Известный отечественный криминолог С. М. Иншаков к числу факторов, противодействующих криминальной экспансии в Японии, относит:
– традиционную послушность, готовность подчиняться, строго придерживаться установленных правил поведения;
– традиционную общинность и семью, состоящую из нескольких поколений;
– мононациональность и монорелигиозность, а отсюда и наличие ярко выраженной гомогенной культуры и, конечно, единого языка;
– низкий уровень разводов (один на тысячу браков);
– систему пожизненного найма и более низкий уровень безработицы (разрыв между богатыми и бедными незначителен, людям гарантированы равные права в предоставлении работы и социального статуса);
– строгий контроль за огнестрельным оружием и наркотиками [687] .
В Азии немало стран, исповедующих буддизм. К их числу относится и Япония, но вся жизненная практика этой страны серьезно противоречит учению Будды . В заимствованную ими древнекитайскую мораль японцы внесли целый ряд существенных изменений. Поэтому при всей живучести конфуцианского наследия в сознании японцев их поведение существенно отличается от культуры поведения, например, китайцев – также людей «восточных» и также носителей «азиатского менталитета». Исповедуя в судебной практике конфуцианский постулат о примате снисхождения к преступнику, Япония всегда шла в этом отношении дальше других азиатских стран. Отсюда и практика применения наказаний, ориентированная на стандарты, которые гораздо ближе к нижним пределам санкций, и, как следствие, не сопоставимая с другими странами по «мягкости» практика назначения наказания за все, в том числе даже за тяжкие преступления [688] .
Для рассмотрения соотношения буддийских (религиозных) и уголовно-правовых запретов Японии следует прежде начать с исторического обозрения данного вопроса. Буддизм проник в Японию в 538 году после рождества Христова [689] .
Так, Оки Масао отмечает, что на японское правосознание оказало влияние религиозно-нравственные учения: буддизм, даосизм, конфуцианство, которые провозглашали мораль бесконфликтности и учение о равенстве всего сущего, милосердие и терпение [690] ; «…Япония испытала сильное китайское влияние в идеологии, религии, культуре. В V в. в Японию пришла китайская письменность, а затем и буддизм. Японские правители VII–XIII вв. были поклонниками китайской культурно-духовной жизни. Они были хорошо знакомы с китайской литературой и искусством, восприняли буддийскую религию и реорганизовали государственно-правовую жизнь по китайскому образцу. Ранние японские законы имели большое сходство с законами танской династии. Наиболее подходящей социальной философией для японского общества с иерархической структурой было конфуцианство, получившее широкое распространение в период правления династии Токугава (1603–1868 гг.)…» [691] .
Рассматривая историю вопроса соотношения религии и правовых норм (III–IV вв.), В. Н. Еремин отмечает, что на первоначальном этапе становления государственности в Японии была характерна слитность правовых, моральных и религиозных воззрений. Вначале религия практически являлась основой функциональной регуляции. Идеологическая роль религии в осуществлении власти была исключительно велика. Религиозным авторитетом был создан базис для политической власти, который использовался императором в объединении независимых групп кровных родственников. Зачатки права и правосудия возникали и развивались неотделимо от религиозных норм [692] .
По словам Нисихара Харуо, в древнейшей Японии уголовное право «было весьма простым и носило характер религиозных проклятий» [693] .
В области, близкой к современному уголовному и уголовно-процессуальному праву, сформировалось протоправо, регулировавшее вопросы преступления; назначения наказаний и их исполнения; цуцуми какусу – сокрытие преступления (т. е. преступление есть деяние, вызывающее гнев богов и поэтому требующее своего сокрытия); хараэ, или хараи, – очищение (если преступление вызвало гнев богов, они могут быть умиротворены только через очищение, состоящее в жертвоприношении хараэ-цумоно, сопровождаемом молитвой богам); мисоги – другая форма очищения (погружение в реку для смывания грязи течением). При этом вина конкретного лица не индивидуализировалась, существовала солидарная ответственность перед богами. Наряду с возложением санкции на совершившего преступление индивида, сообщество, к которому он принадлежал (включая главу рода), должно было для снятия загрязнения (преступления) совершить в качестве искупления общий обряд. В тогдашнем уголовном праве привлекает внимание разделение преступлений на две группы – преступления против неба (амацуцуми) и преступления против племенного союза (куницуцуми), а также институт искупления этих преступлений (хараи). В первую группу входили восемь преступлений, представляющих собой главным образом посягательства на нормальное занятие земледелием, в особенности – на организацию орошения, а во вторую – четырнадцать преступлений, среди которых важное место занимали нарушения запретов в области сексуальной жизни.
