Надо сказать, что такой собачей нетерпимостью в Израиле отличаются, в основном, наши соотечественники – репатрианты из бывшего СССР, откуда они, видимо, вынесли пережитки тоталитарного сознания. Многие из них хотят видеть Израиль однопартийным, идеологически однотипным и стерильным от какого то ни было инакомыслия. Они предлагают лишать гражданства и депортировать из страны не только всех гоев за «антисемитизм», но и чистокровных евреев, кто, по их мнению, проявляет недостаточную ревность к своему еврейству. С детства, видимо, всеми презираемые, они надеются таким путем, как дядя Онегина «уважать себя заставить». Они только не понимают одной простой вещи: можно выслать инакомыслящего из страны, можно вообще убить его физически, но слово, однажды им уже сказанное, они убить не могут. Оно будет постоянно звучать в их ушах, оно будет жить в них самих, и в конце концов овладеет ими, ибо единственное оружие, которым можно побороть слово, единственное средство, способное нейтрализовать его разрушительное действие, это аргумент. Так нам не страшны никакие слова, даже лживые и клеветнические (тем более, брань), ибо мы всегда можем найти, что возразить на клевету, а клевета, изобличенная как клевета, и ложь, изобличенная как ложь, представляют собой опасность не более чем лай собачий, и только «интеллекты» уровня не выше собачьего постоянно боятся не только инакомыслия, но и вообще всякого мыслия, всякого сапиенса, ибо знают лишь два инстинкта: либо лаять, либо вилять хвостом.
Следует еще заметить, что такие понятия, как «ложь», «клевета», «враньё» и т.п. типичны для дискурса «маленького мира. Нас же моральная оценка «вранья» как такового мало интересует. В самом деле, что подразумевается, когда говорят, что такой-то человек «врёт»? Не значит ли это, что его мнение расходится с другим мнением, или, точнее сказать, общепринятым мнением, навязанным чьей-то пропагандой? Замените слово «врёт» на «высказывает иную точку зрения» – логически смысл сказанного не изменится, но изменится дискурс: в первом случае это дискурс тоталитарного обскурантизма, в каждой мысли усматривающий «мыслепреступление» и ложь, и в принципе, это действительно так, ибо, как известно, «всякая изреченная мысль – ложь», иными словами, «враньё»; во втором случае – это дискурс свободомыслия, предполагающий право заблуждаться и уважающий своего оппонента даже тогда, когда он не прав. Кто прав, кто не прав – давайте разбираться, давайте аргументировать свои утверждения и опровергать те, которые мы считаем ложными, при этом референцией истинному и ложному будем брать только те положения, истинность которых разделяется обеими спорящими сторонами, ибо там, где нет каких-либо общих точек зрения, там не может быть вообще никакой дискуссии. Идея о том, что разные люди могут иметь какой-то общий опыт в познании окружающей действительности, общие чувства и переживания, также чужда тоталитарному сознанию, как и идея, допускающая право на разные мнения. Ни опыт, ни чувства для него никогда не являлись референцией «правильному-неправильному», единственным критерием для него испокон веков была догма – раз и навсегда принятый императив, не требующий себе никаких доказательств и обоснований. Потому догматики испокон веков скептически относились к истине как таковой, что нередко приводило их к довольно-таки курьезным ситуациям в реальной действительности: «Что есть истина?» (Ин. 18:38) – известные слова, римского чиновника Пилата, не веря в истину, он ждет от Иисуса «истинных» показаний на допросе, ну разве не абсурд! Тем более странно слышать проклятия «вранью» из уст тех, кто тут же при всяком им удобном случае уверяют, что «абсолютных истин» не бывает.
Интересно, что те же самые люди ненавидели правозащитников, когда они защищали права евреев на выезд в Израиль, их права быть евреями в СССР, не понимая, что их сегодняшнее благополучие завоевано как раз теми, от кого они всеми силами хотят избавиться. Допустим, им это удастся, но кто их тогда защитит, когда снова позади спины окажется «жареный петух», ведь сами-то они «защищать» умеют лишь только того, у кого в данный момент сила и власть, разве не так? Эти люди лишены какого-либо кодекса чести, потому и не понимают, что не велика доблесть защищать сильного против слабого даже тогда, когда сильный прав. Я часто спрашивал своих знакомых: есть определенная вражда в Израиле между т.н. «левыми» и «правыми», у которых между собой имеются свои политические счеты, но какой интерес лично вам всегда и везде нападать на «левых», какие могут быть у вас к ним личные претензии, ведь, насколько известно, левые всегда защищали интересы малоимущих, в том числе и репатриантов из СССР? Может кто-нибудь объяснить мне психологию и мотивацию сего абсурднейшего поведения «совка», ведь никто из нас («левых») его лично НЕ ТРОГАЕТ и не о нем поднимается здесь вопрос, откуда же тогда этот лай, эта ненависть, эта вражда? Нет, я думаю, враждуют друг с другом не идеологии (последние могут лишь спорить), враждуют только люди разных качеств, разных ступеней эволюции за право продолжить свое существование на земле. Наш враг – это, враг всякого интеллигента (т. е. человека с ИНДИВИДУАЛЬНЫМ, а не казенным интеллектом, со СВОЕЮ, а не коллективной идеологией, со СВОИМИ, а не «общепринятыми» принципами). Правда, сей «враг» – субъект иного конфликта, к еврейскому вопросу отношения не имеющего, ибо «совки» – это типично гойское порождение, настоящие евреи, надо отдать им должное, ведут себя и мудрее, и достойнее, нежели их новые холуи, но и вопроса «холуйского» (шабесгойского) мы также здесь должны будем параллельно коснуться.
