Осуществимы ли эти требования, обращаемые к лицу государства, это – вопрос не столько принципа, сколько наличных ресурсов государства. Все зависит от того, имеет ли оно средства для совершения требуемых от него положительных действий (как, например, Германия после Версальского мира 1919 г.). Поэтому если государство не исполняет известных положительных действий в пользу гражданина, то обычно труднее обосновать притязание к нему, чем в тех случаях, когда государство нарушает свою отрицательную обязанность не вторгаться в пределы личной свободы. При прочих равных условиях обычно бывает так, что простительнее не исполнять свою положительную, активную обязанность, т. е. не сделать чего-либо, диктуемого чужим правом, чем нарушить свою отрицательную, пассивную обязанность, т. е. сделать что-либо противное чужому праву.
Тем не менее нельзя на этом основании построить принципиальное различие между отрицательными и положительными правами личности, т. е. между ее правами на невторжение государства в сферу ее свободы и правами на положительные в ее пользу действия государства, между status negativus и status positivus личности, по терминологии Еллинека. Нельзя думать, что от государства никогда нельзя требовать положительных действий: существует ряд положительных обязанностей, которые несет в большей или меньшей мере всякое современное государство; таково, например, право населения на образование, медицинскую помощь или судебную защиту, т. е. государство обязано соблюдать в известном объеме положительный статус (status positivus) личности, ее права на положительные действия государства. Равным образом, наоборот, от государства можно требовать иногда вторжения в сферу личной свободы гражданина, т. е. не соблюдения, а нарушения отрицательного статуса личности (status negativus). В самом деле, еще Декларация прав 1789 г. установила, что свобода вовсе не заключается в возможности делать все, что вздумается: гражданин должен пользоваться своей свободой так, чтобы не нарушать чужой свободы. Если он об этом забывает, то государство не только вправе, но и обязано вмешаться в его действия и парализовать их; например, свобода договоров не может значить, что лицо, подписавшее в крайней нужде кабальную сделку, обязано исполнять ее, как бы мало ни было оно «свободно», когда подписывало ее: суд вправе расторгнуть такую сделку и освободить от нее того, кто подписал ее в крайней нужде (ст. 33 ГК).
Таким образом, государство вправе вторгнуться в личную свободу одного для обеспечения свободы другого, т. е. от государства можно потребовать вторжения в сферу свободы личности, в ее отрицательный статус. Равным образом и наоборот, как мы видели, положительный статус личности, т. е. права ее на положительные действия государства, не предоставлены произволу государства, а должны быть им соблюдаемы, и соответствующие притязания личности, как правовые, должны быть обязательно удовлетворены государством.
Изложенные выше три положительных права – право пользования публичными вещами, право на землю и право достойного существования – являются правами лично-публичными, а не политическими, ибо каждое из них обычно трактуется как право отдельной личности, а не как право члена политического общения. Но от положительного права зависит внести в данное лично-публичное право чисто политические элементы. Например, государство может рассматривать весь земельный фонд как собственность всего народа (в смысле Staatsvolk) и отказывать иностранцам как таковым в правах на землю, признавая эти права только за своими гражданами; так, по американскому праву участок в 160 акров мог получить только американский гражданин или иностранец, заявивший просьбу о принятии в американские граждане, т. е. о натурализации.
Что касается публичных прав по советскому законодательству, то советская система построена на «диктатуре трудящихся» (ст. 9 и 79 Конституции). Поэтому активное и пассивное избирательное право имеют только трудящиеся, т. е. те, кто нормально живет только своим общественно полезным трудом, в том числе и «солдаты Советской армии и флота», ибо солдат и есть не что иное, как вооруженный трудящийся (ст. 19 Конституции).
