Эмоции даны нам Богом, или, если кому так удобней, природой. По ходу жизни, как и всякие краски, они могут тускнеть. Какие-то события жизни способны их обновлять, например, любовь. Но принципиально, как мне кажется, эмоциональный уровень меняться не может: кто рожден меланхоликом, тот меланхоликом и умрет.
Человек, притворно выражающий эмоции, которые ему не даны, выглядит смешно.
Сыграть темперамент, равно как и, например, меланхолическую задумчивость, в принципе, можно. Но чаще всего это выглядит нелепо.
Эмоции – это ваша суть. А суть сыграть нельзя.
Мы уже не раз говорили о том, что у человека есть три основных источника энергии, которые позволяют ему жить: солнце, другие люди и любимое дело.
Эти три источника питают человеческую энергию.
Человеческая энергия – это тот азарт, с которым человек проживает жизнь.
В сущности, самую точную, на мой взгляд, формулу человеческой энергии вывел Александр Блок: «Узнаю тебя, жизнь, принимаю и приветствую звоном щита!»
Что ж это получается: для того, чтобы стать более энергичным, надо просто больше есть, общаться с другими людьми и работать?
Нет. Все не так просто.
Во-первых, все эти источники энергии на разных людей действуют по-разному. Скажем, один человек от обилия общения заряжается, а другой – устает. Я, например, не могу выйти в эфир голодным, но мне известны телеведущие, которые в день эфира ограничивают свой рацион парой бутербродов.
А, кроме этого, Бог (или природа) каждого человека создает с разной энергией.
Если вы когда-нибудь наблюдали детей на детской площадке, то уже через пару минут становится очевидно, что кто-то из них узнает жизнь, принимает и приветствует, а кто-то не приветствует вовсе...
Энергия, которую дает нам Господь, тратится на то, чтобы мы проживали жизнь.
Подчеркну еще раз: она тратится. А пополняется как раз за счет тех самых трех источников. Поэтому, если человек хочет сохранить как можно больше энергии, данной ему Богом, он должен регулярно подпитываться от этих трех источников.
О правильном питании я говорить не буду, во-первых, потому, что мало в этом понимаю, а во-вторых, потому что люди, которые много в этом понимают, написали по этому поводу кучу книг.
Единственное, что я замечу: игнорирование правильного питания непременно приводит к потере энергии.
Что касается энергии, которую мы получаем от других, следует помнить: люди могут как заряжать нас энергией, так и отбирать ее.
Долгое время я искренне был убежден, что этот вывод сугубо теоретический. Как-то не очень я доверял модным нынче разговорам про энергетических вампиров и доноров. Так продолжалось до той поры, пока я не стал вести программу «Ночной полет». (Прошу прощения за абсолютно личный пример, но, мне кажется, он показателен.)
Все гости, которые приходят ко мне на передачу, делают, в общем, одно и то же и ведут себя, в общем, одинаково. Тем не менее, после некоторых эфиров я готов летать, а после иных у меня ощущение, будто я сутки перетаскивал кирпичи. Причем, это ощущение вовсе не зависит ни от моего состояния до передачи, ни от того, трудный или легкий был собеседник. Это вообще ни от чего не зависит. Но происходит, тем не менее, регулярно.
Не могу объяснить это ничем иным, как только тем, что есть люди, которые поглощают энергию, а есть те, кто ею одаривает.
Мне кажется, оценивая людей из ближнего и дальнего круга, очень важно оценивать их и по этому критерию.
Если рядом с кем-то вы начинаете чувствовать себя некомфортно, быстро устаете, нервничаете, значит, он берет у вас энергию. Я по-прежнему не хочу употреблять словосочетание «энергетические вампиры» – уж больно оно отдает фантастикой. Но теперь я абсолютно убежден: что-то в этом определении, без сомнения, есть.
Люди поглощают или одаривают других энергией непроизвольно, без участия собственной воли. Рядом с кем-то вам становится легко, а с другими – начинаете чувствовать тяжесть. Поэтому при выборе людей и ближнего, и дальнего круга неплохо бы понимать, кто, условно говоря, «донор», а кто «вампир».
Человек обязательно должен иметь дело, которое заряжает его энергией.
Это может быть нечто очень важное, а может быть – вскапывание огорода или игра в футбол по воскресеньям. Для женщин таким делом нередко становится воспитание детей.
Критерием дела, которое дает вам энергию жизни, является не его важность или полезность, а то, насколько возбуждает оно в вас желание жить.
