В другом программном документе террористической фракции «Народной воли», составленном А. И. Ульяновым, также подчеркивалось, что выбор на террористические методы борьбы пал из-за того, что «усилилось правительственное противодействие, выразившееся в целом ряде мер, имевших целью искоренение прогрессивного движения и завершившееся правительственным террором. Когда у интеллигенции была отнята возможность мирной борьбы за свои идеалы, и был закрыт доступ ко всякой оппозиционной деятельности, она вынуждена была прибегнуть к форме борьбы, указанной правительством, то есть к террору»[244].
Методы борьбы народовольцев переняли их идеологические наследники – эсеры (социалисты-революционеры), эсеры-максималисты (та часть эсеров, которая отвергла программу-минимум и взялась за реализацию программы-максимум) и их антиподы черносотенцы. Максималисты, абсолютизировавшие значение терроризма, выступали не только за политический, но и за фабричный, аграрный терроризм. Их террористические акты имели большой общественный резонанс в России и заставили отмежеваться от них даже эсеровских лидеров. Акты черносотенного индивидуального терроризма совершались под прикрытием чужих партийных флагов и лозунгов; черносотенцы обманным путем вербовали людей – якобы в эсеровскую боевую дружину. Уничтожая государственных чиновников различного ранга, эсеры, так же как и народовольцы, рассчитывали запугать государственный аппарат и дезорганизовать его работу, а дальше, считали они, непременно вспыхнет революция.
Основными авторами анархических теорий в России были М. Бакунин и П. Кропоткин, суть идей которых сводилась к активному отрицанию существующего государственного строя и его правовых норм. Смести изживший себя институт государства может только всемирный бунт, а для этого необходим толчок, которым должен стать ряд громких террористических актов, направленных на устранение наиболее реакционно настроенных представителей власти. При этом, как заявлял главный идеолог анархизма М. А. Бакунин, революционеры должны быть глухи к стенаниям обреченных и не идти ни на какие компромиссы.
Как «постоянное возбуждение народных масс с помощью слова устного и письменного, ножа, винтовки и динамита» определял анархизм П. Кропоткин в своей книге «Этика анархизма»[245].
Результатом такой идеологии в период особой активности эсеров (1905–1907 гг.) стали убийства или ранения более 8000 чиновников разных уровней[246]. Среди убитых числятся министр народного просвещения Н. П. Боголепов (убит 14 февраля 1901 г.), министры внутренних дел Д. С. Сипягин (2 апреля 1902 г.) и В. К. Плеве (15 июля 1904 г.), уфимский губернатор Н. М. Богданович (6 мая 1903 г.), великий князь Сергей Александрович (4 февраля 1905 г.) и др. В результате учиненного эсерами взрыва на даче П. А. Столыпина в день приема пострадало более 100 человек, из них 30 погибло. Завершил список жертв терроризма эсеров-максималистов премьер-министр П. А. Столыпин, смертельно раненный в Киевском оперном театре 1 сентября 1911 г.
За период с января 1908 г. по середину мая 1910 г. в империи было зафиксировано еще 732 убийства государственных служащих[247].
В середине 1880-х гг. марксизм становится потенциально главным течением русской революционной мысли. До 1890-х продолжалось сближение народничества и социал-демократии, однако в конце 1890-х социал-демократия стала брать верх над народничеством. «С быстротой эпидемии, – писал о 1894–1898 гг. Ленин, – распространяется повальное увлечение интеллигенции борьбой с народничеством и хождением к рабочим, повальное увлечение рабочих стачками. Движение делает громадные успехи»[248]. Этому способствовало и то, что за долгие годы борьбы с крамолой царизм привык считать опасной только теорию революционного народничества. Марксизм пробился даже в подцензурную печать: в самодержавной стране «выходили одна за другой марксистские книги, открывались марксистские журналы и газеты, марксистами становились повально все, марксистам льстили, за марксистами ухаживали, издатели восторгались необычайно ходким сбытом марксистских КНИГ»[249].
