«Этот человек,— говорит Мирабо,— что-нибудь сделает: он верит в каждое свое слово».
Карлейль "История французской революции"
ПОСВЯЩЕНИЕ ПЕРЕВОДЧИКА
С переводом этой книги связано одно из лучших воспоминаний моей жизни. Незабвенный Александр Яковлевич Пассовер считал сочинение Гарриса украшением европейской судебной литературы и дружески приветствовал мое намерение издать его на русском языке; по его просьбе к В. Ф. Дерюжинскому оно было первоначально напечатано в приложении к «Журналу Министерства юстиции»; ему принадлежит мысль изменить английское заглавие. Светлой и благодарной памяти о нем я посвящаю свою скромную работу.
Печатаемая нами в переводе книга Р. Гарриса «Hints on Advocacy» была издана впервые в Англии во второй половине прошлого столетия. С тех пор она выдержала тринадцать изданий. В Англии это первая и до сих пор единственная попытка систематического изложения здравых правил ведения гражданских и уголовных дел. Если сравнить это сочинение с книгами этого рода в континентальной литературе, например с руководствами Миттермайера, Ортлофа и отчасти даже с прекрасным руководством Фридмана, нельзя не заметить разницы между ними. Эти книги написаны в кабинете по другим книгам, та — создалась по заметкам, схваченным на лету в бесчисленных процессах, где умный, образованный и опытный адвокат был опасным участником судебного состязания или внимательным его наблюдателем. Можно сомневаться, чтобы даже немец мог научиться чему-нибудь по толстой книге Ортлофа или по Миттермайеру, и можно сказать с уверенностью, что каждый товарищ прокурора и каждый адвокат, будь он русский, француз или немец, научился бы многому, если бы изучил Гарриса.
Английский процесс, в общем, достаточно знаком нашим читателям и не требует предварительных разъяснений. Напомним только, что судебное следствие начинается вступительной речью обвинителя или гражданского истца, затем следует допрос выставленных им свидетелей; он называется «главным» или «первоначальным» допросом. После этого представитель противной стороны производит так называемый «перекрестный допрос» тех же свидетелей и допрашивает свидетелей со стороны подсудимого или ответчика. Последние, в свою очередь, поступают в распоряжение обвинителя или истца; после перекрестного допроса каждая сторона имеет право вторичного допроса своих свидетелей, так называемого «передопроса». По принятому правилу сторона, выставившая свидетеля, не имеет права задавать ему наводящих вопросов; со стороны противника такие вопросы допускаются, но только по второстепенным, а не по существенным обстоятельствам.
Известно, что искусство допроса доведено в Англии до совершенства, и представитель стороны иногда вовсе отказывается от прений, предоставляя присяжным разрешить иск или обвинение по данным судебного следствия. Наши судебные деятели далеки от этого мастерства, и указания Гарриса по этому предмету могут быть очень полезны для них. Нам кажется, что не менее ценны и указания его о других моментах процесса, в частности о судебных прениях.
Автор скромно назвал свое сочинение «Советами», «Намеками»; но это название не соответствует истинному характеру книги и потому заменено другим, как можно думать, более точным по ее существу. В подлиннике нет подстрочных примечаний; те, которые приложены к тексту в настоящем издании, принадлежат переводчику. Читатели найдут полезные указания в книге Дж. Стифева «Очерк доказательственного права», перевод П. И. Люблинского.
В жизни адвоката бывают два периода: первый — когда он ловит стряпчих, второй - когда его ловят стряпчие. Чтобы дожить до второго периода, надо быть настоящим адвокатом. Но у нас нет школы адвокатуры; нет лекций об адвокатском искусстве; сколько мне известно, нет и книг об этом искусстве. Вступив в сословие, молодому адвокату приходится выбираться на дорогу собственными силами ценою немалого ущерба для вверенных ему чужих нужд и достояний, ценою гибели не одного несчастного клиента. Никогда не учившись искусству защиты, он так же мало подготовлен тому, чтобы отстаивать права своих клиентов, как они сами, если не считать того, что, благодаря знанию закона, может дать ему чисто юридическая оценка дела. Мне кажется очень печальным, что искусство, требующее почти бесконечного количества знания, остается без всякого руководства для тех, кто посвятил себя ему. Нельзя научиться такту, но опытность приводит к такту, а многие указания опыта могут быть переданы в виде правил. «Я никогда так не чувствовал отсутствия старшего, как при перекрестном допросе этого врача», — сказал один талантливый молодой адвокат, уже достигший немалых успехов. Как могло это случиться? Обстоятельство, о котором надо было допрашивать свидетеля, было совсем несложное, хотя спор шел о том, страдало ли известное лицо душевной болезнью или нет в определенный промежуток времени. Не имея ни правил, ни общего указания о том, как надо действовать, он оказался в совершенно беспомощном положении.
