– Максим, – Калинин ответил на рукопожатие.
– Очень приятно, – сказал Гурам. – Что же ты, Максим, такой молодой, видный парень, и на старой, убитой тачке ездишь? – неожиданно заявил он.
Максим пожал плечами.
– У такого мужика и машина должна быть красавица!
– Я не против, да где ж ее взять? – натянуто улыбнулся Максим, не понимая, куда клонит его новый знакомый.
– А может быть, встретимся, поговорим? – вдруг предложил Гурам.
– А о чем нам говорить? – насторожился Максим.
– Как о чем... найдем тему. Главное – было бы желание... Неужели двум серьезным мужчинам не о чем поговорить?
Максим неуверенно пожал плечами.
– Держи мой номер телефона, – и Гурам протянул Максиму визитку. Один из номеров явно принадлежал мобильному телефону. На него-то и указал Гурам. – Да, это мобильник, – будто бы читая мысли, подтвердил Гурам, – можно звонить в любое время дня и ночи. Звони, если проблемы вдруг какие возникнут... или поговорить захочешь...
Гурам уходить не торопился, из чего Максим сделал вывод, что он ждет от него ответного жеста. Максим нехотя достал из кармана записную книжку и, выдрав страницу, записал свой служебный телефон. Гурам взял листок, рассмотрел написанное и вопросительно взглянул на Максима.
– А фамилия твоя как? – спросил он.
– Фамилия моя Калинин, – ответил Максим, не зная уже, как отделаться от назойливого помощника.
Гурам взял у Максима ручку и подписал под телефоном его фамилию.
– Ну ладно, Максим, счастливого тебе пути! – наконец решил раскланяться новый знакомый.
– До свидания, – холодно ответил Максим и сел в машину.
* * *
Приехав на работу, Максим уселся за компьютер, но поработать ему не удалось, поскольку минут через десять его вызвал к себе начальник отдела подполковник Рыбкин.
– Калинин, тебе срочно нужно ехать на Петровку, в ГУВД, – сказал он, вставая из-за стола, заваленного какими-то бумагами. – Тебя вызывают в управление кадров.
– Меня в управление кадров? – переспросил Максим. – Зачем?
– Не знаю. Если вызывают, значит, нужно ехать. Там такие бюрократы сидят – лучше с ними не связываться. Так что поезжай немедленно. Все равно начальства нет, все на выезде, так что в ближайшее время ты никому не понадобишься. Не забудь только закрыть и опечатать свою комнату, – напомнил на прощание Рыбкин.
С недавних пор, помимо ключа, Максим получил еще и персональную печатку, которой он пользовался каждый раз, покидая свой кабинет.
По дороге на Петровку Максим ломал голову, пытаясь сообразить, зачем он понадобился в отделе кадров. Обычно такие вызовы были связаны с какими-то неприятностями. Но что могло случиться на сей раз? Так и не придумав ничего путного, Максим поставил машину на стоянке, находившейся напротив главного входа в здание ГУВД, и отправился в отдел кадров.
В кабинете сидела симпатичная девушка в форме с малиновыми погонами. Максим назвал свою фамилию и спросил, кто, собственно, его вызывает. Девушка взяла толстый журнал, где фиксировались все вызовы, и, просмотрев записи, ответила:
– Вас вызывает майор Добродеев. Вы можете найти его в четыреста двадцатом кабинете.
Майор Добродеев оказался пожилым мужчиной с густой шевелюрой и умными проницательными глазами, прячущимися за толстыми линзами очков.
– Лейтенант Калинин? – переспросил майор, глядя на только что представившегося Максима. – Проходите.
– Здравия желаю, товарищ майор, прибыл по вашему вызову, – отчеканил Максим, прикрыв за собою дверь.
– Очень хорошо, что вы приехали сразу. – Майор встал и подошел к несгораемому сейфу. Открыв его двумя ключами, он достал оттуда личное дело Максима.
– Тут вот какое дело, – начал майор, открывая папку и листая какие-то документы. – Вы, когда к нам поступали, заполняли анкету, в которой кратко изложили свою биографию. Так вот, в отношении родителей у вас получается три графы. Естественно, мать и покойный отец, а также ваш отчим. Так вот о нем бы нам и хотелось узнать побольше. Нужны более подробные данные. Вот вам листок бумаги, пожалуйста, напишите все сведения о вашем отчиме. Чем больше вы сможете припомнить деталей – тем лучше.
– Мне выйти? – спросил Максим, беря листок и ручку.
– Можете оставаться здесь, – майор показал Максиму на стол, стоящий в противоположном углу кабинета.
– А какого рода информация вас интересует? – спросил Максим у майора. – Что я должен писать?
– Пишите все сведения за 1994 год.
