21
Речь, вероятно, идет об обезьянах рода Cebus.
Пигафетта говорит тут о хлебе, изготовляемом из корней кассавы или маниоки.
Это свинья (Dicotylas torquatus), щетина которой похожа на щетину дикобраза и обычно беловатого цвета. Она — бесхвоста, свирепа и не поддается приручению.
Розовая колпица (Platalea ajuja), принадлежащая к сем. Plataleidae и обитающая во всех тропических и субтропических областях Америки, Вест-Индии, южной части Фолклендских о-вов, Патагонии и Чили, а также от севера до южной части США.
Это — река Рио де Лаплата. Магеллан покинул Рио де Жанейро 26 декабря и двинулся дальше к мысу Санта Мария к реке, которая получила название реки св. Христофора. Альбо также упоминает реку, которую называет рекою Солиса. Отправленные по реке суда для нахождения пролива пробыли в пути два дня, в продолжение которых тщательно обследовали устье реки. Бриту в своем донесении пишет: «Они покинули это место [Рио де Жанейро] и двинулись вдоль побережья, пока не достигли реки Солис, где Фернан Магальяинш думал найти пролив. Они пробыли там сорок дней. Магальяинш распорядился, чтобы корабль „Сантьяго“ прошел около 50 лиг в поисках какого-нибудь прохода. Не найдя его, он пересек реку, имеющую в ширину 25 лиг, и убедился в том, что [противоположный] берег тянется на северо-восток и юго-запад».
Хуан Диас де Солис (1470–1516) — известный испанский мореплаватель. Версия, будто он открыл в 1506 г. Юкатан вместе с Пинсоном, лишена всяких оснований. После смерти Америго Веспуччи в 1512 г. он получил звание главного кормчего Испании. В октябре 1515 г. он стал во главе экспедиции, отправленной для поисков юго-западного прохода в Индию. Он открыл Рио де Лаплата, которую прошел до области племени чарруа, которыми он и несколько его спутников были убиты в августе — сентябре 1516 г.
Альбо упоминает также «морских волков и уток». Первые, вероятно, некоторые экземпляры Otariidae, вторые — пингвины. Бухта — по одним данным, бухта Бдений, по другим — бухта Желанная (Десеадо).
Порт Сан Хулиан. «Этот порт, — записывает Альбо, — лежит на широте 492/3°. Мы конопатили корабли в этом порту».
Гуанако — разновидность ламы.
Отсюда и название «патагонцев», т. е. «людей с огромными ногами», данное им Магелланом, по причине неуклюжего вида их ног, обернутых в солому для защиты от холода.
Как известно, Калибан в «Буре» Шекспира также взывает к Сетебосу, что свидетельствует о знакомстве Шекспира с работами, в которых описывались патагонцы.
Подобный способ ношения волос практиковался у племени тупи.
Наваррете, на основании ряда современных документов, приводимых им в своем «Сборнике», рисует следующую картину мятежа:
«31 марта, в канун вербного воскресенья, Магеллан вступил в порт Сан Хулиан, в котором намеревался перезимовать, в связи с чем распорядился о сокращении рационов. По этой причине, а также потому, что стояли холода и страна была почти безлюдная, люди из экипажа начали убеждать Магеллана либо увеличить рационы, либо вернуться домой, тем более, что не оставалось никакой надежды на отыскание края этой страны или какого-нибудь пролива. Но Магеллан отвечал на это, что либо он погибнет, либо выполнит свой обет; что путешествие, которое надлежит ему совершить, он совершает по королевскому повелению; что он будет плыть до тех пор, пока не отыщет страны или какого-нибудь пролива, который непременно должен существовать; а что касается продовольствия, то им не на что жаловаться: ведь в этой бухте обилие вкусной рыбы, пресной воды, птиц и топлива, в хлебе и вине недостатка у них нет и хватит надолго, если только они будут соблюдать меру в потреблении. В числе других доводов он увещевал и убеждал их не утрачивать доблестного духа, который кастильцы обнаруживали и продолжают обнаруживать повседневно в предприятиях еще более значительных. Наряду с этим он обещал им королевские награды.
1 апреля, в вербное воскресенье, Магеллан пригласил всех капитанов, помощников их и пилотов отслужить на берегу мессу, после чего пообедать у него на корабле. Альваро де Мескита, Антоньо де Кока и все остальные съехали на берег. Но не сошли на берег Луис де Мендоса, Гаспар де Кесада и Хуан де Картахена (последний находился под арестом и наблюдением Кесада).