Характерной чертой советского избирательного права является, во-первых, предоставление его только трудящимся, в смысле ст. 64 Конституции РСФСР, т. е. исключение из числа избирателей нетрудящихся (торгующих, эксплуатирующих чужой труд и т. д.); во-вторых, кроме права выбирать избиратели имеют: 1) право требовать периодических отчетов от выборных; 2) право давать им наказ, т. е. инструкцию для их деятельности по главнейшим вопросам; 3) право отзывать выборных, т. е. лишать их полномочий до истечения срока, на который они избраны (по общему принципу советского законодательства, допускающему только короткие сроки избрания, срок депутатских полномочий для членов Советов ограничен одним годом).
Что касается права на государственную службу, то положение служащего создается путем акта власти о назначении его на должность, а условия его службы определяются на основе общего закона, т. е. Кодексом законов о труде, трудовым договором между учреждением или предприятием с одной стороны и служащим с другой.
Военная служба строится целиком на публично-правовом основании (по набору), причем служба в строю есть право одних трудящихся: «Почетное право защищать революцию с оружием в руках предоставляется только трудящимся; на нетрудовые же элементы возлагается отправление иных военных обязанностей» (ст. 19 Конституции).
Из лично-публичных прав Конституция дает трудящимся ряд свобод как внутреннего и внешнего самоопределения (например, свобода совести и доступ к знанию), так и общения с другими трудящимися: например, согласно ст. 14 «РСФСР уничтожает зависимость печати от капитала» и дает в руки трудящихся «все технические и материальные средства к изданию… произведений печати…» Согласно ст. 5 УПК никто «не может быть лишен свободы и заключен под стражу иначе, как в случаях, указанных в законе и в порядке, законом определенном».[154]
Широко признаны в советском законодательстве некоторые положительные права. Так, например, право социального обеспечения в виде врачебной помощи, выплаты пособий и пенсий трудящимся при временной или постоянной нетрудоспособности, а также при безработице было признано еще в 1918 г.[155] Далее, РСФСР «ставит своей задачей предоставить рабочим и беднейшим крестьянам полное, всестороннее и бесплатное образование» (ст. 17 Конституции).
Наконец, право на землю признано в ст. 9 Земельного кодекса РСФСР: «Право на пользование землей для ведения сельского хозяйства имеют все граждане РСФСР (без различия пола, вероисповедания и национальности), желающие обрабатывать ее своим трудом». Хотя здесь речь идет только о гражданах, а не иностранцах, но ст. 20 Конституции, давая все политические права трудящимся иностранцам, дополнительно «признает за местными советами право предоставлять таким иностранцам, без всяких затруднительных формальностей, права российского гражданства» (т. е. права союзного гражданства по новому закону).[156]
С этими правами, доступными одним трудящимся, тесно связаны льготы, которые даются определенным категориям в среде самих трудящихся, для крестьян, военнослужащих и т. п. Таковы разнообразные налоговые льготы (по взиманию единого сельскохозяйственного налога для различных областей и республик РСФСР и Союза ССР) или льготы и преимущества для военнослужащих Красной Армии и Красного Флота Союза ССР и их семей, льготы по налогам для крестьянских хозяйств в черте города, льготы по обложению строений.[157]
Особенно широкое принципиальное значение имеет общая постановка в советском законодательстве субъективного права вообще, и в частности гражданского права. Это – не «защищенный интерес» и не «дозволенная воля», а социальная функция, т. е. служение публичному интересу. Гражданину дается гражданское право не в его интересах, а в интересах публичных: даже гражданская правоспособность ему предоставляется «в целях развития производительных сил страны». Поэтому «гражданские права охраняются законом, за исключением тех случаев, когда они осуществляются в противоречии с их социально-хозяйственным назначением» (ст. 1 и 4 ГК). Например, по Земельному кодексу право на землю, предоставленную трудовому землепользователю для ведения сельского хозяйства, прекращается в случае прекращения двором ведения самостоятельного хозяйства, т. е. действительного неиспользования «земли землепользователем для хозяйственных надобностей землепользователя, без уважительных причин, в течение не менее трех лет подряд» (ст. 18 и 20 Земельного кодекса).