Максим начал вспоминать, что он, собственно, знает о своем отчиме. Тем временем майор снял трубку стоящего на столе телефона и, набрав номер, сказал:
– Это Добродеев. Вы просили вам напомнить...
На другом конце что-то коротко ответили. Майор положил трубку и вперил взгляд в Максима.
– Как служится? – вдруг спросил он.
– Ничего, нормально, – обескураженно ответил Максим.
– Нравится?
– Да вроде бы...
– И что, серьезная работа досталась? – вновь полюбопытствовал майор.
– Да, очень серьезная, – ответил Максим, не понимая, с чего это майор проявляет такое участие в его судьбе.
Внезапно дверь открылась, и в кабинет вошел генерал Богданович. Максим привстал, собираясь отдать честь.
– Сидите, сидите, – сказал генерал, махнув рукой. Поздоровавшись с майором, он сел в кресло. Майор протянул ему какой-то документ, и Богданович углубился в чтение.
– Интересно, очень интересно, – сказал, закончив чтение. – Я возьму этот листок с собой, не возражаешь?
– Конечно, товарищ генерал, берите, – ответил майор.
Максим исподволь наблюдал за происходящим.
Неожиданно Богданович повернулся к нему.
– А вы, кажется, работаете вместе с Мальковым? – спросил он.
– Так точно, товарищ генерал, – снова привстал Максим.
– И как вам работается?
– Ничего, вроде все нормально.
– Знаете что? – сказал Богданович. – Пойдемте ко мне в кабинет, поговорим.
Максим бросил недописанную анкету и пошел вслед за Богдановичем. Всю дорогу до кабинета генерала Максим гадал о том, знает ли Богданович про донесение или нет. А если да, то кто ему донес? Максиму пришел на ум недавний разговор с Мальковым, но что-то мешало ему обвинить напарника в предательстве. И тут Максим вспомнил про Рыбкина. Признаться, от догадки, которая посетила Максима, ему стало нехорошо.
Войдя в просторный кабинет, генерал подтолкнул Максима вперед и сказал:
– Не стесняйся, Калинин! Проходи, будь как дома!
Закрыв плотно дверь, генерал повернул ключ, закрыв ее на замок.
– Разговор у нас с тобой будет серьезный, – сказал генерал, указывая Максиму на стул...
Глава 22
Общество «Динамо»
1994 г., март, гостиница «Интурист», 10.14
Утром в офисе Отари раздался телефонный звонок. Секретарша сразу соединила звонившего со своим шефом.
– Отари Давидович, тебя беспокоит генерал Сивцов из общества «Динамо», – представился звонивший.
– Здравствуй, здравствуй, Иван Романович, рад тебя слышать! – воскликнул Отари. – Что это тон у тебя какой официальный?
– Так, Отари Давидович, вы теперь вон в каких сферах летаете, а мы скромно по земле ходим. Как же тут не быть официальным-то?
– Да брось ты прибедняться, Романович, сам-то генералом стал. Давно, что ли, звезду дали? – поинтересовался Отари.
– Да что нынче генеральские погоны? Много ли в них толку, – скромно ответствовал Сивцов. – Но приказ-то министр вчера подписал. Я, собственно, поэтому и звоню. Хочу тебя пригласить на банкет по этому поводу. Посидим, выпьем, вспомним старое доброе время... Сможешь завтра вечерком прийти в наш ресторан?
– Да, неплохое время было, – задумчиво подтвердил Отари. – Прийти я, конечно, постараюсь... Скажи, а кто из твоих гостей будет? – поинтересовался Отари.
– Гостей будет человек тридцать, в основном – наши, динамовцы, из спорткомитета. Ну и милицейские генералы Богданович, Крымов, может, даже министр приедет, но это без гарантии, – сказал новоиспеченный генерал.
– Хорошо. Обязательно постараюсь приехать, – пообещал Отари.
Положив трубку, Отари задумался. Сивцов был начальником спортобщества «Динамо», и знал Отари его уже много лет...
Москва, 1980 г
Москва активно готовилась к проведению Олимпийских игр, которые, по решению Международного Олимпийского комитета, должны были пройти в столице СССР летом. На проведение Олимпиады Советское правительство во главе с Коммунистической партией делало большие ставки. С одной стороны, это была мощная идеологическая кампания, а с другой – возможность пополнить валютные ресурсы страны.
Однако недальновидная политика все той же партийной номенклатуры показала убыточность этого мероприятия. После ввода советских войск в Афганистан в конце 1979 года многие ведущие страны мира в ответ на этот акт агрессии проигнорировали Московскую Олимпиаду. По этой причине ожидаемый состав участников и гостей значительно сузился, соответственно, уменьшилась и прибыль, которую рассчитывало получить руководство Советского Союза.
