И последнее: о соотношении государства-собственника и государства-политического субъекта как субъектов финансовой деятельности. Действуя в качестве собственника, государство, во-первых, не должно забывать, что оно в то же время является политическим субъектом, предназначенным действовать в интересах всего общества, и, во-вторых, оно не должно брать на себя полномочия последнего, преследуя при этом свои узкокорыстные цели. Между тем, как показывает анализ финансовой практики различных государств, балансировка этих интересов то и дело нарушается. Зачастую государство, движимое, к примеру, собственным бюджетным интересом, устанавливает такие налоги, которые из-за своей непомерности становятся тормозом в развитии экономики страны. К сожалению, именно такую картину мы наблюдаем сейчас в Казахстане. Имеет место и другой вариант, когда государство идет по пути финансового льготирования субъектов, относящихся к государственной форме собственности, в ущерб негосударственным, а то и просто в целях их подавления. Такая практика широко применялась в бывшем СССР, где, например, с помощью налогов был задушен НЭП в бедственном положении оказались колхозы, в результате чего экономика в целом приобрела уродливо однобокие черты и оказалась начисто лишенной какой-либо конкурентной мотивации. Финансовый эгоизм государства в конечном счете оказался одной из причин стагнации экономики.
В заключение отметим, что поскольку тема «Финансовая деятельность и право собственности» ни в экономической, ни в юридической советской литературе не была разработана, то, следовательно, и финансы выглядели всего лишь категорией, не относящейся к той или иной форме собственности. Между тем они самым тесным образом связаны с ней, хотя бы в силу того, что деньги всегда являются объектом чьей-то собственности. Но, к сожалению, это обстоятельство в поле зрения исследователей так и не попало.
Выясним еще один вопрос, который может оказаться не лишним для последующего хода рассуждений: могут ли в процессе финансовой деятельности государства возникнуть отношения, которые не будут финансово-экономическими? Собственно, придя к выводу, что отношения, возникающие в процессе финансовой деятельности государства, и финансово-экономические отношения – это одно и то же, мы уже дали на него ответ. Тем не менее, в порядке дополнения, отметим, что финансовая деятельность государства потому и называется финансовой, что она непосредственно связана с категорией финансы. А финансы в экономическом смысле представляют собой систему экономических финансовых отношений. Иначе говоря, финансы как экономическая категория существуют только тогда, когда существуют финансовые экономические отношения. Нет этих отношений – нет и финансов. А нет их – говорить о деятельности государства как о финансовой не приходится. Поэтому, с одной стороны, деятельность государства, не порождающая финансовых экономических отношений, не может считаться финансовой. С другой – в процессе финансовой деятельности государства (если это деятельность действительно финансовая) с точки зрения экономических критериев могут возникнуть только финансовые отношения (в качестве экономической категории). Еще раз подчеркнем, что финансовая деятельность – это всегда государственная деятельность.
К числу отмечаемых в экономической литературе признаков финансовых отношений, которые можно считать бесспорными, относится то, что они:
1) обусловлены существованием государства;
2) носят распределительный характер;
3) являются денежными.[42]
Далее мнения разделяются. В частности, говоря о финансовых отношениях как о денежных, одни авторы полагают, что они лишь односторонне опосредуют движение стоимости в денежной форме, не сопряженное встречным движением стоимости в товарной форме.[43] Другие же считают, что финансовое отношение может опосредовать акты Д-Т и Т-Д, т. е. выражаться товарно-денежными отношениями.[44] Сюда же примыкает спор: могут ли возникнуть финансовые отношения между предприятиями и являются ли отношения по использованию денежных фондов предприятий финансовыми?
