Я постарался ему помочь и спросил, в каком смысле любовь первична — не в том ли, что из нее проистекают все прочие чувства? Каким образом от любви зависят ненависть и гнев, надежда и страх? Как связаны с любовью радость и горе? Что такое любовь? Голод или жажда — это любовь? Или же любовь — это лишь то прекрасное чувство, которое правит миром? Тяга к деньгам и славе, знаниям и счастью — любовь ли это?
В том случае, когда студент мог ответить на эти вопросы словами Фомы Аквинского, он так и поступал. Если его пересказ был неточен, на помощь приходили его однокурсники.
Я попробовал зайти с другой стороны. Извинившись, я попросил их вспомнить о собственном эмоциональном опыте. Судя по возрасту, они уже вполне могли пережить какие-то страсти. Приходилось ли им ненавидеть, была ли ненависть связана с любовью к этому человеку? Или ее провоцировал кто-то другой? Случалось ли им испытывать ту неповторимую гамму чувств, когда одно ощущение незримо перетекает в другое? Студенты отвечали весьма расплывчато, но не от смущения или недовольства, а потому что абсолютно не привыкли изучать свой эмоциональный опыт подобным образом. Они явно не проводили никаких параллелей между страстями святого Фомы и собственным опытом. Для них это были совершенно разные вещи.
Именно тогда стало ясно, почему они абсолютно не поняли прочитанный текст. Они восприняли его исключительно на уровне слов, которые запомнили и смогли повторить в ответ на мои вопросы. Так они поступали и с другими предметами, а я просто слишком многого от них хотел.
Тем не менее я продолжал настаивать. Если им сложно понять Фому Аквинского в свете собственного опыта, не поможет ли опыт, заимствованный из романов? Художественную литературу они читали. Некоторые из них читали даже великие романы. Встречались ли там упоминания тех или иных страстей? Они были разными? Как они были связаны между собой? Студенты все так же «плавали». Их ответы состояли из поверхностного пересказа сюжетов. Увы, прочитанные романы они поняли не лучше, чем Фому Аквинского.
Наконец я спросил, какие еще предметы они изучают? Где еще они в ходе занятий могут обсуждать страсти и чувства? Как оказалось, большинством студентов был освоен элементарный курс психологии, а двое из них даже слышали о Фрейде и, возможно, что-то о нем читали. Обнаружив то, что они не установили связь между физиологией эмоций, по которой наверняка сдали экзамены, и описанием страстей Фомы Аквинского, как и то, что они не уловили совпадение позиций святого Фомы и Фрейда, я понял истинную причину своего недовольства.
Эти студенты учились на разных курсах колледжа. Они умели читать только в первом значении этого слова. Долгие годы в школе они читали только ради информации, которую нужно было получить, чтобы успешно написать контрольные работы и сдать экзамены. Они никогда не пытались связать истинный смысл книги с собственным опытом.
Разве знали они, что книги существуют не только для того, чтобы запоминать их содержание? Увы, нет. Разве подозревали они о своей несостоятельности, пока не пришли в мой класс? Тоже нет. Они старательно подготовились к занятию и искренне полагали, что сделали это хорошо. Им даже не пришло в голову, что кто-то может поинтересоваться пониманием прочитанного. Я понял проблему — мы начали усиленно заниматься. Но даже в конце курса мои студенты, к сожалению, оставались беспомощными. В лучшем случае они осознали, что весьма плохо понимают прочитанное, но ничего не смогли с этим сделать. Сейчас, на завершающей стадии обучения, они оказались абсолютно неподготовленными к чтению ради понимания.
- 3 -
Читая ради информации, мы ищем факты. Читая ради понимания, мы узнаем не только факты, но и их смысл. Каждый способ чтения имеет свои достоинства, но только при условии его адекватного использования. Если автор понимает не больше нас или в определенной части текста не утруждает себя объяснением, мы можем получить от него разве что информацию. Но если он постиг нечто недоступное нам и к тому же постарался передать это в своем тексте, мы многое потеряем, если будем читать этот текст, как газету или журнал.
Книги, которые мы считаем великими или достойными внимания, обычно заслуживают более высокого уровня прочтения. Безусловно, любой текст можно прочесть как ради информации, так и ради понимания. Полезно уметь запоминать слова автора и понимать их смысл. Можно сказать, что получение информации — это предпосылка к пониманию. Я не призываю вас отказаться от информации, но читать великую книгу исключительно ради фактов — это все равно что выкапывать червей авторучкой.