Таким образом, переход от народничества к марксизму в России был не простым актом отрицания старого новым, а преодолением противоречий, накопленных в старой, народнической доктрине по мере ее развития и проверки опытом революционного движения[250].
Революционная деятельность требовала немалых финансовых средств, которые, в основном, добывались путем бандитских нападений на банки и другие государственные учреждения. Так, например, 13 апреля 1906 г. в г. Душете (Грузия) шестеро вооруженных лиц, одетых в форму пехотного полка, проникли под видом караула в местное казначейство и захватили 315 тыс. рублей. В Петербурге 14 октября 1906 г. эсеры-максималисты И. Робинович, И. Толмачев и др. совершили нападение на помощника казначея портовой таможни и похитили 400 тыс. рублей; 13 июня 1907 г. боевики под руководством Джугашвили (Сталина) и Тер-Петросяна совершают в Тифлисе нападение на инкассаторскую карету и захватывают более 250 тыс. рублей. Кроме упомянутых, революционеры осуществили подобные акты («эксы», как они сами называли бандитские налеты) на Читагурской железной ветке (захвачено 21 тыс. руб.), в Кутаиси (тоже 21 тыс. руб.), два нападения на Коджорском шоссе (Грузия) (захвачены 20 и 21 тыс. руб.)[251]. Налеты были обычным средством пополнения партийной кассы. Во всех случаях нападений использовалось оружие, чаще всего бомбы, погибали ни в чем не повинные люди. Таким образом, среди большевиков стало зарождаться политико-уголовное направление[252].
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Шестаков Д. А. Криминология, краткий курс: Преступность как свойство общества. СПб., 2001.
Дикаев С. У. Вековые проблемы и современные проблемы терроризма: правовой и политико-криминологический анализ. Монография. Уфа, 2003.
Коммерсант. 2003. 21 нояб.
Сальников В. П., Возгрин И. А. О роли науки в системе противодействия терроризму // Защита и безопасность. 2002. № 2.
Кабанов П. А. Политический терроризм: Криминологическая характеристика и меры сдерживания. Нижнекамск, 1998. С. 48.
Шестаков Д. А. Криминология. Преступность как свойство общества. СПб., 2001. С. 205.
Петрищев В. Е. История терроризма в России // Современный терроризм: состояние и перспективы / Под ред. Е. И. Степанова. М., 2000. С. 12.
Алексеенко Д. Актуальность новых подходов в борьбе с терроризмом // Материалы Международной конференции 23–24 октября 2001 года. М., 2001. С. 55.
Трайнин А. Н. Защита мира и уголовный закон. Избранные произведения. М., 1969. С. 40–41.
Ляхов Е. Г. Политика терроризма – политика насилия и агрессии. М., 1987. С. 20.
Трайнин А. Н. Защита мира и уголовный закон. Избранные произведения. М., 1969. С. 36.
Действующее международное право. М., 1996. Т. 1.
Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН № 3034 (XXVII) (от 18 сентября 1972 г.) // http://www.un.org/rusian/terrorism/
Европейская конвенция о пресечении терроризма (Страсбург, 27 января 1977 г.) // Собрание законодательства РФ. 2003. 20 янв. № 3. Ст. 202.
Бояр-Созонович Т. С. Международный терроризм: политико-правовые аспекты. Одесса, 1991. С. 119–120.
Ляхов Е. Г. Политика терроризма – политика насилия и агрессии. М., 1987. С. 20.
Доклад Пятого конгресса ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями. Нью-Йорк, 1976. С. 35–36.
Емельянов В. П. Терроризм и преступления с признаками терроризирования (уголовно-правовое исследование). М., 2000. С. 22.
Емельянов В. П. Террористический акт и акт терроризма: понятие, соотношение и разграничение // Законность. 2002. № 7.
Шрагин В. О. Глобальный терроризм США. М., 1991. С. 86.
