В-третьих, в России ни одна компания (даже относящаяся к военно-промышленному комплексу) не может чувствовать себя в полной безопасности. По свидетельству депутата Государственной Думы А. Хинштейна, была попытка захвата государственного предприятия «Гион», где еще с советских времен сосредоточена закрытая информация о состоянии нефтяных запасов России, и только вмешательство сотрудников ФСБ позволило восстановить порядок. В феврале 2004 г. один из режимных институтов, работающий по заказам ФСБ и Министерства обороны, подвергся нападению со стороны большой группы лиц, состав которой входили и работники милиции. По данному факту были возбуждены уголовные дела, институт возобновил работу[144].
Таким образом, с криминологической точки зрения, криминальное банкротство – это явление, выражающееся в преднамеренных общественно опасных противоправных действиях по искусственному созданию неплатежеспособности предприятия или его захвату, направленных на приватизацию чужого имущества.
Общественная опасность криминального банкротства, как и рейдерства, заключается в создании угроз экономической безопасности государства, обществу, личности.
Л.И. Абалкин определяет экономическую безопасность как состояние экономической системы, которое позволяет ей развиваться динамично, эффективно и решать социальные задачи и при котором государство имеет возможность вырабатывать и проводить в жизнь независимую экономическую политику[145].
По мнению А. Архипова, А. Городецкого и Б. Михайлова, экономическая безопасность – это способность экономики обеспечивать эффективное удовлетворение общественных потребностей на национальном и международном уровнях. Экономическая безопасность представляет собой совокупность внутренних и внешних условий, благоприятствующих эффективному динамичному росту национальной экономики, ее способности удовлетворять потребности общества, государства, индивида, обеспечивать конкурентоспособность на внешних рынках, гарантировать от различного рода угроз и потерь[146].
Следует согласиться с А.Ю. Кирьяновым, что категория «экономическая безопасность», помимо характеристики экономической системы, должна охватывать следующие параметры общественной и государственной деятельности: уровень эффективности государственного управления, его различных ветвей власти и их институтов и структур, в том числе судебной власти и ее структурных подразделений и т. п.[147].
Криминальные банкротства и рейдерство объективно связаны с такими угрозами экономической безопасности, как[148]: повышение уровня безработицы; уклонение от уплаты налогов; увеличение коррумпированности государственных служащих и представителей судейского корпуса; монополизация ряда сегментов рынка; разрушение и спад производства; утрата конкурентоспособности; дискредитация представителей федеральной и региональной власти, правоохранительных органов и судов; ухудшение инвестиционного климата; активизация процессов отмывания денег, полученных преступным путем; стимулирование процессов криминальных банкротств и рейдерских захватов.
Обратим внимание, что криминальные банкротства и рейдерские захваты представляют собой центробежные виды криминал!ной деятельности: если отсутствуют эффективные меры противодействия, то эти виды начинают стремительно распространяться от центра к периферии с увеличивающейся скоростью.
Криминальное банкротство и рейдерство – это противоправные явления, которые противоречат предназначению права – способствовать утверждению и соблюдению прав человека, стабилизации и прогрессивному развитию общества и государства – и паразитируют на противоречиях между правом и законом.
Существует мнение, высказываемое и активно защищаемое адвокатами рейдерства, что рейдерство – это легальный вид предпринимательской деятельности. В. Дрововозов, консультант сайта «Zahvat. ги», утверждает, что в российском корпоративном законодательстве имеется множество пробелов и любая фирма может ими воспользоваться для достижения своих целей. Такая точка зрения выражает правовой нигилизм и означает подмену законности экономической целесообразностью. В законе действительно много пробелов (в том числе умело организованных), но использовать их в корыстных целях – бесчестно и безнравственно. К сожалению, эти понятия в современных российских условиях выглядят нелепыми, а ведь именно в них сосредоточен дух права: служить идеалам свободы, справедливости, честности, искренности и порядочности. «Надо учесть и другие факторы, которые и в настоящее время препятствуют упрочению господства права, – пишет В.Д. Зорькин. – Прежде всего это социальная составляющая, в том числе разрушение традиционной системы социальной защиты, повышение цен, риск безработицы, рост преступности. Кроме того, слабость институтов государственной власти, коррумпированность элиты, несовершенство системы политического представительства и подотчетности власти. При таких обстоятельствах существует риск разочарования граждан в демократии и праве, поскольку об этих ценностях они судят по достигнутому результату. Если жизнь остается плохой, то конечный эффект может быть отрицательным. Здесь лежат истоки авторитарного режима. Если к этому добавить, что в стране до сих пор не проведена полномасштабная правовая реформа, предполагающая прежде всего коренную трансформацию правосознания элиты, то вполне понятно, что перед Россией по-прежнему стоит задача – взять правовой барьер»[149].
Таким образом, общепринятое определение рейдерства отсутствует. Распространенное в 1990-е гг. определение рейдерства как всякого незаконного захвата собственности, по нашему мнению, неточно. В то же время заимствования зарубежных определений вроде «приобретения акционерной компании без согласия ее акционеров путем агрессивной скупки акций на открытом рынке»[150] являются неприемлемо узкими и просто игнорирующими российские реалии, а «вывод активов из владения законных собственников»[151] – неоправданно широким, объединяющим законные и незаконные виды бизнеса.
В современной России под рейдерством часто понимают враждебное и незаконное поглощение бизнеса с помощью специально инициированного бизнес-конфликта. По сути дела, рейдерство – это захват чужого бизнеса с необоснованным использованием юридических норм и институтов, извращающим их сущность[152]. Как видим, при этом рейдерство объясняется через другие понятия: «враждебное поглощение», «недружественное поглощение», «корпоративный захват» и т. п.
Относительно термина «рейдерство» и в научном сообществе нет единства мнений. В юридической литературе предприняты попытки сформулировать данную дефиницию (см. табл. 3).
Таблица 3
Представления различных авторов о понятии «рейдерство»[153]
Анализ данных дефиниций позволяет выделить следующие признаки рейдерства:
нарушение законодательства;
осуществление действий, направленных на завладение чужим объектом собственности;
реализация данных действий с минимальными затратами. Приобретение прав на активы по цене значительно меньше рыночной стоимости, между тем как само имущество, так и различного рода права, охватываемые данным понятием, обеспечиваются конституционно-правовыми гарантиями. В связи с этим любое лишение имущества должно сопровождаться выплатой справедливой компенсации;
необходимость легализации прав собственности для получения конечной выгоды рейдером (использование объекта собственности, его перепродажа и пр.);
реализация данных действий против воли законного собственника и на условиях, на которых законный собственник в иной ситуации не заключил бы соответствующую сделку;
реализация данных действий с использованием коррупционных связей, а также с применением уголовно наказуемых деяний: обмана, злоупотребления доверием, принуждения к сделке, шантажа, фальсификации доказательств, поддели! документов, угрозы, дачи взятки, коммерческого подкупа, злоупотребления служебными полномочиями, подлога, преступлений в сфере правосудия и др.;
объектами рейдерских захватов являются: недвижимость; ценные бумаги; права требования; интеллектуальные права; иные активы, для пользования и распоряжения которыми рейдерам требуется узаконить владение ими, чтобы свободно ввести их в гражданский оборот и получить свою прибыль;
систематичность, т. е. деятельность осуществляется на постоянной основе, что позволяет рассматривать ее как особый вид криминального бизнеса;