Первая группа также включала повреждение ирригационных систем, засевание чужого поля, злонамеренное нарушение установки вешек, разделяющих рисовые участки, т. е. деяния, влекущие угрозу для сельскохозяйственных работ, следовательно – для самой жизни людей. Идеология криминализации подобных деяний была естественной для земледельческого общества. Включалась в первую группу и «черная магия» – сдирание кожи заживо, сдирание кожи в сторону головы, оставление экскрементов в местах, принадлежащих другому лицу. Криминализация некоторых из этих деяний предположительно связана с религиозными мотивами – с посягательством на душу животного.
Преступления второй группы включали вооруженное нападение, «черную магию» (в форме нарезания мяса живого или мертвого животного, а также лишение жизни животных, принадлежащих другим лицам, с помощью магических средств), половые преступления и извращения (половая связь с материю или дочерью, скотоложство), понесение ущерба от змеи, ветра, птиц, четвероногих и насекомых и даже некоторые заболевания (альбинизм и фурункулез). Очевидно, что понятие преступления было более широким, чем в наши дни, а болезни и стихийные бедствия относили к преступлениям, поскольку считали эти явления загрязнением людей в силу обращенного на них гнева богов.
Начиная с IV века в учении о наказании фрагментарно реализовалось влияние китайских воззрений, что выражалось в применении смертной казни, каторжных работ, ссылки, наказания путем битья бамбуковыми палками и прутьями. Эти наказания применялись за убийство, кражу, поджог и похищение. «Преступления против небес» наказывались изгнанием, в тяжких случаях – полным лишением виновника правовой защиты, мучительными наказаниями, такими, как вырывание ногтей и др.
В последующем главная идея законодательства Японии состояла в исправлении и просвещении преступника путем применения наказания, соответствующего содеянному преступлению. В правовой системе отсутствовало правило «нет преступления и нет наказания, кроме указанных в законе». Серьезность преступления определялась тем, насколько была нарушена конфуцианская мораль, зафиксированная в законе. Наиболее суровым было отношение к деяниям, представляющим собой «зло» по конфуцианским стандартам. Под общим наименованием хатигяку (восемь жестокостей) квалифицировались тяжкие преступления, посягающие, прежде всего, на государство и на родственников по восходящей линии. К ним относились, например, заговор с целью поставить под угрозу государство и убить императора, тайные сношения с вражеским государством, замысел убить деда (бабку) с отцовской стороны; великая непочтительность (разрушение храмов, кража священных ритуальных предметов, злословие в адрес государя и др.); непочтительное отношение к родителям (предание проклятию дедушки, бабушки, отца, матери, прелюбодеяние с наложницей деда или отца и др.); нарушение долга (убийство хозяина, наместника провинции, своего наставника, вступление жены в повторный брак во время траура по мужу) и т. п. [694] . Устанавливались пять видов наказаний: порка, битье, принудительный труд, ссылка, смертная казнь.
Наказания разделялись на общие для всего населения и специальные (более мягкие) для лиц, имевших придворные ранги. Допускалась замена наказания внесением денежного штрафа.
Правовые идеи рицуре были почерпнуты из конфуцианских принципов просвещения и добродетельного правления. Вообще, и в государственном, и в правовом строительстве большое значение имел пример Китая, обладавшего развитыми институтами государства и права и зрелой правовой мыслью. Наряду с конфуцианством, исключительно важную роль в формировании японской государственности, в том числе в осмыслении и осуществлении отношений между гражданином и государством, сыграл (наряду с прочими факторами) буддизм, который не только призывает достичь внутреннего умиротворения через отказ от мирской суеты, но также придает огромное значение практически действующей личности и не видит необходимости в верховном существе [695] .
