На международном уровне манипулирование внедряло в сознание мировой общественности тезис о том, что Россия идет по пути цивилизованной приватизации, соответствующей общепринятым международным стандартам. В действительности, как показано в аналитическом отчете Счетной палаты РФ об итогах приватизации в России за период 1993–2003 гг., эти стандарты нарушались как в законодательстве, так и в практике приватизации. В результате государство не только понесло колоссальные экономические потери, но и допустило иностранных собственников в ту сферу, которая имеет отношение к обороноспособности страны.
По мнению Счетной палаты, необходимым элементом развития отношений собственности может стать Федеральный закон «О процедурах национализации и муниципализации», т. е. закон о правовых основах, принципах возмездного отчуждения государством имущества частных собственников. При этом целесообразно установить, что национализация (мунипализация) может осуществляться в целях обеспечения обороноспособности и экономической безопасности государства[106].
Таким образом, первый захват собственности (термин «рейдерство» тогда еще не употреблялся) был осуществлен в первой половине 1990-х гг., в результате работы приватизационного механизма. В.Ф. Щербаков пишет: «В ходе приватизации крупные пакеты ваучеров в короткие сроки консолидировались в руках “избранных”. В результате образовалась элита крупнейших собственников при оттеснении от собственности основной массы граждан»[107]. «Избранных» можно отнести к первому слою рейдеров, которые сейчас твердо «стоят на ногах», занимают государственные посты, пользуются «авторитетом» в бизнесе, считаются успешными менеджерами и оказывают серьезное влияние на экономику страны. Относительно такого положения дел еще Цицерон (106—43 гг. до н. э.) писал, что «нет более уродливой формы правления, чем та, при которой богатейшие люди считаются наилучшими». Сегодня эти «наилучшие» имеют собственные футбольные клубы, занимают должности руководителей субъектов РФ, им оказываются серьезная поддержка со стороны руководства государства (прикрываясь которой они осуществляют рейдерские поглощения в сфере экономики, а также иные преступления с целью дальнейшего криминального обогащения за счет остальной «не наилучшей» части граждан).
В табл. 2 приведены сведения по данным журнала «Forbes» о 10 богатейших бизнесменах России.
Таблица 2
В условиях мирового финансового экономического кризиса именно данной категории «наилучших» государство оказывает поддержку. Руководство страны заявляет о необходимости финансовой, административной и иной поддержки малого и среднего бизнеса, а на деле такая поддержка главным образом оказывается компаниям-гигантам, которые и так фактически монополизируют рынки.
При этом, по справедливому замечанию О.Ю. Ленской, «агрессивная поддержка крупною бизнеса государством» не решает главной задачи – стабильности экономического развития страны и социальной защищенности граждан России перед новыми вызовами и угрозами[108].
Несмотря на объявленный приоритет отраслей материального производства, необходимость снятия России с «сырьевой иглы», оказывается весьма существенная поддержка компаниям, которые торгуют сырьевыми ресурсами и металлами. Именно они почему-то оказались самыми бедными и именно их почему-то необходимо спасать.
Посмотрим на список Forbes: в России число миллиардеров выросло за кризисный 2010 г. в два раза. А некоторые участники ТОП-10 увеличили свое состояние в три раза! Все они получили помощь от государства, но только одна компания занимается производством – остальные продают на Запад отечественное сырье.
Между прочим, после к pus пса 1998 г. из пяти русских миллиардеров в списке Forbes остался только В. Потанин, а потом наших сограждан не было там два года. А что сейчас? Был ли кризис для российских миллиардеров? Или он затронул только народ? Думается, данные вопросы относятся к разряду риторических.
Следует отметить, что такое общественно опасное явление, как рейдерство, не прекратило свое существование по окончании приватизации, когда, как кому-то могло показаться, – «все поделили», а наоборот, продолжает эволюционировать, совершенствуются технологии рейдерских захватов. Начиная с момента зарождения, рейдерство пребывает в непрерывном развитии. Рейдеры находятся в постоянном поиске новых проектов, характеризующихся высокой доходностью. Необходимость оставаться в пределах допустимого риска вынуждает их адаптироваться к новым социально-экономическим, правовым и политическим условиям.
Нельзя не согласиться с А.В. Пронниковым, который указывает на то, что сегодня многочисленные рейдерские акции вновь потрясают экономику России, в результате чего происходит очередной криминальный передел собственности[109] уже становящийся, к сожалению, традиционным для российских экономических отношений.
Беспрецедентный передел собственности направлен на захват как отдельных заводов, так и огромных холдингов, контролирующих целые отрасли народного хозяйства. Можно говорить о второй, «теневой», приватизации, которая осуществляется не государством, а рядом олигархических групп путем изъятия у законных собственников акций приватизированных компаний и, где это возможно, у государства – акций в стратегических предприятиях, включая реструктурируемые отрасли. На практике основным способом поглощений в современной России стало использование судебной власти и «административного ресурса», благодаря которым владелец контрольного пакета акций в одночасье может лишиться своих предприятий и сделанных в них инвестиций. Для обслуживания данной модели поглощений создана инфраструктура, состоящая из нескольких фирм, специализирующихся на разработке схем силового захвата компаний и, предположительно, на подкупе судей и чиновников. Данная практика вредна для государства, делает Российскую Федерацию непривлекательной для многих стратегических инвесторов, дискредитирует судебную систему страны и проводимые рыночные реформы.
Л.В. Усович[110] считает, что одним из толчков для очередной активизации рейдерства в России послужило введение с 1 июля 2002 г. упрощенного порядка государственной регистрации юридических лиц и, соответственно, упрощенного порядка внесения изменений в Единый государственный реестр юридических лиц[111].
Установленный этим законом порядок предусматривает ответственность уполномоченного органа в сфере государственной регистрации юридических лиц и его должностных лиц только в случаях:
необоснованного отказа в государственной регистрации, т. е. не соответствующего основаниям, указанным в Федеральном законе № 129-ФЗ (такими основаниями являются непредставление всех необходимых документов, представление документов не в тот орган, регистрация после внесения записи в Единый государственный реестр о нахождении юридического лица в процессе ликвидации);
неосуществления государственной регистрации в установленные сроки или иного нарушения порядка государственной регистрации, установленного названным Федеральным законом (в данном случае можно вести речь только о несоблюдении регистрирующим органом пятидневного срока регистрации);
незаконного отказа в предоставлении или несвоевременного предоставления содержащихся в государственных реестрах сведений и документов, иных предусмотренных названным Федеральным законом документов.
Соответственно, названный Федеральный закон связывает возможную ответственность регистрирующего органа за ущерб, причиненный отказом в государственной регистрации, только с вышеперечисленными случаями. По существу, отсутствие требования о проведении надлежащей проверки представляемых на государственную регистрацию документов влечет отсутствие ответственности регистрирующего органа[112]. Именно снижение уровня административных барьеров на пути создания и повседневной деятельности бизнеса стало отправной точкой для развития нового вида экономических преступлений – рейдерства.
До недавнего времени существовала еще одна проблема, которая также способствовала распространению рейдерства: отсутствие законодательного закрепления понятий «корпоративный спор» и «корпоративный конфликт».
В рамках развития корпоративного законодательства на протяжении почти пятнадцати лет первоочередной была задача уточнения указанных категорий. Следует отметить, что данные словосочетания до сих пор не имеют четко выраженной, однозначной и не вызывающей споров не только законодательной, но и доктринальной дефиниции.
Правоведы раскрывают содержание понятия «корпоративный конфликт» через описание потенциальной или реальной конфликтной ситуации и (или) спора[113].