В адвокатском искусстве, как я уже говорил в другом месте, столь многое зависит от «игры», что неопытный человек может сбросить лучшие карты и потом удивляться, как мог проиграть. Многие молодые адвокаты думают, что, воздерживаясь от перекрестного допроса, они выказывают свое неумение вести дело, что потеряют доверие своих клиентов и многое другое. Адвокат, имеющий право на это звание, не станет подчиняться подобным соображениям, а будет твердо держаться того, что я называю правилами здравого смысла. Если он сомневается, о чем спрашивать свидетеля противной стороны, он не станет спрашивать вовсе. Никогда не идите на ненужный риск; и помните, что только в безнадежном положении можно рискнуть вообще.
Коль скоро мы признаем, что адвокатское искусство, как всякое другое, имеет свои общие правила, хотя бы неписаные, всякий, кто служит ему, будет стремиться найти эти правила и сообразовываться с ними в своей работе. Если перекрестный допрос не есть простое издевательство над свидетелем в целях довести его до потери самообладания и сознания, то что же такое перекрестный допрос? Это есть умение выставить в наиболее выгодном для интересов вашего клиента свете те данные, которые заключаются в показаниях свидетелей противной стороны, дополнить их, если можно, выяснением обстоятельств, которых не коснулся ваш противник, и заложить основания для опровержения этих показаний, когда это нужно. Соответственно этим положениям существуют три главных правила, из коих вытекают несколько второстепенных указаний. Можно сделать такие же указания и для других отраслей этого высокого, блестящего искусства, и только отчетливое усвоение и неизменное соблюдение этих правил могут создать настоящего адвоката.
Одна практика, без знаний, может только развить и укрепить небрежность и неискусные приемы. Как часто адвокат, не усвоивший этих правил, вызывает своими вопросами и речами как раз противоположное тому, к чему стремился!
В числе многих преимуществ, связанных с ведением судебных дел по правилам настоящего искусства, надо иметь в виду и экономию во времени и, может быть, экономию в расходовании общественных средств. Как часто в былые годы приходилось нам по целым часам слушать бессодержательную, скучную болтовню адвоката, требующего проси отсрочки дела или возражающего против нее, болтовню, наполненную многословными повторениями и пошлыми общими местами, как мы страдали за четырех истомленных судей, искупавших свое величие обязанностью выслушивать ничтожные рассуждения по ничтожнейшим вопросам.
Если рассудить, как мало фактов бывает в большинстве наших дел, нельзя не удивиться тому, как мало нужно вопросов, чтобы установить эти факты. А если подумать еще и о том, что в большинстве случаев лишь очень немногие вопросы могут быть полезны при перекрестном допросе и очень многие могут быть прямо опасными, то всякому станет понятно, как важно уяснить себе две вещи, прежде чем приступать к допросу: во-первых, о чем надо спрашивать, и во-вторых, как надо спрашивать. То же можно в большинстве случаев сказать и о речах. Говорить о многом судебному оратору не приходится; и если достоинство речи заключается в том, что вы говорите, то сила ее в значительной степени зависит от того, как вы это скажете. Сила речи, как всякий знает, заключается в ясности и краткости, а не в продолжительности и многословии.
Другое преимущество, связанное с изучением адвокатского искусства как искусства, есть умение избегать ошибок. Можно сказать вообще, что для того, кто учится только на практике, ошибки будут общим правилом, а избежание ошибок — счастливой случайностью.
