В судебной практике применение закона персонифицируется на двух разных уровнях; во-первых, на уровне конкретного правоприменителя (судьи) – как он субъективно воспринимает дух и букву закона и как соотносит их с обстоятельствами конкретного дела; второй уровень качественно иной – это совокупность субъективных решений различных судей по однородной категории дел, позволяющая судить о восприятии буквы и духа закона на уровне массового правосознания судей, об особенностях формирования судебной практики по данной категории дел в том или ином направлении, о тенденциях в ее развитии и т. д.
Сознавая неизбежность перспективы субъективной интерпретации закона, законодатель изначально предусматривает конституционные и иные правовые и процессуальные гарантии и механизмы его применения (например, апелляционные процедуры) и заблаговременно «закладывает» их в систему кассационных и (или) надзорных институтов государственной власти. На этой основе строится корректирование судебной практики вышестоящими судебными органами, в ходе которой нередко выявляются и устраняются ранее неизвестные дефекты закона. Отсюда понятна значимость анализа судебной практики и исследования парадигм, в которых она развивается.
Поэтому, анализируя масштабы и тенденции применения смертной казни в США, важно иметь в виду ряд существенных особенностей, определяющих и само законодательство, и, главное, судебную практику, складывающуюся в ходе применения этой меры наказания.
Многие исследователи, а также видные деятели политики и юстиции, причем не только противники смертной казни, всегда отмечали расистский характер смертной казни в США, расовое неравенство при применении этого наказания (racial disparity). Они указывали, что национальные меньшинства, в первую очередь чернокожие американцы, в значительно большей мере подвержены риску вынесения смертного приговора, нежели белые граждане США[169]. Еще в 1990 году Бюро общей статистики США представило в Конгресс США доклад под названием «Вынесение судебных приговоров: исследования указывают на наличие дискриминации по расовому признаку». В этом докладе были обобщены результаты 28 детальных исследований, содержащих эмпирические данные о применении смертной казни и подтверждающих наличие «определенной модели, указывающей на дискриминацию по расовому признаку на разных этапах юридической процедуры: на стадии предъявления обвинения, судебного разбирательства и вынесения смертного приговора»[170].
Расово-избирательный поход и стереотипы, на которых он покоится, издавна проявлялись во всех звеньях американской системы уголовной юстиции и на всех стадиях уголовного процесса. Это и расово-ориентированный подход, характеризующий деятельность полиции, с которой начинается порочный круг криминализации расовых меньшинств, и расово-предвзятые подходы и решения других, ключевых участников уголовного процесса. Не случайно в 90-х годах и в общественно-политической печати, и в юридической литературе понятие «расовое профилирование» получило широкое распространение.
Особое место здесь принадлежит свободе усмотрения прокуроров. Как уже отмечалось, на решение о назначении наказания в виде смертной казни влияет ряд смягчающих и отягчающих обстоятельств, однако многие из этих обстоятельств, например особая жестокость преступления, являются оценочными и субъективными. Именно прокурор по законам всех штатов принимает решение о том, просить ли суд назначить подсудимому смертную казнь. Судьи и присяжные могут отклонить такую просьбу прокурора, но только он решает, будет ли на суде поставлен такой вопрос.
Свобода прокурорского усмотрения проявляется, кроме того, при решении вопросов о смягчении наказания обвиняемому (при признании им своей вины), а также при вынесении приговора. И хотя вынесение приговора традиционно составляет прерогативу суда, прокуроры все еще обладают большей властью над судьбой обвиняемых, чем когда-либо в современной истории. Как отмечают исследователи, прокурор в силу целого ряда социальных и политических факторов стал вездесущей и доминирующей силой в уголовном правосудии[171].
Свобода прокурорского усмотрения в США и связанное с ним расовое неравенство проявляются с самого начала процесса – при решении вопроса о возбуждении дела, при определении его подсудности – рассмотрении его в суде штата либо в федеральном суде, а также при выборе меры пресечения (в том числе даже при определении размера залога). Исследование, проведенное в начале 90-х годов в штате Нью-Йорк, например, показало, что представителей меньшинств, обвиняемых в тяжких преступлениях, заключали под стражу в три раза чаще, чем белых граждан, обвиняемых в таких же преступлениях. И хотя по законам почти всех штатов присяжным не полагается знать, находился ли обвиняемый под стражей до суда, часто они могут определить это и с большей вероятностью вынесут обвинительный приговор именно тому, кто уже был взят под стражу. Как видно, расовое неравенство, проявленное на одном этапе правосудия, приводит к его воспроизведению на последующих этапах.
Многочисленные исследования, проведенные в 80-х и 90-х годах в Джорджии, Индиане, Нью-Йорке, Филадельфии, Мэриленде, Северной Каролине и других штатах, указывают на проявления дискриминации в зависимости от расовой принадлежности жертвы преступления. Если жертва убийцы – представитель белой расы, то у обвиняемого гораздо больше шансов получить смертный приговор, чем в случаях, когда жертва к белой расе не принадлежит. В отчете Главной счетной палаты (U.S. General Accounting Office), который был подготовлен в 1990 году по запросу Сената США, проведен анализ и систематизированы результаты многочисленных научных исследований, посвященных проблеме расовой дискриминации при применении смертной казни. Как оказалось, в 82 % таких исследований основной вывод ученых сводился к тому, что вероятность вынесения смертного приговора значительно выше, когда жертва преступления принадлежит к белой расе. При этом в отчете отмечалось, что такого рода результаты были постоянными, независимо от штата, набора исходных данных, различий в методах сбора и анализа информации и т. д.[172]
В начале 90-х годов известный борец против смертной казни сенатор Дж. Джексон отмечал, что чернокожих, убивших белого, в США казнят в 19 раз чаще, чем белых, убивших чернокожего. По его данным, во Флориде и Техасе для чернокожего, убившего белого, вероятность смертного приговора, соответственно, в пять и в шесть раз выше, чем для белого, убившего чернокожего. В Северной Каролине чернокожих, содержащихся в «очереди смертников», 47 %, хотя среди населения штата они составляют 23 %; в Миссисипи, соответственно, 63 и 36 %; в Вирджинии – 49 и 19 %; в Иллинойсе – 62 и 25 %; в Огайо – 50 и 10 %, а в Пенсильвании – 61 и 10 %[173].
Исследование, проведенное, например, в Джорджии, показало, что обвиняемым в убийстве белого гражданина смертный приговор выносился в 4,3 раза чаще, чем обвиняемым в убийстве чернокожего.
Ряд других исследований, проведенных в США, позволил сделать другой важный вывод: главным фактором дискриминации при применении смертной казни является расовая принадлежность обвиняемого в сочетании с расовой принадлежностью жертвы. Так, исследование в Джорджии показало, что чернокожих, обвинявшихся в убийстве белых, приговаривали к смертной казни в 22 раза чаще, чем виновных в убийстве своих соплеменников, и в семь раз чаще, чем белых, виновных в убийстве чернокожих. При этом прокуроры штата просили о смертной казни в 70 % случаев, когда жертвой чернокожего убийцы был белый, и лишь в 19 % случаев, когда жертвой белого убийцы был чернокожий[174].
Аналогичное исследование практики применения смертной казни, проведенное в Филадельфии с 1983 по 1993 год, показало, что за сходные преступления вероятность получения смертного приговора у чернокожих обвиняемых в четыре раза выше, чем у белых. Практически такие же результаты были получены и при изучении смертных приговоров, вынесенных в штате Нью-Йорк осужденным латиноамериканцам.
В 1994 году в Техасе было опубликовано фундаментальное исследование с не слишком веселым названием – «Веревка, стул и игла», где анализируется практика применения смертной казни в этом штате за предыдущие 70 лет. В нем, в частности, отмечается, что из 99 казненных за изнасилование 88 были чернокожими; они в 10 раз чаще осуждаются к смертной казни, чем белые, и им в 35 раз чаще, чем белым преступникам, назначается смертная казнь; за все эти годы ни один белый преступник не был приговорен к смерти за убийство афроамериканца. Спустя 10 лет анализ статистики казней в том же Техасе показал, что 79 % всех казненных с 1977 по 2002 год совершили тяжкие преступления против белых, но ни одного белого не казнили за убийство чернокожего.
