Начнем с оговорки, чтобы потом не отвлекаться и не тратить небесконечное время на споры о словах. В нашей монографии термины (словосочетания) «цель уголовного процесса» и «цель уголовного судопроизводства», если иное прямо в нем не оговорено, употребляются как синонимы.
УСП есть одна из отраслей практической деятельности. В отличие от научно-исследовательского труда, правовед-практик не может считать свою работу завершенной тем, что у него появились новые знания. Он не может забывать о том, что цель уголовного процесса требует вынесения справедливого приговора или иного, предписываемого законом по другим мотивам, кроме справедливости, процессуального решения.
Исходя из этого соображения, вряд ли можно считать корректной позицию тех авторов (М. С. Строгович и др.), которые провозглашают целью уголовного процесса познание истины по делу.
Возможно, такая позиция является следствием недостаточно строгой интерпретации текстов некоторых дореволюционных юристов.
Содержание цели уголовного процесса: позиции предшественников
Немногие российские, в том числе советские, авторы исследовали проблему цели уголовного процесса в монографическом плане.63 Однако литература вопроса достаточно многочисленна. Часть дореволюционных (до Октябрьской революции 1917 г.) курсов и пособий к лекциям по уголовному процессу,64 за небольшим исключением – советские курсы и учебники, вышедшие до 1969 г., в той или иной мере касались вопроса о ЦУПе.
Позиции и точки зрения в отношении понятия цели уголовного процесса в специальной литературе характеризуются многообразием. Разброс мнений велик.
Так, Н. Н. Полянский полагал, что ЦУП является установлением «для конкретного случая существования… права государства на наказание и эвентуально… тех пределов, в которых оно подлежит осуществлению»65. Полемизируя с авторами, утверждавшими, что ЦУП заключается в «разрешении правового спора» между государством и личностью, Н. Н. Полянский, тем не менее, соглашался с ними в том, что суд является защитником гражданина от произвола администрации. Заметим, что позиция Н. Н. Полянского и позиция его оппонентов по сути своей друг от друга отличаются не очень, больше терминологически.
В отечественной литературе была выдвинута и другая концепция ЦУПа, согласно которой целью уголовного процесса является борьба с преступностью. Ее придерживался М. А. Чельцов66, он же М. А. Чельцов-Бебутов (автор варьировал свою подпись под разными работами), а позже С. А. Голунский67. Конечно, борьба с преступностью входит в функции-задачи государственных органов, ведущих уголовное судопроизводство. Кто с этим станет спорить, кроме совсем уж передовых реформаторов УСП? И, тем не менее, если речь идет о выявлении цели именно уголовного процесса, цели, к которой должно стремиться производство по каждому уголовному делу, со всеми присущими ей особенностями, указанной формулой ограничиться нельзя. Борьба с преступностью ведется не только уголовно-процессуальными средствами и, следовательно, борьба с преступностью является целью (задачей) не только уголовного процесса.
Не раскрывают специфики целеполагания в уголовном судопроизводстве и суждения, на первый взгляд, противоположные, а по сути своей сходные (полярные противоречия, противоположности сходятся), высказывавшиеся в свое время А. С. Тагером и М. С. Строговичем. Согласно первому, уголовный процесс преследует множество целей68, второму – не имеет собственной цели69. В соответствии с этим своим утверждением М. С. Строгович в ряде публикаций сводил задачи уголовного процесса к задачам суда, задачам правосудия70.
Мы полагаем, что при таком подходе смешиваются задачи такой отрасли государственной деятельности, как УСП, и функции-задачи органа, такую деятельность осуществляющего. Смешение и вызываемое им уменьшение научной строгости усиливаются в связи с уподоблением понятия задач УСП понятию задач правосудия. Эти два понятия находятся между собой в неразрывной связи, но это – разные понятия.
Многократно цитированный нами патриарх советского уголовного процесса писал и иначе, в других своих работах он утверждал, что целью уголовного процесса является установление материальной истины по делу71.
