Особый импульс этот спор получил в ходе проводимой в настоящее время в России судебно-правовой реформы. Именно проблеме уголовной ответственности юридических лиц суждено было стать одной из наиболее острых тем, дискутировавшихся в процессе реформирования уголовного законодательства. И это вполне объяснимо, ибо для многих стало очевидным, что возможности повышения эффективности применения на практике традиционных норм и институтов уголовного права (доставшихся нам в «наследство» от советских времен) в основном уже исчерпаны. Поэтому необходим был поиск неортодоксальных подходов к проблеме повышения эффективности мер уголовной репрессии.
В конечном итоге поиск завершился предложением выделить в российском законодательстве юридическое лицо в качестве субъекта уголовной ответственности. Более того, в процессе подготовки нового УК РФ была разработана и предложена в качестве самостоятельной законодательная конструкция главы УК об уголовной ответственности юридических лиц de lege ferenda.
По мнению ее автора, профессора С. Г. Келиной, при создании Особенной части нового УК необходимо тщательно продумать, в каких случаях для усиления эффективности уголовно-правовой охраны целесообразно ввести уголовную ответственность юридических лиц. Такая уголовная ответственность должна быть предусмотрена по крайней мере в четырех главах Особенной части нового УК: за некоторые преступления в сфере экономики, экологические преступления, преступления против общественной безопасности и преступления против мира и безопасности человечества. По мнению разработчика, такое указание может быть сформулировано в специальной статье, помещенной в конце соответствующей главы Особенной части, примерно в такой редакции: «За преступления, предусмотренные в ст. … настоящей главы, к уголовной ответственности могут быть привлечены юридические лица»[200].
Предложение С. Г. Келиной было реализовано в проекте УК РФ 1994 г., подготовленном Минюстом России и Государственно-правовым управлением Президента Российской Федерации. Ведущую роль в этом проекте играла ст. 106, которая гласила:
«(1) Юридическое лицо подлежит уголовной ответственности за деяние, предусмотренное уголовным законом, если: а) юридическое лицо виновно в неисполнении или ненадлежащем исполнении прямого предписания закона, устанавливающего обязанность либо запрет на осуществление определенной деятельности; 6) юридическое лицо виновно в осуществлении деятельности, не соответствующей его учредительным документам или объявленным целям; в) деяние, причинившее вред либо создавшее угрозу причинения вреда личности, обществу или государству, было совершено в интересах данного юридического лица либо было допущено, санкционировано, одобрено, использовано органом или лицом, осуществляющим функции управления юридическим липом.
(2) Уголовная ответственность юридического лица не исключает ответственности физического лица за совершенное им преступление».
Однако законодатель не воспринял идею об уголовной ответственности юридических лиц и так и не реализовал ее в УК РФ 1996 г. Значит ли это, что сама идея изначально была ущербна и поэтому к ней не стоит больше возвращаться? Думается, что нет.
На наш взгляд, вопрос об уголовной ответственности юридических лиц нельзя считать окончательно решенным с точки зрения уголовно-правовой политики, интересов юридической теории и практики. Но он нуждается в новом осмыслении, в глубокой, комплексной и междисциплинарной разработке с привлечением специалистов из разных сфер современной науки, в сравнительном анализе как различных отраслей отечественного законодательства, так и уголовного законодательства зарубежных стран.
Согласно п. 1 ст. 18 Конвенции об уголовной ответственности за коррупцию 1990 г. (которая в настоящее время подписана и ратифицирована Российской Федерацией) предусмотрено установление уголовной ответственности юридических лиц за преступления, «заключающиеся в активном подкупе, злоупотреблении влиянием в корыстных целях и отмывании доходов, признанных в качестве таковых в соответствии с данной Конвенцией и совершенных в их интересах каким-либо физическим лицом, действующим в своем личном качестве или в составе органа юридического лица и занимавшим руководящую должность в юридическом лице».
