Не раскрывает содержания «заведомости» А. Н. Красиков, который полагает, что при квалификации убийства по п. «г» ч. 2 ст. 105 УК заведомость является свидетельством прямого умысла.[88] С этим также нельзя согласиться. Представляется, что категория «заведомость» в уголовном праве может указывать на легкомыслие (преступную самонадеянность), на косвенный умысел, а в некоторых случаях и на прямой умысел, когда она свидетельствует о цели преступления. А. Н. Красиков утверждает, например, что заведомое знание о беременности потерпевшей состоит в достоверном знании о ее наличии. На наш взгляд, заведомость в отношении беременности женщины в таких случаях означает осведомленность о беременности. Указание на заведомость следует относить не к достоверности знания виновного о беременности женщины, а к тому, что он знал или предполагал это и, следовательно, действовал с учетом данной осведомленности. Достоверность знания о беременности не изменяется от того, что у виновного нет полной уверенности в ее фактическом наличии. В то же время отсутствуют признаки заведомости, если виновный добросовестно заблуждался, полагая, что женщина не находится в состоянии беременности. Иными словами, при фактической ошибке, когда виновный считал, что данное обстоятельство отсутствует, у него нет заведомой осведомленности о беременности потерпевшей. Отсюда следует, что заведомость не всегда свидетельствует о достоверности знания того или иного обстоятельства при совершении преступления.
В числе имеющих значение для квалификации убийства обстоятельств, которые характеризуют субъективную сторону этого преступления, необходимо назвать мотив, цель, а также эмоциональное состояние лица в момент совершения убийства.
Мотив действия лица, виновного в убийстве, – это побудительная причина к совершению данного преступления. Поэтому при решении вопроса о квалификации убийства мотив не может не учитываться. Закон, правда, не во всех случаях прямо упоминает мотив как квалифицирующий признак убийства. В ст. 108 УК, например, ничего не говорится о мотиве преступления. Однако, если не будет установлен мотив необходимости защиты при убийстве, то оно не может быть признано совершенным с превышением пределов необходимой обороны и квалифицировано по ст. 108 УК. В ч. 2 ст. 105 УК прямо указываются мотивы: корысть, хулиганские побуждения, кровная месть, национальная, расовая, религиозная ненависть или вражда. При иных мотивах убийство может быть квалифицировано по ч. 2 ст. 105 УК только при наличии других обстоятельств, указанных в этой статье. При отсутствии названных выше мотивов и других обстоятельств, отягчающих убийство, применяется ч. 1 ст. 105 УК. Для квалификации убийства по этой статье мотив его совершения, по существу, безразличен. Это вместе с тем не означает, что устанавливать его не следует.
При анализе субъективной стороны убийства в связи с мотивом возникает вопрос о соотношении мотива и вида умысла. Как правило, мотив убийства свидетельствует о прямом умысле. Лицо, руководствуясь, например, корыстными или хулиганскими побуждениями, добивается определенной цели. Однако исключать в этих случаях возможность совершения убийства с косвенным умыслом было бы неправильно.[89]
Мотив характеризует волю субъекта. Любое волевое действие совершается по определенному мотиву.
От мотива убийства необходимо отличать цель как признак субъективной стороны преступления. Целью является то последствие, к наступлению которого стремится виновный, совершая преступление. Мотив и цель обычно разграничиваются в законе и имеют самостоятельное значение для квалификации некоторых видов убийства. Установление цели сокрытия другого преступления влечет признание убийства совершенным при отягчающих обстоятельствах (п. «к» ч. 2 ст. 105 УК). Но мотив и цель при убийстве могут совпадать. Например, лицо, совершая убийство по корыстному мотиву, стремится к достижению корыстной цели.
В ст. 107 УК говорится о внезапно возникшем сильном душевном волнении – эмоциональном состоянии, которое характеризует субъективную сторону преступления. Установление его исключает квалификацию убийства по закону, предусматривающему более строгую ответственность. Вместе с тем установление эмоционального состояния при убийстве, совершенном с превышением пределов необходимой обороны, влечет квалификацию действий виновного по ч. 1 ст. 108 УК, а применение ст. 107 УК исключается.