Монтень в своих трудах говорил о «невежестве неграмотного, которое предшествует знанию, и невежестве ученого, которое следует за знанием». Первое — это невежество того, кто не знает алфавита и не умеет читать. Второе — невежество человека, который неверно прочел огромное количество книг. Как справедливо сказал о них Поуп[7]:
«Дурак набитый, уйму разных книг
Он проглотил, но ни в одну не вник».
Мы сплошь и рядом встречаем таких грамотных неучей, читающих много и плохо. Греческое слово, означающее подобную смесь учености и глупости, свойственную «пожирателям» книг всех времен, на наш язык переводится и как «недоучка», и как «второкурсник».
Начитанность нередко означает количество, и только иногда — качество чтения. Пессимист и мизантроп Шопенгауэр начал активно выступать против излишнего чтения, когда понял, что в большинстве своем люди читают пассивно и бездумно заглатывают «отравленную» беспорядочную информацию. Бэкон[8] и Гоббс[9] разделяли его точку зрения. Так, Бэкон говорил: «Одни книги пробуют на вкус, другие — проглатывают, и лишь немногие — разжевывают и усваивают». Эта общая для многих идея основана на четком разграничении способов чтения, соответствующих разным видам литературы.
- 4 -
Мы немного продвинулись в понимании фразы «чтение — это учеба». Мы знаем, что в процессе чтения можно кое-чему научиться, приобретя знание, но не навык. Однако будет большой ошибкой считать, что способ чтения, при котором мы получаем информацию или что-то понимаем, идентичен способу обучения, с помощью которого мы приобретаем знания. Это будет равноценно утверждению, будто знания можно получить лишь в результате чтения.
Чтобы избежать этой ошибки, рассмотрим еще одно различие в типах обучения, которое существенно влияет на сам процесс чтения и его отношение к образованию в целом. Если моя мысль вам незнакома или несколько сложна, предлагаю считать следующие страницы испытанием вашей способности читать. Сейчас хороший повод начать активное чтение — выделять ключевые слова, отмечать различия, наблюдать, как расширяется значение исходной фразы.
В истории образования люди всегда четко различали два источника знаний: учебу и открытие. Учеба — это процесс, в ходе которого один человек обучает другого устно или письменно. Но знания можно приобрести и без учителя. Это возможно, иначе каждый учитель должен был бы иметь своего учителя. Но кто же тогда научился первым? Таким образом, должна существовать возможность открытия — узнавания нового в результате поиска, исследования или размышления, но без участия учителя в этом процессе.
Открытие имеет такое же отношение к учебе, как узнавание нового без помощи учителя к узнаванию нового с его непосредственным участием. В обоих случаях деятельность по изучению берет на себя тот, кто учится. Будет большой ошибкой предполагать, что открытие активно, а обучение пассивно. Ведь пассивное узнавание нового так же невозможно, как и абсолютно пассивное чтение.
Разница между двумя видами узнавания чего-то нового состоит в особенностях материала, над которым работает учащийся. При поддержке учителя он выполняет определенные действия с сообщаемой ему информацией. Он работает со словом, устным или письменным. Он учится путем чтения или слушания. Кстати, обратите внимание на тесную взаимосвязь процессов чтения и слушания. Если не брать в расчет небольшие различия между этими двумя способами коммуникации, можно сказать, что чтение и слушание — это одно и то же искусство учиться. Но когда учащийся двигается вперед самостоятельно, он постигает новое скорее из самой природы, чем из слова — сказанного или написанного. Такое обучение представляет собой чистый акт открытия. Трактуя слово «чтение» в широком смысле, можно сказать, что открытие — это искусство чтения природы, а обучение (с учителем) — это искусство чтения книг или (если включать сюда и процесс слушания) искусство учиться благодаря словам.
А как же мышление? Если под словом «мышление» мы подразумеваем использование разума для получения знаний и если возможность приобретения знаний исчерпывается обучением и открытием, то совершенно очевидно, что мышление всегда сопровождает один из этих видов деятельности. Думать необходимо как в процессе чтения и слушания, так и в процессе исследования. Разумеется, способы мышления отличаются — так же, как и способы обучения.
