— Но ведь обстановка преступления уничтожена, следы крови убраны и замыты, они даже плинтус подняли и обои окровавленные отодрали, — возразила я. — А для того чтобы сделать вывод о том, могла ли кровопотеря быть причиной смерти, необходимо точно знать, какое количество крови потеряла потерпевшая.
— Ну так установите это! — улыбнулся Вадим Петрович.
— Но как?!
— Думайте, коллега, думайте!
— А что, если взять какую-нибудь жидкость, по консистенции похожую на кровь… — нерешительно начала я.
— Умница, коллега! Только зачем же так сложно — «жидкость, по консистенции похожую…». Надо взять именно ту жидкость, которая нас интересует, — кровь. А вернее, отбракованный материал со станции переливания крови. И предложить свидетелям разлить на полу то количество крови, которое они убрали после того, как вынесли труп. А на основании результатов следственного эксперимента, замерив то количество крови, которое разольют свидетели, мы будем судить о том, могла ли причиной смерти стать кровопотеря.
Это было просто и — гениально.
Окрыленная, я помчалась на станцию переливания крови, заказала несколько литров отбракованной крови, которую получили от доноров, но по тем или иным причинам ее нельзя было использовать при переливании. Заручилась согласием Вадима Петровича на участие в проведении экспертизы и по разработанному профессором Петровым сценарию провела следственный эксперимент.
Два хозяина квартиры, порознь, добросовестно разлили на полу приготовленную кровь, стараясь добиться, чтобы лужа была той же величины, что и в день происшествия. По емкостям, из которых они ее разливали, измерили ее количество.
После этого провели эксгумацию, еще раз тщательно исследовали останки потерпевшей. При участии Вадима Петровича Петрова члены комиссии экспертов обнаружили на разложившихся тканях стенки влагалища потерпевшей кровоподтек, который не заметили при первоначальном исследовании и пришли к выводу о том, что потерпевшая скончалась в результате кровопотери, причиненной ей при разрыве промежности от введения руки в полость тела потерпевшей. Вот теперь можно было предъявлять обвинение.
МОГИЛА АРХИТЕКТОРА
Возможности судебной медицины не исчерпываются работой по уголовным делам. Довольно часто к помощи экспертов прибегают историки и археологи. Известны судебно-медицинские и криминалистические экспертизы, проведенные с целью выяснения какого-либо исторического факта. Такие эксперизы проводились по обстоятельствам дуэли Пушкина и Дантеса, смерти Есенина и Маяковского, не говоря уже о многочисленных исследованиях останков, обнаруженных под Екатеринбургом и похороненных в Санкт-Петербурге, как тела членов царской семьи; до сих пор не утихают научные и политические споры о достоверности идентификации этих останков.
Летом 1986 года председатель Петродворцового районного отделения ВООПИКа [7] В. В. Знаменов обратился к профессору Петрову с просьбой провести исследование нескольких групп костных останков, эксгумированных при археологических работах на территории бывшей Троице-Сергиевской пустыни.
В то время Троице-Сергиевская пустынь близ Стрельны находилась на реставрации. На ее территории проводились археологические работы. Из документов было известно, что в XIX веке почти вся территория пустыни была превращена в кладбище, на котором хоронили многих деятелей русской истории и культуры. За время, прошедшее с 30-х годов XX века, некрополь был ликвидирован, могилы затерялись.
В августе 1985 года археологи, работавшие на территории пустыни, натолкнулись на кирпичные склепы. Была сделана попытка установить, кто в них похоронен. Один из участников раскопок, Н. Н. Паравин, разбирая архив, обратил внимание на кальку с планом пустыни; примерно в том же месте, где располагались склепы, было отмечено погребение «Штакеншнейдера».
Археологи взволновались: не могила ли это знаменитого архитектора Андрея Ивановича Штакеншнейдера, строителя самых известных в городе зданий — Мариинского дворца, дворца Белосельских-Белозерских, Николаевского дворца и многих других частных домов и дворцов. Он умер в 1865 году, в возрасте шестидесяти трех лет, и местонахождение его могилы в 80-х годах XX столетия оставалось неизвестным. Правда, в распоряжении ученых был изданный в 1913 году справочник «Петербургский некрополь», где содержались сведения о захоронении на территории некрополя членов семьи Штакеншнейдеров.
Совместили современный план местности с архивными планами и обнаружили, что участок с предполагаемым захоронением Штакеншнейдера находится в 34 метрах от апсиды сохранившейся церкви Григория Богослова.
На месте предполагаемого захоронения усопшего Штакеншнейдера был заложен прямоугольный раскоп. В течение одного дня выявили два ряда погребений. В первом ряду была расположена группа из трех смежных склепов. Погребение в одном из них по своему местоположению совпало с указанным на плане захоронением Штакеншнейдера.
Во втором ряду было вскрыто четыре смежных склепа и из всех захоронений взяты для исследования костные останки, помещены в деревянные ящики и промаркированы. Очень важно было соблюсти правила изъятия и упаковки материала для исследования, не перепутать, из какого захоронения в какой ящик попали эти материалы. У всех на памяти история со спорной идентификацией останков членов царской семьи; те, кто возражал против выводов экспертов о принадлежности останков семье Романовых, во многом относили свои упреки к тем, кто изымал останки из захоронения и упаковывал их, так как позже выяснилось, что черепа, упакованные вместе с костями скелета, этим костям не всегда соответствовали по возрасту и размерам.
В. В. Знаменов, бывший в то время не только председателем Петродворцового районного отделения ВООПИКа, но и директором Государственного художественно-архитектурного дворцово-паркового музея-заповедника в г. Петродворце, предоставил Вадиму Петровичу Петрову и его сыну, кандидату медицинских наук В. В. Петрову, возможность осмотреть эксгумированные останки прямо в рабочем помещении Петродворцового комплекса. При этом все останки были отмыты от наложений грунта и высушены; естественно, эти процедуры производились отдельно с останками, извлеченными из каждого ящика. Археолога и историки, в особенности В. В. Знаменов, просили провести исследование, не делая распилов костей, не нарушая целостности сохранившихся костных останков. Эта просьба была выполнена.
Затем, для продолжения работы, останки были осторожно перевезены в Ленинград. Первоначально В. П. и В. В. Петровы исследовали эксгумированный материал из первых двух захоронений, но, к сожалению, ни одна из этих двух групп останков не могла являться останками А. И. Штакеншнейдера, по половым и возрастным характеристикам, установленным экспертами.
Тогда эксперты приступили к изучению останков из погребения под условным номером 7а. Строение черепа, извлеченного из этого погребения, указало им на основные особенности внешности мужчины, которому принадлежал череп. Ему была свойственна асимметрия лица с несколько опущенной левой орбитой и левой частью основания носа; основываясь на разработках М. М. Герасимова, прославившегося практикой восстановления лица по черепу (а Вадим Петрович Петров был, между прочим, любимым учеником М. М. Герасимова), эксперты предположили также, что наружная часть левой брови мужчины была несколько более правой скошена вниз. У мужчины, которому принадлежал череп, при жизни был крупный выступающий нос с прямой или несколько выпуклой спинкой и закругленным кончиком; большие уши, хорошо очерченные скуловые области и полное отсутствие зубов, в связи с чем тонкогубый рот с западающими губами эксперты характеризовали как «старческий». Возраст мужчины перевалил за 60 лет.