Во-первых, лицемерам нужно раз и навсегда разъяснить, что в Израиль, как и в любую другую страну, едут люди, в основном, по личным мотивам, чтобы жить, работать, учиться, ощущать близость святых мест, библейских корней, общаться с интересными для них людьми и т.п., но вовсе не кичиться своим еврейством и не лизать каждому еврею зад, если он не еврей, но получил израильское гражданство согласно Закону о возвращении. Во-вторых, ни сей закон, и никакой иной не требует от граждан придерживаться определенных политических взглядов или быть приверженцами еврейской националистической идеологии. Да, в иных странах и в иные времена, даже тогда, когда за взгляды преследовали, то и там никто никогда и нигде приверженность определенной идеологии не ставил условием пребывания в той или иной стране. В-третьих. Можно ли придумать более идиотский аргумент, будто бы «аморально» сосуществовать с теми, кто тебе чем-то не нравится или чужд? Что ж, теперь не жить на свете? Да и где это, в какие времена иммигранты любили аборигенов, или аборигены иммигрантов? Может быть, европейцы колонизировали Америку из-за любви к индейцам? Или, может быть, евреи жили в Европе из-за любви к христианству? Не было ни одного такого прецедента в истории никогда! Представьте себе безработного, у него семья, дети, все кушать хотят, и тут ему подворачивается возможность устроиться в солидную фирму с приличным заработком, следует ли ему отказываться от выгодного предложения на том основании, что он, к примеру, придерживается коммунистических убеждений, а хозяин фирмы капиталист и эксплуататор, или по каким-нибудь иным идеологическим разногласиям с боссом? Наверно, любой на его месте решит: «сейчас я заключу деловой контракт с этой фирмой, а идеологию оставим до лучших времен» – разумно? А если вас при том в этой фирме будут постоянно третировать, заставлять лизать зад капиталисту, несмотря на то, что вы честно работаете, платите налоги, тем самым его обогащая, разве вы не возненавидите и фирму, и капиталиста? Только представьте себе, сколько ненависти накопилось невысказанной, подавленной у всех тех, кто пока вынужден лицемерить, притворяться, отрекаться от самого себя. Подумать об этом – страшно становится.
Но вернемся к нашей «партийности». Она на первый взгляд тоже кажется неким «наличным ничто», пустым отрицанием, и даже содержит приставку «анти» (антисемитизм). Это было бы совершенно верно, если бы нам доказали, что объект нашего противостояния «семитизм» имеет хоть какое-то положительное содержание. Ниже мы покажем, что наш «антисемитизм» не выступает ни против евреев как народа, ни против еврейской культуры, ни против еврейской религии, ни даже против евреев как обособленной нации. Мы покажем, что почти все причины конфликтов с еврейством зиждутся исключительно на отрицательной сущности последнего. Некоторые ошибочно полагают, что быть евреем – значит обладать некими «еврейскими» качествами. Нет, уважаемые, здесь все как раз наоборот, быть евреем – значит обладать определенными «еврейскими» недостатками, т.е. в прямом смысле слова отсутствием определенных необходимых нормальному человеку качеств. Если вы со мной не согласны, то покажите мне конкретно хотя бы одно специфически еврейское положительное качество, которое также не было бы в той или иной степени присуще не-евреям? Ах да, я почти уж было совсем забыл, ведь, как утверждают некоторые религиозные евреи, на них обращен Божественный взгляд, что делает разницу между евреями и гоями гораздо большую, чем разница, наблюдаемая между гоями и животными, причем, если различие между гоям и животным лишь количественное, то между евреем и гоем – качественное! Ладно, пусть так, но сие «различие» никакого отношения к еврейскому вопросу не имеет, и вы не найдете ни одного антисемита, который бы осуждал евреев за «Божественный взгляд», более того, нет ни одного антисемита, который бы сказал, что не любит евреев за те или иные достоинства или положительные качества. Все, что реально отрицается антисемитами в евреях, есть исключительно их недостатки, иными словами, все то, чего им не достает. Почему же мы говорим «недостатки» а не «дурные качества», в чем отличие? А вот в чем. От качества (дурного ли хорошего) можно избавиться весьма различными способами, вплоть до физического уничтожения обладателя качества, но нельзя уничтожить никакое отсутствие, ибо оно преодолевается только одним способом – восполнением. «Еврейские качества» – это миф, однако такой миф, одержимость которым не дает евреям осознать себя полноценными людьми и обрести полноценные человеческие качества. Поэтому, одна уже ясность в понимании еврейского вопроса может ликвидировать как сам вопрос, так и его субъект. Это такая вещь, которую достаточно только назвать своим именем, как она сама собой исчезнет. Многие евреи понимают это достаточно хорошо, потому и говорят, что «идейный геноцид» для них страшнее физического, они ненавидят всех «миссионеров» и прочих просветителей, ибо ужасно боятся, как бы кто их не «посчитал». Но рано ли поздно, придет какой-нибудь «козленок» и «посчитает» евреев, тем самым положит окончательное решение еврейскому вопросу.
