Законом Республики Беларусь от 18 июля 2007 г. № 264-З в ч. 1 ст.425 УК были внесены существенные изменения, которые затронули не только содержание санкций указанной статьи, но и признаков объективной стороны основного состава преступления.
Редакция диспозиции ч. 1 ст. 425 стала следующей: «Умышленное вопреки интересам службы неисполнение должностным лицом действий, которые оно должно было и могло совершить в силу возложенных на него служебных обязанностей, сопряженное с попустительством преступлению либо повлекшее невыполнение показателей, достижение которых являлось условием оказания государственной поддержки, либо причинение ущерба в крупном размере или существенного вреда правам и законным интересам граждан либо государственным или общественным интересам (бездействие должностного лица)».
Порядок оказания поддержки юридическим лицам и индивидуальным предпринимателям регулируется Указом Президента Республики Беларусь от 28 марта 2006 г. «О совершенствовании правового регулирования порядка оказания государственной поддержки юридическим лицам и индивидуальным предпринимателям» (с изменениями и дополнениями, внесенными указами Президента Республики Беларусь от 04. 08.2006 г., 29.01.2007 г., 07.06.2007 г., 30.06.2008 г.). Уголовный закон невыполнение указанных показателей определяет в качестве последствия неисполнения должностным лицом служебных обязанностей, поэтому в каждом конкретном случае необходимо устанавливать признаки умышленного неисполнения обязанностей должностным лицом при наличии реальной возможности их исполнить, которое в свою очередь и обусловило недостижение уровня прогнозируемых показателей по итогам отчетного периода.
Законом Республики Беларусь от 15 июля 2009 г. № 42-З в редакцию статей 424 и 425 УК были внесены изменения, в соответствии с которыми части первые указанных статей были исключены, а части вторые изложены в новой редакции. Суть внесенных изменений коснулась признания обязательными признаками основных составов указанных преступлений таких признаков субъективной стороны, как наличие корыстной либо иной личной заинтересованности. Указанным законом была осуществлена декриминализация злоупотребления властью или служебными полномочиями и бездействия должностного, совершенных при отсутствии признаков корыстной или иной личной заинтересованности.
Таким образом, современное белорусское уголовное законодательство под бездействием должностного лица понимает коррупционное преступление, выражающееся в пассивной форме использования должностным лицом вопреки интересам службы своих служебных полномочий (посредством неисполнение действий, которые оно должно было и могло совершить в силу возложенных на него служебных обязанностей) из корыстной или иной личной заинтересованности, сопряженное с попустительством преступлению либо повлекшее невыполнение показателей, достижение которых являлось условием оказания государственной поддержки, либо причинение ущерба в крупном размере или существенного вреда правам и законным интересам граждан либо государственным или общественным интересам.
Историко-правовые проблемы уголовного законодательства в области ювенальной юстиции
Кузанкина И.А.
старший следователь по особо важным делам
Главного следственного управления при ГУВД
по Санкт-Петербургу и Ленинградской области
кандидат юридических наук
В последнее время участились случаи возникновения конфликтов с усыновленными детьми, которые оказались волей судьбы в ближней и дальнем зарубежье. Такие моменты их жизни, когда они первоначально были усыновлены, а затем их поведение стало криминальным, либо психологически невозможным для совместного проживания, либо состояние их здоровья создавало ситуации, когда совместное проживание в новой семье стало невозможным становилось предметом внимания и обсуждения не только на уровне органов ювенальной юстиции государства нахождения, но и органов международного сообщества, вплоть до вмешательства глав государства.
Существует много способов разрешения данной проблемы, которые разрешаются нормами различных отраслей права: международного, семейного, государственного, уголовного, уголовно-процессуального и других.
Нас интересует проблема привлечения к уголовной ответственности лиц, не достигших совершеннолетия. Данная проблема сложна, многообразна и в каждой стране она получила свое развитие.
