Мы не раз говорили о многомерности истории. Поскольку традиционная версия, вместе с версией Скалигера — тоже часть этой многомерности, постольку и она имеет право на существование, но лишь как одна из проекций.
О точности же высчитанных хронологами датировок скажем прямо: в исторических процессах время не играет определяющей роли, как бы парадоксально это ни звучало. Время входит в процесс, однако входит не как независимая переменная, а как параметр. Если бы можно было построить график какого-либо исторического процесса, на нём были бы точки, определяемые значениями координат графика. Но хотя эти координаты и зависят от времени, как важного параметра, — самого времени на графике нет. Это значит, что во многих случаях установить точную дату события невозможно, и следует ограничиться определением направления процесса.
Детерминизм же требует, чтобы были найдены однозначные соответствия между временем и событием. Вот почему традиционная версия, однозначная и детерминистская, не верна, и вот почему попытки критики хронологии с тех же детерминистских позиций обычно оканчиваются неудачей. В рамках имеющейся формальной истории работает уже очень большое количество людей, ими проведено полное согласование с их версией имеющихся фактов. У «новичков» просто не хватает ни рук, ни времени, чтобы создать нечто подобное, и они всегда проигрывают, как это было с И. Ньютоном, Н. А. Морозовым и А. Т. Фоменко.[4]
Посмотрим же, как в ходе «нормального» развития науки происходит отторжение новых, революционных предложений по пересмотру основополагающих принципов и правил.
Через сто лет после Скалигера родился Исаак Ньютон, занимавшийся в своей жизни, — о чем мало кто знает, — также и хронологией. Он относился к этому крайне серьёзно: основной книге посвятил с перерывами около 40 лет жизни. Есть сведения, что первую главу он собственноручно переписывал 80 раз.
Конечно, как и все его предшественники, Ньютон в своей работе преследовал религиозные цели. Многое в хронологии противоречило Библии, что подрывало её авторитет, и Ньютон хотел устранить эти противоречия, по-новому толкуя различные тексты и мифы. Что он сделал, так это сократил египетскую и греческую традиционные хронологии, чтобы они пришли и согласование с Библией.
В 1725 году без его согласия был выпущен в свет французский перевод его исторического сочинения «Краткая хронология». Дело было так. Однажды во время салонного разговора у принцессы Уэльской Ньютон рассказал о своей хронологической системе. Принцесса пожелала иметь письменное изложение, и получила его. Рукопись попала в руки аббата Конти, одного из друзей принцессы. Вот в результате излишней предприимчивости аббата и появилось весьма искажённое французское издание, снабжённое к тому же опровержением хронологии Ньютона, как бредовой.
Ньютону пришлось объясняться по этому поводу на страницах «Philosophical Transactions» и потратить последние месяцы жизни на писание полной хронологии, которая и появилась в печати после его смерти, в 1728 году, под заглавием: «Хронология древних царств с присоединением краткой хроники от первых упоминаний о событиях в Европе до завоевания Персии Александром Великим».
Ньютон исходил из мысли, что сведения, сохранившиеся от древних египтян, греков и т. д., фантастичны и во многих случаях являются только поэтическим вымыслом. Колоссальная протяжённость древней истории с отдельными оазисами народов, царств и событий, по его мнению, должна быть сильно укорочена. Также он возражал против применения в расчётах длительности царствований такого показателя, как средняя длительность одного поколения. Издревле (от Геродота) срок поколения полагали равным 33 годам. Ньютон же для средней длительности царствований предложил 18–20 лет, основываясь на исторических примерах.
Наконец, он привлёк для установления хронологии соображения историко-астрономического характера.
И что же? Труд его, вызвавший большой шум тогда, теперь совершенно забыт. Да и тогда, чтобы дискредитировать сорокалетнюю работу выдающегося учёного в области хронологии, в оборот была запущена легенда, что сэр Исаак спятил из-за своих научных занятий, и что эту его книгу нельзя принимать всерьёз.
И в дальнейшем попытки пересмотра хронологии вызывали нарекания как со стороны ортодоксальных учёных, так и со стороны власти.
В 1943 году в СССР отмечали 300-летний юбилей Ньютона. По решению юбилейной комиссии были изданы два сборника статей, а также две биографические книги, первая — ставшего несколько позже известным историком физики П. С. Кудрявцева, а вторая — будущего президента АН СССР С. И. Вавилова. Её переиздали уже в следующем году, а затем еще раз в 1961.