Характерно, что некоторые экономисты в определение финансов вводят правовые признаки и при отграничении финансовых от прочих денежных отношений используют юридические критерии. Так, Э. А. Вознесенский, давая определение финансов, говорит о них как о денежных отношениях, имеющих императивную форму.[45]
Подобный подход к определению финансов и финансовых отношений вызвал довольно резкую критику как со стороны экономистов, так и юристов. Экономисты не замедлили упрекнуть Э. А. Вознесенского в том, что он, придавая финансовым отношениям императивный характер, трактует их не как базисные, а как надстроечные отношения, и тем самым наносит ущерб пониманию финансов в качестве объективной экономической категории.[46]
Критика со стороны юристов сводится к тому, что императивность – это свойство правовых отношений, придаваемое им правотворческой деятельностью государства. Экономические отношения, в том числе и финансовые, объективизированы и обусловлены действием соответствующих экономических законов, им самим по себе не присущ императивный характер.[47]
Защищая свою позицию и отвечая оппонентам, Э. А. Вознесенский дополнительно разъяснил, что императивность он относит к форме финансовых отношений, которые, будучи по своей сущности объективной экономической категорией (т. е. базисными отношениями), обусловлены наличием государства и не существуют вне законодательного закрепления, и что этот признак он использует в качестве критерия, позволяющего отграничить финансовые отношения от других видов денежных отношений.[48]
Таким образом, признак императивности он по существу относит не к экономическим, а к правовым финансовым отношениям. Поэтому данный спор – обладают ли экономические финансовые отношения императивностью – можно отнести к разряду недоразумений, что, однако, подчеркивает необходимость всякий раз четко определять предмет рассуждений: идет ли речь о финансовых отношениях как экономической категории либо как о правовом явлении.
Следует отметить, что, вводя признак императивности, Э. А. Вознесенский исходит из предпосылки, согласно которой никакое финансовое отношение, в отличие от некоторых других экономических отношений, не существует вне правовой формы. Такое же мнение преобладает и в юридической литературе. Так, Н. Н. Ровинский писал, что «вся организация финансовой системы покоится на соответствующих законодательных актах, и все отношения, возникающие в связи с деятельностью в области финансов… являются правовыми отношениями».[49]
Интересно, что такую же точку зрения можно встретить и в дореволюционной литературе. В частности, профессор С. И. Иловайский, автор солидного и популярного в свое время учебника по финансовому праву, выдержавшего пять изданий, отмечал: «… все явления финансового хозяйства… облекаются в правовую форму».[50]
Встречаются, правда, и суждения иного рода. В частности, Л. Г. Кучейник, анализируя финансовые правоотношения промышленных объединений, пришла к выводу, что в ряде случаев финансовые отношения, складывающиеся внутри этих объединений, не имеют правового регулирования».[51] К сожалению, на естественно возникающие вопросы, какие именно это отношения, регулируются ли они вообще и если регулируются, то кем и как, ответа Л. Г. Кучейник не дает.
На наш взгляд, правы те авторы, которые считают, что финансово-экономические отношения всегда реализуются в форме правовых отношений, поскольку: во-первых, финансовые отношения – это продукт финансовой деятельности государства, и трудно предположить, чтобы оно (по крайней мере, в современный период) осуществляло ее неправовыми средствами;[52] во-вторых, государство является обязательным субъектом любого финансового отношения, и невозможно представить себе, каким образом, кроме правового, можно установить статус в этом отношении столь крупного субъекта, каким оно является; в-третьих, какими, спрашивается, средствами, кроме правовых, государство может осуществлять регулирование поведения своего контрагента по отношению к себе и как в этом случае могут выглядеть его односторонне-властные предписания, имеющие принудительную силу; в-четвертых, финансы выражают право собственности государства на определенные денежные средства. Поэтому финансовые отношения есть отношения, в которых реализуются правомочия собственника, что возможно лишь в правовых отношениях.
Показательно, что на вопрос Э. А. Вознесенского, заданный им своим оппонентам: «Назовите, пожалуйста, хотя бы одно финансовое отношение, которое не было бы закреплено законодательным (нормативным) актом»,[53] – мы не встретили ответа в литературе и не смогли, сколько ни напрягали свою память и фантазию, сделать это сами. Даже если финансовое отношение возникает в нарушение установленных предписаний, т. е. носит незаконный характер, то и тогда, как об этом правильно пишет Л. К. Воронова, его нельзя считать существующим вне правовой формы.[54] Что касается мнения Л. Г. Кучейник, то, видимо, она столкнулась с тем случаем, когда финансово-правовая норма носит слишком общий характер, охватывает собой очень широкий круг отношений и не регламентирует каждое из них во всех деталях. В результате создается впечатление, что какой-то частный вид финансовых отношений вообще не регулируется правом.