Мне довелось брать интервью у самого старого жителя Москвы – театрального художника Игоря Зиновьева. Когда мы с ним беседовали, ему было 104 года.
Каждый день он обдумывал и рисовал эскизы к чеховскому спектаклю (по-моему, это был «Вишневый сад»). Никаких договоров с театрами у него не было, но от этой любимой работы он получал энергию, во многом благодаря которой жил так долго.
Каждый из нас может привести примеры того, как человек, уходящий на пенсию, сразу обмякает, теряет вкус к жизни. Потому что его как бы отключают от одного из источников питания.
Болезнь – это атомный удар по нашей энергии.
Ужас ее не только в том, что она ломает нас физически, иногда гораздо хуже, что она отключает нас от всех источников питания.
Бороться с болезнью – это значит, не просто физически восстанавливать себя, но и изо всех сил стараться не потерять связи со своими источниками питания.
Любой артист расскажет вам, что на сцене часто проходят многие болячки. Я сам несколько раз садился в кадр больной, а выходил из него практически здоровым.
В этом нет мистики. Это просто подключение к сильному источнику энергии.
Человек, который по собственной воле или в силу обстоятельств, отключается от источника энергии, умирает при жизни. Тот же, кто держится за него, может немало сделать, даже будучи тяжело больным.
Итак, мы подключены к трем источникам питания. Чем активнее будут они работать, тем дольше не иссякнет в нас та энергия, которую в нас заложил Бог.
Ну вот... Осталась пара букв.
И предпоследняя открывается таким важным, таким всеобъемлющим словом.
А вот не было бы юмора – и что? Не было бы его вообще – и что тогда? Без ума нехорошо, без души, без хитрости и преданности... А без юмора? Ну, не будет юмора – и кому от этого плохо?
Вот машина едет. Колеса там, мотор, конечно, крыша – обязательно. А масло – зачем? Бензин – понятно: это еда машины, а вот масло? Только выясняется, что без масла и колеса, и мотор, и даже крыша теряют смысл – машина встанет. Масло – тягучая, несолидная такая, так и хочется сказать – мягкая жидкость, дает возможность работать солидным и мощным деталям. Смазывает их, отделяет друг от друга, поглаживает...
С юмором примерно та же история.
Юмор – противовес серьезности жизни.
Если бы не было юмора, то в своем серьезном отношении к происходящему мы бы очень скоро заржавели и не могли бы передвигаться по жизни.
Во все времена и эпохи жизнь нас очень серьезно грузит. Юмор позволяет не рухнуть под тяжестью жизни.
Жизнь устроена так, что в ней нет ничего такого, в чем нельзя увидеть смешное. Некоторые умудряются увидеть юмор даже в смерти. Призыв великого драматурга Григория Горина: «Улыбайтесь, господа, улыбайтесь!» – это призыв не зацикливаться на том, что нам представляется чрезвычайно важным, судьбоносным. Ведь событий, которые по-настоящему определяют наше существование, в жизни гораздо меньше, чем нам кажется. Если речь идет о юморе как об отношении к жизни, то он хорош всегда, если не циничен. (О том, как я понимаю, что такое цинизм, смотри главы «Цинизм» и «Ирония».)
Однако, если мы хотим поделиться юмором, то тут и возникают проблемы.
Остроумие – это умение поделиться с другими своим ироничным отношением к жизни.
Для того чтобы быть остроумным, мало смотреть на жизнь с юмором, надо еще уметь делиться своими наблюдениями так, чтобы окружающим передавалось это твое отношение.
Неслучайно в самом слове «остроумие» нет и намека на юмор. Остроумие – по определению – признак ума и острого языка, а вовсе не ироничного взгляда на мир.
Отдельные проблемы возникают, когда желание поделиться юмором становится профессией.
Юмор относится к тем самым главным словам, таким как жизнь, любовь, дружба, преданность, которые для каждого человека имеют свой, отдельный смысл.
Когда говорят, что, например, сегодня на телевидении не тот юмор, это звучит столь же нелепо, как утверждения о том, что сегодня – не та любовь и преданность, что были, скажем, в XIX веке.
Юмор не бывает тот или не тот, правильный или не правильный. Он бывает ваш или не ваш.
Юмор невозможно оценивать объективно. У него есть только один критерий: он должен быть смешным. Мне, например, юмор Горина, Жванецкого или Зощенко ближе, чем шутки «Камеди клаб» или Петросяна. Но и «Камеди клаб», и Петросян – это тоже юмор. И никаким иным словом их не назовешь.