В книге С. И. Вавилова интересна глава «Богословские и исторические работы Ньютона, и его религиозные воззрения». В ней, в частности, говорится:
«На основании всех этих соображений и получается укороченная хронологическая шкала по Ньютону. Самая древняя известная нам историческая эпоха соответствует по этой хронологии приблизительно 1125 г. до н. э.»
И здесь же следует примечание:
«В наше время не менее радикальная, но столь же неудачная, как и Ньютона, попытка пересмотра хронологии была сделана Н. А. Морозовым в его обширном сочинение «Христос».
Таково было отношение официальной власти и официальной науки к хронологическим работам и Ньютона, и Морозова. С учётом того, что книга появились при жизни Морозова, понятно, что критика направлена именно против него. В самом деле, один из ведущих учёных страны в юбилейном сборнике, посвящённом Ньютону, ни с того ни с сего показывает «заблуждения великого ума» на историческом поприще, и в примечании пишет, что это, дескать, ещё что, а вот у нас академик Морозов продолжает заблуждаться.
Есть и ещё одна параллель между восприятием личности Исаака Ньютона и Н. А. Морозова, тоже связанная с их увлечением хронологией. Так же, как и Ньютона за его работы объявляли сумасшедшим, так и про Морозова неоднократно сообщали, что, просидев достаточно долго в одиночной камере за участие в подготовке покушения на Александра II, он якобы сошёл с ума, и в этом причина его завиральных идей.
С. И. Вавилов пишет:
«Для правильной оценки религиозных мнений Ньютона не следует забывать неразрывной связи политических и религиозных течений в Англии того времени. Протестантизм и арианство Ньютона были одной из форм борьбы с католицизмом Стюартов, с партией тори. Такие же политические корни можно легко проследить почти во всех историко-богословских работах Ньютона.
(Можно подумать, будто Скалигер составлял хронологию, не интересуясь религией и политикой! Он только о них и думал, что отнюдь не мешало С. И. Вавилову соглашаться с его версией, — Авт.)
Явная тенденция Ньютона в его комментариях к пророчествам — это доказать гибель папства и разрушение римской церкви; поэтому он с особым старанием ищет доводы в пользу того, что «малый рог четвёртого зверя» означает не что иное, как римскую церковь. «Толкования» Ньютона являются типичным примером англиканской богословской рационалистической литературы. Ньютон видит в распространении почитания святых идолопоклонство, в аскетизме и монашестве — ересь и т. д. С другой стороны, богословское сочинение Ньютона красноречиво свидетельствует о его обширной исторической и богословской эрудиции…
Необходимо отметить, что историко-богословские упражнения Ньютона носят всё же ясный отпечаток его точного физико-математического метода, применяемого, правда, к материалу, совершенно не подходящему, и едва ли подходящим образцам. В этом неоднократно обвиняли Ньютона-богослова его современники. Уистон рассказывает, например, что Бентлей упрекал Ньютона в том, что он излагает пророчества так же, как доказательства математических предложений. Нам, людям, опирающимся на наследие более чем двух веков, прошедших после Ньютона, на великие революции, почти невозможно представить себе, зачем автор «Начал», «Оптики» и метода флюксий тратил своё время гения на странные исторические и богословские упражнения».
Так зачем же Ньютон, снискавший уже мировую славу, занялся историей? Есть разные ответы. Так, автор его биографии Л. Мор считал, что «если бы он жил в наши дни, он мог бы развлечься в свободные часы всепожирающим чтением детективных романов или решением кроссвордов вместо древней хронологии и библейских пророчеств». Говоря другими словами, Ньютону, оказывается, время девать было некуда. И более того, в своей книге биограф представляет занятие историей лишь как богословие, что, в общем, искажает реальную картину.
А С. Я. Лурье в своей книге пеняет Ньютону, что он ставил своей основной задачей доказательство непогрешимости Ветхого завета. Тут совсем упускается из виду, что надо же было учёному опираться на какой-то материал, как на достоверный. В физике таковым выступают данные экспериментов, а в истории — текст Священного писания. Ведь он от Бога, но испорчен разными переписчиками и толкователями, в том числе хронологами. Для Ньютона задача как раз в том и состояла, чтобы выявить истинный текст, отделить его от последующих наслоений и правильно датировать.