Конвенция обязывает страны-участницы предпринять необходимые меры для того, чтобы юридическое лицо могло быть привлечено к ответственности тогда, когда «вследствие отсутствия надзора или контроля со стороны физического лица появляется возможность совершения уголовных правонарушений». Поэтому некоторые авторы полагают, что в связи с ратификацией Конвенции «Об уголовной ответственности за коррупцию» Российская Федерация подобно другим европейским государствам (Франция, Бельгия) будет вынуждена отойти от классического принципа уголовного права, предусматривающего ответственность исключительно физических лиц, распространив ее на юридических лиц, причастных к совершению ряда преступлений.
Концепция уголовной ответственности юридических лиц весьма заманчива и перспективна[201], особенно в плане повышения эффективности борьбы с целым рядом специфических видов преступной деятельности, включая и организованную преступность. Вместе с тем нельзя не видеть и всю сложность решения этой проблемы, как на законотворческом, так и на правоприменительном уровне. С одной стороны, требуется четко очертить границы уголовной ответственности юридических лиц с тем, чтобы уголовная репрессия не коснулась демократических институтов, законопослушных, прогрессивных общественно-политических партий, движений и организаций. С другой стороны, наблюдаемый в последнее время в стране резкий рост экстремизма (в том числе и со стороны некоторых общественных формирований) может поставить вопрос о целесообразности введения уголовной ответственности за совершение определенных видов преступлений и для этой категории юридических лиц.
Далее. Конструкция норм об уголовной ответственности юридических лиц должна быть органично включена в систему всего российского права, отвечая при этом целям и задачам современной уголовно-правовой политики России, жестко коррелируя с нормами, прежде всего, гражданского и административного законодательства. С этой точки зрения достаточно убедительными и логичными выглядят соображения некоторых криминалистов о том, что коль скоро уголовное и административное право тесно связаны между собой, а последнее содержит нормы об ответственности организаций за различные правонарушения (например, ст. 16.7, 16.8, 16.9, 16.10 и др. КоАП РФ), то почему бы не решить положительно вопрос об ответственности этих субъектов и в уголовном праве?
Потребует дальнейшего разрешения и вопрос о месте расположения норм, предусматривающих перечень составов преступлений, ответственность за которые может наступать и для юридических лиц. С. Г. Келина предложила разрешить этот вопрос в нормах Особенной части УК. Вряд ли такой подход можно признать единственно возможным: нет никаких препятствий для размещения такого перечня и в нормах Общей части УК. Небесспорным выглядит и само количество норм, регламентирующих уголовную ответственность юридических лиц: если в Теоретической модели УК их было 9, то в проекте УК РФ 1994 г. – уже 16. В то же время, например, УК КНР обходится всего двумя статьями, посвященными этому институту.
Сказанное, впрочем, касается в большей степени технической стороны рассматриваемых предложений. Между тем гораздо более важным, если не ключевым, моментом при решении вопроса об уголовной ответственности и физических, и юридических лиц является проблема вины (а отсюда – и состава преступления в целом). Сторонники идеи уголовной ответственности для юридических лиц (Г. К. Матвеев, А. С. Никифоров, С. Г. Келина и др.) полагают, что вина юридического лица проявляется опосредованно, через виновное поведение его работников, которые контролируют осуществление юридическим лицом его прав и обязанностей. Соответствует ли такое понимание вины юридического лица укоренившемуся в российском уголовном праве представлению о вине как о психическом отношении лица к совершенному им деянию? Думается, что не совсем. Не потому ли противники включения рассматриваемого института в УК РФ обосновывают свою позицию ссылкой именно на этот момент. Так, профессор Н. Ф. Кузнецова остроумно замечает: «Вина есть всегда не что иное, как психическое отношение лица к своему деянию. Этой вины у юридического лица нет»[202]. Отсюда дилемма: или искусственно расширять рамки традиционного понимания вины в уголовном праве, «втискивая» в них и так называемую вину юридических лиц, или искать другой способ обоснования уголовной ответственности юридических лиц.
