четырнадцать именитых лиц, среди которых некоторые были завсегдатаями проповедей Савонаролы. Их обвинили в подготовке нового вторжения Пьеро Медичи в город, назначенного на середину августа.
Суд был суровый. На нем судили и Лукрецию, дочь Лоренцо, жену Якопо Сальвиати, но она при всех треволнениях оставалась в городе и без труда оправдалась. Конфискация имущества обвиняемых должна была принести финансам республики 200 тысяч дукатов. Пятерых из них поспешно казнили 21 августа. Бывшему гонфалоньеру Бернардо дель Неро было семьдесят три года; еще недавно он с честью управлял государством. Но его обвинили в том, что он не отрекся от семьи Лоренцо. Остальные осужденные были тесно связаны с Медичи. Джованни Камби был их агентом в Пизе, Джанноццо Пуччи — торговым партнером. Никколо Ридольфи женил сына на сестре Пьеро Медичи. Наконец, Лоренцо Торнабуони, сын Джованни, приходился Великолепному троюродным братом.
Эта дикая внезапная казнь была похожа на месть покойному Лоренцо. Умеренно настроенные граждане Флоренции с ужасом увидели, что пуританские крайности «плакс» не идут на убыль. Открытый бунт Савонаролы против Рима, непризнание им папского наказания, новый «костер сует» в 1498 году вывели «бешеных» из себя. Прямо у костра, невзирая на противодействие стражников, они останавливали детей и святош, вырывали кресты у них из рук, швырялись в процессию гнилыми фруктами и дохлыми кошками. В марте синьория, следуя папскому предписанию, запретила Савонароле читать проповеди, но доминиканец не подчинился. Непреклонность оказалась роковой для него и его сторонников. Брат Доменико Буонвичини, доминиканец из Фьезоле, и брат Франческо дель Пульезе, францисканский проповедник из Санта-Кроче, поспорили, чьи доводы верны. Они решили подвергнуться испытанию огнем как Божьему суду. Вместе с каждым из испытуемых должен был выйти один из членов их ордена. Савонарола решил участвовать в испытании вместе со своим собратом.
Согласившийся на испытание огнем должен был пройти по узкой дорожке из посыпанных песком кирпичей между двумя облитыми маслом и зажженными деревянными стенами. Только тот, кто получал чудесную Божью помощь, мог избежать гибели в огне.
7 апреля 1498 года — на седьмую годовщину смерти Лоренцо Великолепного — народ столпился на площади Синьории, чтобы увидеть это зрелище. Но испытание все время откладывалось из-за споров о процедуре. Спорили до ночи, а на закате на Флоренцию обрушился проливной дождь, разогнавший и актеров и публику. Эта гроза прозвучала похоронным колоколом власти «плакс». 8-го числа враги брата Джироламо взяли приступом монастырь Сан-Марко. Савонаролу арестовали, пытали и при участии папских комиссаров признали виновным в стремлении взбунтовать народ, смущая его ложными учениями. 23 мая 1498 года брата Джироламо с двумя товарищами казнили на площади через повешение, а их трупы сожгли.
Место публичной казни Сарвонароллы
Трагическая развязка не привела к изменению направления политики. Интриги Пьеро Медичи полностью дискредитировали его в глазах флорентийцев. Назад его не позвали. Сменявшие друг друга синьории были поглощены треволнениями итальянских войн, которые французский король Людовик XII возобновил под предлогом наследственных прав Орлеанского дома на Ломбардию. Флорентийским грандам, в том числе пожизненному гонфалоньеру Пьеро Содерини, удалось сохранить международный престиж республики, да и сама она окрепла, а новые институты заработали.
Пьеро Медичи умер в изгнании в 1503 году. Главой семьи стал кардинал Джованни. В 1512 году в результате похода войск папы Юлия II, запомнившегося страшным разграблением Прато, ему удалось вернуть Медичи во Флоренцию. Все законы, принятые республиканским режимом с 1494 года, были отменены. Большой совет упразднен, учреждения времен Лоренцо Великолепного восстановлены. Кардинал, его брат Джулиано и кузен Джулио, которым было соответственно тридцать шесть, тридцать три и тридцать четыре года, вернули себе власть без сопротивления и не стали мстить тем, кто восемнадцать лет продержал их в изгнании. После всех трагических перипетий и перенесенных страданий Флоренция увидела в их возвращении надежду на новую весну и предалась радости, восторженно приветствуя Медичи.
Рафаэль Санти. Портрет Льва X с кардиналами Джулиано Медичи и Луиджи Росси
В 1513 году, через двадцать один год после смерти своего отца Лоренцо Великолепного, Джованни был избран папой под именем Льва X. Новый понтифик оказался несравненным меценатом, покровителем искусства и литературы, уравновешенным политиком; он приятно соединял в себе античную мудрость с христианской верой. В Риме он жил так же, как Лоренцо во Флоренции, только был еще и набожен. Окружавшее его сияние было отблеском золотого века, стоявшего под знаком его отца. Во Флоренции организация торжеств в честь интронизации папы Льва была поручена папскому брату Джулиано и его племяннику, сыну Пьеро, которого звали Лоренцо. Триумфальная колесница символизировала золотой век. На колеснице везли земной шар, окруженный четырьмя великими добродетелями, а на нем изображение мертвеца; над трупом, как бы выходя из него, возвышался живой позолоченный мальчик. Торжественная сцена олицетворяла триумф династии Медичи, пошедшей от Лоренцо Великолепного.
С этих пор новый владетельный дом старался забыть о своем купеческом и банкирском прошлом, умело воспользовавшись временем, проведенным в изгнании. От Лоренцо Великолепного остались в памяти имя и образ счастливо правившего законного государя, благодетеля Италии, соединявшего в своем лице идеал мыслителя с идеалом деятеля.