Субъективная сторона причинения смерти по неосторожности определена ст. 26 УК. Неосторожным признается деяние, совершенное по легкомыслию или небрежности. В ч. 2 указанной статьи уточнена первая из названных форм неосторожности (она именовалась самостоятельностью). Преступление совершено по легкомыслию, если лицо предвидело возможность наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывало на предотвращение этих последствий. Что касается небрежности, то ее формулировка по сравнению со ст. 9 УК РСФСР в ч. 3 ст. 26 УК по существу не изменилась. Все эти вопросы рассматриваются далее в совокупности с другими вопросами субъективной стороны причинения смерти по неосторожности.[90]
Субъективная сторона доведения до самоубийства прямо не определена в ст. 110 УК, поэтому в принципе совершение этого преступления возможно не только по неосторожности и с косвенным умыслом, но и с прямым умыслом Такую позицию занял ряд авторов, например, Авакян Р. З., Никулин С. И., Коробеев А. И., Борзенков Г. Н.[91]
Доктрине российского уголовного права известна и другая позиция – «непосредственного виновничества», когда подстрекатель или пособник душевнобольного или малолетнего, совершившего общественно опасное деяние, а также лицо, действовавшее в заблуждении, отвечает не за подстрекательство или пособничество, а за само преступление, поскольку непосредственный исполнитель является лишь орудием совершения этого деяния в руках других.[92] В отношении доведения до самоубийства это безоговорочно верно только в отношении лиц, страдающих психическим расстройством, исключающим адекватное восприятие событий, и малолетних. Что касается действия в заблуждении, то здесь многое зависит от конкретных обстоятельств преступления.
В связи с редакцией ч. 2 ст. 24 и ст. 110 УК РФ, исключающими доведение до самоубийства по неосторожности, а также доводов, высказанных в литературе, мы считаем необходимым уточнить свое представление о субъективной стороне доведения до самоубийства.
Дело в том, что все же нельзя исключить прямой умысел виновного при доведении до самоубийства. Применяя соответствующие способы воздействия на потерпевшего, виновный предвидит возможность или неизбежность лишения им себя жизни и желает наступления именно этого результата. Однако потерпевший, как говорится, «находится в здравом уме и твердой памяти» и по собственной воле уходит из жизни. При этом, как правильно отмечает А. И. Коробеев, нельзя не видеть различия в понятиях «доведение до самоубийства» и «склонение к самоубийству». Важно не подменять первое понятие вторым, когда речь идет о квалификации доведения до самоубийства при наличии у виновного прямого умысла на совершение данного преступления. Даже в тех случаях, когда виновный предлагает потерпевшему пистолет и последний, воспользовавшись им, совершает самоубийство, применение ст. 105 УК РФ невозможно. Справедливым решением проблемы была бы криминализация склонения лица к самоубийству.[93]
Субъектом доведения до самоубийства может быть любое лицо, достигшее 16 лет. Чаще всего это лица, от которых потерпевший находится в материальной, служебной или иной зависимости. Если должностное лицо обвиняется в доведении до самоубийства подчиненного по службе, то его действия должны квалифицироваться по совокупности преступлений, предусмотренных ст. 110 и п. «в» ч. 3 ст. 286 УК. Последняя норма предусматривает ответственность за злоупотребление должностными полномочиями, повлекшее тяжкие последствия.
§ 3. Квалификация преступлений против жизни при изменении обвинения
1. Впервые обвинение лица в совершении им преступления формулируется в постановлении о привлечении его в качестве обвиняемого (ч. 2 ст. 171 УПК РФ). Формулировка обвинения неразрывно связана с индивидуализацией ответственности и квалификацией преступления. В ней определяются объем и пределы обвинения и тем самым индивидуализируется ответственность обвиняемого, появляется возможность дать полную юридическую оценку совершенного им преступления.
Формулировка обвинения при совершении преступлений против жизни должна с максимальной точностью воспроизводить уже установленные фактические обстоятельства действия (бездействия) виновного и наступившие последствия.