Исследование тенденций развития ювенальной юстиции в русском уголовном законодательстве России в X – начале XX вв. позволяет сформулировать суждение, что эволюция системы наказаний несовершеннолетних происходила в соответствии с общими направлениями развития знаний о наказании.
Формирование положений о наказании началось еще при становлении государства и права Древней Руси. В качестве своих источников уголовное право Древней Руси имело международные договоры, обычаи, Русскую правду, Церковные уставы русских князей, Кормчую книгу[6]. Вместе с тем анализ содержания данных источников свидетельствует об отсутствии в них специальных положений о назначении наказаний несовершеннолетним. Как отмечается в литературе, в рассматриваемый период личность ребенка не воспринималась в качестве объекта сосредоточения усилий общества по охране и защите. Жестокость в отношении детей была обычным делом. Более того, она рекомендовалась в качестве средства воспитания.[7]
Древнерусское уголовное право практически игнорировало возрастные особенности преступника, отмечая о наказаниях несовершеннолетних лишь в связи с совершением ими преступлений против родителей или распространением на них ответственности за преступления родителей.
Дальнейшее развитие законодательства в XIV—XVI вв. об уголовных наказаниях и их исполнении связано с появлением Псковской и Новгородской судных грамот, Судебниками 1497 и 1550 гг., которые также не содержали особых правил назначения наказаний несовершеннолетним.[8]
Такое положение дел в сфере уголовно-правовой охраны лиц, не достигших совершеннолетия, оставалось практически неизменным вплоть до XVII столетия.
Анализ памятников права Российского государства свидетельствует о том, что более четкое представление о наказании несовершеннолетних появляется в Соборном Уложении 1649 года[9]. Не создав общих норм об ответственности несовершеннолетних, Соборное Уложение содержало предписания относительно их наказания в случае совершения конкретного преступления, а именно преступления против родителей, а также предусматривало определенные ограничения относительно наказания детей за преступления родителей (незнание детей относительно политического преступления отца исключало их ответственность). Впрочем, это правило не распространялось на иные, общеуголовные преступления.
Возраст уголовной ответственности не был прямо указан в Соборном Уложении 1649 года, однако в принятых к нему дополнениях 1669 года указывалось на возраст 7 лет при определении ответственности за убийство, и одновременно подчеркивалась незрелость лиц в возрасте до 15 лет.
Последующее развитие законодательства России основывалось на идее либерализации и смягчения наказания ввиду особенностей возраста несовершеннолетних, вплоть до полного освобождения от уголовной ответственности. Важным источником предписаний о системе наказаний стал «Артикул воинский» Петра I 1715 года[10], в котором была закреплена возможность освобождения от наказания несовершеннолетних, в том числе, возможность замены их наказания со стороны публичной власти мерами воздействия со стороны родителей.[11]
В таком неопределенном положении вопрос о несовершеннолетних оставался длительное время.
Первая половина XVIII века характеризуется серией Указов о смягчении наказания несовершеннолетним в зависимости от их возраста. Одним из важных Указов явился Сенатский Указ от 23 августа 1742 года, в котором Сенат вместе с президентами коллегий указал, что малолетство, как для мужского, так и для женского пола нужно считать до 17 лет и что таковых лиц нельзя подвергать тем же наказаниям, что и взрослых[12]. Малолетние не могли подвергаться ни смертной казни, ни пытке, ни кнуту.
Для них эти наказания заменялись сечением плетьми или передачей в монастырь на исправление. Как отмечается в литературе, законодатель своим указом проводил весьма последовательную дифференциацию ответственности несовершеннолетних, взяв за основу не столько возраст виновных, сколько тяжесть совершенного ими правонарушения. Заменяя орудия исполнения наказания (а точнее, в понимании того времени, само наказание), государство стремилось не только по возможности уменьшить объем болезненных ощущений, но и преследовало, пусть не всегда осознанно, цель исправления и перевоспитания несовершеннолетних преступников.
