Удостоверялись формальные третейские записи площадными подъячими; число же рукоприкладчиков, свидетельствующих «формальную запись», определялось ценой иска[84].
Что было особенно важным для укрепления третейского разбирательства: решение третейского суда приравнивалось к решению государственного суда, поскольку могло быть принудительно исполнено при помощи государственных институтов. Как указывал А.И. Вицын, Соборное уложение «…возвело третейский приговор на степень судебного решения: не по любви тяжущихся и не по милости неустойки он стал пользоваться силой, а получил ее для себя от власти законодательной»[85].
С момента принятия Соборного уложения 1649 г. третейский суд стал приобретать черты «классического», а именно решение третейского суда признавалось окончательным и подлежащим немедленному исполнению, запрещался пересмотр решения третейского суда в апелляционном порядке. Несмотря на то что из этого правила и допускались исключения, в основном по воле верховной власти, общим правилом «…оставалась непеременяемость третейского приговора, всегда окончательная сила решения третейского суда»[86].
Деятельность третейского суда распространялась на следующие категории дел:
1) «по отношению к местности» – третейский суд указами верховной власти был распространен на дела башкирского и «других уфимских» иноверных народов; на дела малороссиян, для которых, впрочем, та форма разбирательства споров была оставлена на основании их обычаев; на дела в землях Войска Донского (1804); на дела ногайцев и «других магометан», кочующих в Кавказской области (1827).
2) «по роду дел» – третейский суд распространен на дела таможенные, как это видно из Таможенного устава Петра II, на конкурсные производства с верителями и должниками конкурсной массы (1800); на дела питейных откупщиков со служителями в отношении споров по откупам (1802); на дела страховых обществ и компаний (1827, 1835, 1838) и более того, всех вообще компаний на акциях (1836), а также на споры по привилегиям (1833).
3) «по отношению к сословиям» – третейский суд распространен на дела крестьян дворцового ведомства, лиц горного ведомства и других сословий[87].
Таким образом, третейское разбирательство уже на тот период применялось при разрешении споров в сфере прав человека, а именно прав коренных народов и некоторых сословий, хотя конкретно в нормативных документах об этом не указывалось.
В эпоху Петра I, был составлен регламент или устав Главного магистрата, основной целью которого было укрепить купечество. В числе мер, направленных на решение этой цели, было сделано предписание купцам сочинять статуты и вводить купеческий суд[88], который по механизму его образования и принятия решений походил на третейский суд.
В 1727 г. был принят Таможенный устав, предусматривающий возможность создания «узаконенных» третейских судов, т. е. купеческому сословию законодательно предписывалось разрешать торговые споры через таможенные суды.
Между тем Таможенный устав предусматривал случаи, когда дело не подлежало рассмотрению в таможенном суде и должно было направляться на разбирательство в третейский суд:
1) если ответчик на письмо истца «…скажет спор о том, что по оному выплачено, имеет расписки или другие письма»;
2) если «…ответчик истцово письмо, по которому ищет, лживит и называет неправым»;
3) если ответчик «…будет ссылаться на свои записные книги и на счета, что он не должен и хотя должен, да не столько, сколько истец требует», и, таким образом, «…произойдут между ними споры»[89].
Важно отметить, в процедуре третейского разбирательства выделялись так называемые совестные суды, созданные в 1775 г. в период проведения Екатериной II административной и судебной реформы.
Как известно, Екатерина II находилась под влиянием произведений как французских (Вольтер, Дидро, Даламбер, Руссо), так и русских (С.Е. Десницкий) просветителей, идеи которых стали основой для формирования совестного суда, ибо этот институт включает нормы, которые гарантируют естественные права человека[90].
В соответствии с Учреждениями для управления губерний совестные суды создавались в целях рассмотрения таких уголовных дел, которые в силу смягчающих обстоятельств требовали снисхождения к преступнику, а в делах гражданских должны были играть роль третейских судов[91]. Однако совестные суды не получили широкого распространения, поскольку столкнулись с сопротивлением и некомпетентностью на местах.