В эту ночь Гаспар де Кесада и Хуан де Картахена явились вместе с 30 вооруженными с корабля „Консепсьон“ на корабль „Сан Антоньо“, и Кесада потребовал, чтобы капитан, Альваро де Мескита, покорился ему. Он велел матросам схватить его, как они уже это сделали на „Консепсьон“ и „Виктории“. Он сказал, что им уже известно, как с ними обращался и обращается Магеллан только за то, что они потребовали от него выполнения королевских приказов. Они сказали еще, что все они погибшие люди и что должно еще раз предъявить Магеллану требования, а в случае если он откажется выполнить их, надо будет его арестовать. Штурман „Сан Антоньо“, Хуан де Эллорьяга, выступил в защиту своего капитана, а Альваро де Мескита, обращаясь к Гаспару де Кесада, заявил: „Я прошу вас именем господа бога и короля нашего дон Карлоса отправиться на свой корабль, теперь не время ходить по кораблям в сопровождении вооруженных людей. Равным образом прошу вас освободить нашего капитана“. На это Кесада ответил: „Разве мы откажемся от исполнения нашего долга по милости этого сумасшедшего?“ и с этими словами нанес ему четыре удара обнаженным кинжалом в руку, чем навел большой страх на присутствующих. Мескита был арестован, Картахена отправился на корабль „Консепсьон“, а Кесада остался на „Сан Антоньо“. Таким образом Кесада, Картахена и Мендоса стали хозяевами на кораблях „Сан Антоньо“, „Консепсьон“ и „Виктория“.
После этого они послали сообщить Магеллану, что в их распоряжении находятся три корабля и малые суда всех пяти кораблей, и потребовали от него исполнения королевских приказов. Они поступили так, объясняли они, дабы в дальнейшем он не мог так дурно обращаться с ними, как раньше. Если он обещает исполнять королевские постановления, они будут подчиняться его руководству, и при этом прибавили, что если до сей поры они относились к нему как к старшему, отныне они будут относиться к нему, как к своему господину и будут оказывать ему еще большее уважение.
Магеллан послал им сказать, чтобы они прибыли к нему на корабль, где ему удобнее будет выслушать их и сделать все возможное. В ответ они заявили, что не осмеливаются явиться к нему, раз он дурно к ним относится, но предлагают ему притти на „Сан Антоньо“, где все они посовещаются вместе насчет того, о чем гласят королевские приказы.
Магеллан решил, что смелость и решительность в подобных случаях более эффективны, чем мягкость, и решил применить силу и хитрость одновременно. Он взял на свой корабль лодку, которая служила для переговоров „Сан Антоньо“ и велел алгуасилу Гонсало Гомесу де Эспиноса скрытным образом отправиться на ялике к кораблю „Виктория“, взяв с собою шесть вооруженных людей и письмо к казначею Луису де Мендоса, в котором просил его явиться на флагманский корабль. Пока казначей читал, улыбаясь, это письмо, как будто бы думая при этом: „Этим вы меня не возьмете“, Эспиноса вонзил ему кинжал в горло, и в это же время другой матрос ударил его в голову, так что он тут же упал замертво. Магеллан, будучи человеком дальновидным, послал лодку с 15-ю вооруженными людьми под начальством Дуарте Барбоза, резервиста с корабля „Тринидад“, и тот, вступив на борт „Виктории“, поднял паруса, причем ему не было оказано никакого сопротивления. Это случилось 2 апреля. „Виктория“ подошла ближе к флагманскому кораблю, и оба корабля вместе тотчас же подошли к „Сантьяго“.
На следующий день Кесада и Картахена попытались выступить на кораблях „Сан Антоньо“ и „Консепсьон“ в море, но им надо было пройти мимо флагманского корабля, который стоял у выхода. На „Сан Антоньо“ подняли два якоря, но так как один якорь был ненадежный, то Кесада решил освободить Альваро де Мескита, который содержался под арестом на его корабле, и отправить его к Магеллану на предмет ведения мирных переговоров. Мескита, однако, заявил, что из этого ничего путного не выйдет. Наконец они порешили на том, что когда они двинутся в путь, Мескита выступит вперед, когда они будут проходить поблизости от флагманского корабля, и попросит Магеллана не стрелять и заявит ему, что они намерены остановиться, в случае если переговоры дадут благоприятные результаты.