У нас вызывает сомнения корректность этой его позиции и позиции тех авторов, которые провозглашают целью уголовного процесса познание истины по делу. Сомнения касаются отнюдь не утверждения, что познаваемая истина должна быть материальной. Это как раз не только правильно, но и нравственно (безнравственной, на наш взгляд, является позиция, согласно которой судьбоносные для УУП решения могут выноситься на основе познания формальной истины). Жаль только, что М. С. Строгович не указывал соотношения между собой двух даваемых им различных не только на первый взгляд трактовок понятия ЦУП.
Суждение о том, что целью уголовного процесса является постижение истины по делу, высказывалось и ранее.72 По существу, этой же позиции придерживался и ряд других авторов, которые полагали, что ЦУП можно считать достигнутой после того, как обвиняемому (лицу, совершившему преступление) определено справедливое наказание.73 По нашему мнению, познание истины в большинстве случаев является conditio sine qua non (необходимым условием) достижения цели уголовного процесса при производстве по конкретному уголовному делу. Сама же цель – постановление справедливого приговора74 и обращение его к исполнению.
Такова же высказанная много ранее позиция Н. Н. Розина. «Идет ли речь о правах кредитора и должника или других контрагентов или о праве государства на преследование и наказание преступника75, – повсюду цель юрисдикционной деятельности составляет извлечение из фактического материала, добытого судом или предложенного суду, юридических черт, подведение полученных выводов под норму действующего права и авторитетное провозглашение этой нормы для данного случая».76 Следует только учитывать, что Н. Н. Розин говорит здесь не об уголовном процессе, а о процессе судебном, по его мнению, объединяющем в себе и уголовное, и гражданское судопроизводства.
В тех случаях, когда по каким-то причинам, признаваемым уголовно-процессуальным законом уважительными, постижение истины не имело места (а уголовное судопроизводство как практическая деятельность не может длиться вечно), законодатель предусматривает возможность завершения производства по делу, хотя цель уголовного процесса по нему и не достигнута, вынесением оправдательного приговора или принятием иного решения без указания на виновность какого-либо лица. Вынесение обвинительного приговора в отношении эпизодов и лиц, в отношении которых истина не достигнута, исключается. Такой подход не гарантирует достижения справедливости. Более того, подобное решение в большинстве случаев является как раз несправедливым. Однако учет других ценностей, разрешение противоречий между различными ценностями посредством компромисса побуждает законодателя установить в указанных им случаях обязательность вынесения решения и тогда, когда истина не достигнута.
С появлением УПК РФ 2001 г. и исчезновением в нем термина «задачи уголовного судопроизводства», замененного термином назначение УСП, как по старинной флотской команде «все вдруг!» из большинства учебников уголовного процесса исчезли понятие и термин «цель уголовного процесса»77. Хочется надеяться, что от смены законодателем терминологических векторов производство по уголовным делам не стало бесцельным.
Поскольку уголовно-правовые отношения с течением времени обретают форму уголовно-процессуальных, а затем, как правило, и уголовно-исполнительных, постольку достижение цели уголовного судопроизводства призвано обеспечить достижение целей уголовного наказания (наиболее распространенной формы реализации уголовной ответственности).
По нашему мнению, познание истины является необходимым условием достижения цели уголовного процесса при производстве по конкретному уголовному делу, однако, не самой целью.
Познание истины в ипостаси цели, по нашему (и не только нашему) мнению, может быть отнесено к такой категории УПД, являющей собой сердцевину уголовного процесса, как доказывание. Истина есть цель доказывания (познания по уголовному делу). Это так! Однако для того, чтобы завершить производство по УД, на основе познанного должно быть принято одно из предусмотренных законом решений.
Есть, правда, одна гипотетическая ситуация, при которой познание истины может быть приравнено к достижению ЦУП. Однако для этого надобно в понимании истины, постигаемой по УД, существенно расширить объем ее содержания, как это делал, в частности, И. Д. Перлов.78 Вот его рассуждения. «…Требование установить истину по каждому уголовному делу означает:
