вся деятельность человечества, включая сюда не только собственно познание, но и производство. Можно сказать, что методология… есть теория человеческой деятельности». [28] В самом узком смысле слова под методологией понимается совокупность методов, приемов, процедур научного исследования. [29] Именно такое отношение к методологии преобладает, например, в американской (вообще англоязычной) литературе.
Своеобразным компромиссом между очень широким и очень узким пониманием методологии как пути познания является многоуровневый подход, когда различаются:
• самые общие методы научного познания – анализ и синтез, восхождение от абстрактного к конкретному и др. (философская методология);
• общие для многих наук междисциплинарные методы познания – системный и организационный анализ, кибернетический, синергетический подходы и др. (общенаучная методология);
• теория и методы конкретной науки, области знания;
• методика, совокупность операций и процедур, применяемых в конкретных исследованиях.
Не углубляясь в дискуссию о понятии и предмете методологии, отметим некоторые принципы научного познания, существенные, с нашей точки зрения, для лучшего понимания предмета криминологии как социальной науки. Поскольку по каждому из рассматриваемых ниже принципов имеются полярные суждения, напомним, что излагается наша личная точка зрения, зачастую не самая распространенная. [30]
• Принцип универсальности законов мироздания (универсальный эволюционизм, по Н. Моисееву).
Развитие науки в целом характеризуется единством противоположных тенденций – дифференциации и интеграции научных знаний. Ведущими на современном этапе являются интеграционные процессы. Складывающаяся в процессе интеграции научных дисциплин и направлений «инфранаука» (Н. Н. Моисеев), или «меганаука» (Б. Г. Кузнецов), исходит из необходимости объединения исследований неживой и живой природы и общества, изучения их с точки зрения универсальных законов мироздания. При этом основные закономерности социального бытия (включая преступность как социальный феномен) предстают как инобытие всеобщих закономерностей самодвижения (самоорганизации) материи, мира, мироздания, как модификация, доразвитие их фундаментальных свойств (Э. С. Маркарян, Е. X. Нерсесова). Ибо «сама Земля и все, что на ней происходило вчера и будет происходить завтра, суть частные проявления единого, общего процесса саморазвития (самоорганизации) материи, подчиняющегося единой системе законов (правил), действующих в Универсуме». [31] Для криминолога этот принцип означает необходимость отказаться от представлений об уникальности преступности и ее закономерностей, посмотреть на свой предмет с более широких позиций, преодолевая антропоцентризм и аксиологизм (ценностный подход к предмету исследования). [32]
• Принцип универсальности общенаучных методов познания действительности. Исходя из принципа универсальности законов мироздания, можно предположить универсальность общенаучных методов познания действительности (включая преступность).
Это означает для нас возможность применения в криминологии не только системного и организационного анализа, [33] но и синергетики, теории хаоса, теории катастроф, понятия бифуркации, следствий второго закона термодинамики с понятиями энтропии и негэнтропии и иных современных общенаучных концепций. Это осознается отечественными учеными (так, синергетическая модель детерминации преступления предлагается В. А. Бачининым [34]) и зарубежными, прежде всего – представителями постмодернизма в криминологии. [35]
• Принцип относительности знаний (релятивизм). Всякое знание о любом предмете действительности – относительно, неполно, ограничено.
Никогда нельзя достичь «полного и окончательного» знания об исследуемом объекте. Это связано, прежде всего, с тем, что все объекты действительности находятся в постоянном изменении. И «фактически нет ни предложений, ни слов со значениями, которые были бы независимы от обстоятельств произнесения». [36] Кроме того, возможности человеческого познания всегда ограничены имеющимися на каждый данный момент времени средствами. Представители естественных наук в процессе познания так или иначе взаимодействуют с объектом и «нарушают» условия его существования (проблема: субъект – прибор – объект). Представители социальных наук «встроены» в изучаемый объект (общество, его сферы и сегменты), подвержены влиянию с его стороны. Марксово «нельзя жить в обществе и быть независимым от него», увы, факт. Сказанное – не призыв к отказу от познания действительности (включая преступность), а предостережение от абсолютизации достигнутых знаний. «Следует признать, что в каждый момент времени наши научные теории зависят не только от экспериментов и т. п., проведенных к этому моменту, но также от предпосылок, которые мы принимаем без доказательств, т. е. принимаем, не осознавая их… Научные результаты «относительны»… лишь постольку, поскольку они являются результатами определенной стадии научного развития и подлежат смещению в ходе научного прогресса». [37]
• Принцип дополнительности (Н. Бор). Вышеизложенное плюс необычайная сложность даже самых «простых» («элементарных») объектов приводит к тому, что Н. Бором сформулировано как принцип дополнительности – contraria sunt complementa (противоположности дополняют друг друга): лишь противоречивые, взаимоисключающие концепции в совокупности могут достаточно полно описать изучаемый объект.
Иными словами, не «преодоление» противоречивых суждений об объекте, а их взаимодополнительность. Хотя принцип дополнительности был сформулирован применительно к физическому явлению – двойственной природе света (волновой и корпускулярной), однако уже для Бора был ясен его универсальный характер. Бор писал: «Мы и в других областях человеческого познания сталкиваемся с видимыми противоречиями, которые могут быть устранены только с помощью принципа дополнительности». [38] И как будто специально для криминологов: «В описании положения отдельного лица внутри общества имеются типично дополнительные стороны, связанные с подвижной границей между оценкой человеческих ценностей и общими положениями, на основании которых о них судят… Общую цель всех культур составляет самое теснейшее сочетание справедливости и милосердия; тем не менее следует признать, что в каждом случае, где нужно строго применить закон, не остается места для проявления милосердия, и наоборот, доброжелательство и сострадание могут вступить в конфликт с самыми принципами правосудия». [39]
Забвение принципов относительности знаний, дополнительности приводит к абсолютизации отдельных теорий, концепций, суждений, к догматизации науки. А, как говорил другой выдающийся физик – Макс Борн, «вера в то, что существует только одна истина и что она уже постигнута, кажется мне главной причиной всех зол на Земле». [40]
Итак, криминологи могут применять всевозможные методы научных исследований: философские, логические, [41] исторические, общенаучные (системный анализ, организационный анализ, синергетику), социологические методы сбора первичной информации (наблюдение, опрос, анализ документов, эксперимент), психологические методы (тесты) исследования свойств личности и т. д. О некоторых из них мы поговорим чуть позже; некоторую литературу назовем сейчас. [42]
Наконец, нельзя не отметить роль сравнительного метода в изучении преступности. Сравнительные (компаративистские) исследования преступности различных государств приобретают все большее значение в условиях интернационализации, глобализации всех социальных процессов, включая преступность. [43] Нередко именно сравнительные исследования позволяют выявить тенденции, неявные при рассмотрении на примере одной страны.
Завершая этот параграф, отметим роль моделирования в современном научном познании вообще, криминологии в особенности.
Моделирование это то, чем всегда занималась и занимается каждая наука, независимо от осознания того, что она «говорит моделями». Ибо в самом широком смысле слова модель – это отражение, образ изучаемого, исследуемого, рассматриваемого объекта реальной действительности (или ирреальности: образ русалки, лешего, бабы-яги…).