Русский историк В.О. Ключевский описал случай, когда уфимский совестный судья за 12 лет работы не рассмотрел и 12 дел, поскольку «.его камердинер по просьбам виновных из тяжущихся сторон обыкновенно гонял всех челобитчиков»[92].
Как полагает О.Ю. Скворцов, описанный случай отражает общую тенденцию «неприживаемости» негосударственных форм правосудия в российском обществе, члены которого в целом были сориентированы на стремление обратиться за защитой, скорее, к сильной государственной власти в лице государственного суда[93].
В 1801 г. (по другим сведениям, в 1803 г.[94]) известный русский поэт и министр юстиции Г.Р. Державин на основании поручения императора Александра I составил и представил на доклад императору Устав третейского совестного суда[95].
Вполне возможно, как отмечает О.Ю. Скворцов, что идея об установлении законодательных основ третейского разбирательства стала следствием другого «всеподданнейшего» доклада Сената императору: о разбирательстве третейским судом спора между индийцами, персами, бухарцами, хивинами и иными заграничными азиатами, пребывающими в Астрахани. Затруднения языкового характера побудили Астраханский городской магистрат ходатайствовать перед верховной властью разрешить рассмотрение споров между указанными лицами в третейских судах. Император утвердил представленный Сенатом доклад; соответствующий порядок был установлен в Астрахани, а затем распространен и на азиатов, проживающих в Москве и Санкт-Петербурге[96].
В докладе 1801 г. Г.Р. Державин отмечал, что «…для пресечения тяжб в самом их начале он не находит средства лучшего и действительнейшего, как обратиться к древнему третейскому суду, предначертанному в Уложении, и к совестному, установленному в Учреждении об управлении губерний…».
Между тем еще в позапрошлом столетии высказывались серьезные недостатки по поводу статуса третейских судов, среди которых имелись добровольные и узаконенные:
в обществе нет доверия и расположения к третейским судам; третейский суд имеет чрезмерную свободу при наличии последующего принуждения, в котором проявляется излишнее вторжение государства в третейские отношения;
забота о своем интересе более значима в сравнении с мнимым коротким путем к решению;
третейские судьи не связаны присягой, могут игнорировать даже общественное мнение об их деятельности;
стороны нуждаются в третейских судьях, лично им известных своим здравомыслием и беспристрастием, в то время как им навязывают списки незнакомых людей, которые вызывают чувство недоверия либо панического страха;
миролюбие, порождающее соглашение, чаще наблюдается, как это ни парадоксально, в государственных судах, чем в третейских;
третейские суды действуют в более закрытом режиме, чем судебные присутствия, им явно не хватает гласности;
при наличии в действиях третейского суда медлительности и волокиты жаловаться некому;
в третейский суд, к медиатору обращаются только те, кто дорожит своей купеческой честью и деловой репутацией, такие мотивы встречаются не часто, поэтому добровольный третейский суд представляет собой явление чрезвычайно редкое;
третейский суд может быть полезен только тогда, когда сторонам необходимо сохранить товарищеские отношения, разобраться в спорных отношениях даже при отсутствии доказательств;
на стороны оказывает нравственное влияние только тот суд, который сам обладает авторитетом, которого у третейского суда не наблюдается;
при отсутствии посредников, пользующихся безупречным доверием публики и авторитетом юридической корпорации, третейский суд не нужен;
третейский суд мог бы стать образцом совершенства, поскольку не обременен множеством дел, но представляет собой самое неудовлетворительное учреждение;
аналогичные юридические споры в третейских судах не имеют одинакового «обсуживания», все зависит от прихоти третейских судей[97].
Проект Г.Р. Державина состоял из 103 статей. Его основная мысль, которую министр юстиции пытался донести до императора, состояла в том, что третейский суд должен покоиться на принципе добровольности. В то же время предполагалась и поддержка деятельности третейских судов со стороны публичной власти. Так, в случае просьбы со стороны третейского суда предполагалось, что государственный суд мог вызывать стороны в заседание третейского суда. Кроме того, при учреждении третейского суда предполагался и определенный контроль со стороны министра юстиции и губернаторов, поскольку в случае учреждения третейского суда указанные должностные лица должны уведомляться об этом.
