Бросив в могилу по горстке земли, все потянулись к столу. Первым делом всем раздали по карамельке «Кизил» – помянуть, а затем уже все перешли к блинам и водке.
– Вот я все могу, – сказал благообразный старичок в очках, поднимая рюмку. – Щипать могу, резать, но решать конфликты, как Савоська, не могу!
– К консенсусу он приходил, как Горбачев, – вставил другой. – Достойный был человек, честный, порядочный. Как жил, так и хоронят: со всего Советского Союза приехали проститься. Это для вас и ментов он жулик, а для нас… Да вы и сами все видите.
В это время за его спиной двое молодых уже обсуждали деловые вопросы. Говорили о каких-то малявах, которые надо разослать по всем зонам. Милиции видно не было. Хотя оперативники, как сообщили потом в МВД, весь день проработали на кладбище. Они потом рассказали, что на похоронах присутствовало 50 воров в законе. Наиболее известные из них – Джамал и Блондин. На могиле Савоськи братва установила большой дубовый крест и оставила целую гору из живых цветов и роскошных венков: «От друзей из Самары», «От братьев с Дальнего Востока», «От хабаровских бродяг». А на одном, самом, пожалуй, пышном – «Бате Савосе от Андрея Хобота и Святого».
Похороны законника
23 августа в Москве на Даниловском кладбище провожали в последний путь Нодара Чограши (Ноно), одного из влиятельнейших воров в законе.
Похороны прошли тихо и настороженно. Это было связано с тем, что в столице началась очередная гангстерская война. Братья Нодар и Дато Чограши и их дальний родственник Сурен Фаризян были взорваны в подмосковных Химках в минувшую субботу. Бронированный «Мерседес-500», в котором они ехали, подорвался на радиоуправляемой бомбе. Броня не спасла пассажиров. Все они получили тяжелейшие ранения. Ноно, оказавшийся в больнице в критическом состоянии, скончался в понедельник. До этого Ноно пережил несколько покушений, в 1998 году несколько недель пролежал в больнице. Тогда в него стреляли из автомата.
На проводах Ноно было немноголюдно. Родственники вора, контролировавшего при жизни десятки банков, крупных фирм и ночных клубов, приехали на двух автобусах. Друзья – на лимузинах с джипами сопровождения. Говорили тихо, на своем языке, так что сторонним людям разговор остался непонятен. Среди собравшихся были замечены воры в законе Михо-слепой и Бесик (всего было человек двадцать законников и авторитетов). Приехал и Сурен Фаризян, не оправившийся от ран и контузии. Его лицо, все в ожогах, было страшным. Процессия, растянувшаяся на несколько десятков метров, на руках донесла закрытый гроб до могилы. Что-то национальное на дудочке, баяне и барабане сыграл приглашенный оркестр. Женщины как по команде начали плакать. Мужчины запели ритуальную песню. Могилу (за место на коммерческом участке кладбища заплатили 70 тыс. руб.) обложили кирпичом. Потом залили установленный туда гроб бетоном. Поверх холма (засыпали могилу друзья Нодара, не давшие кладбищенским работникам бросить ни одной лопаты земли) тут же выросла целая гора букетов и корзин цветов. Привычных венков с надписями от братвы или тулунских бродяг не было. Даже пару ленточек, на которых было написано «Дяде Ноно» и «Дорогому Ноно», тут же сняли с корзин и сожгли. И это лишний раз подчеркивало, что покойный, пользовавшийся огромным авторитетом в криминальной среде, все-таки держался особняком. «За это его и уважали», – говорили многие участников траурной церемонии. Уже после похорон друзья Ноно говорили, что в Москве вновь начался беспредел. Кто и зачем развязал войну, воры не знают: разборы еще не проводились. Они также сказали, что вражды в армянской диаспоре нет, а слухи о междоусобицах специально распускает милиция, чтобы стравить авторитетов. Милиция все это время была рядом. На крыше одного из гаражей, расположенных возле кладбища, работал телеоператор РУБОПа, которого вначале даже приняли за снайпера.
Задержание воров
4 сентября по подозрению в совершении нескольких грабежей задержаны два вора в законе – ранее судимые Равиль Мухаметшин (Муха) и Алексей Кирюхин (Шеркан). В начале 90-х годов Муха являлся одним из лидеров люберецкой ОПГ. Шеркан стал вором лишь полтора года назад (короновали Рамс и Бойко), в последнее время тесно общался с казанской ОПГ.
Люберецкие
Как это было
Прошло два месяца с тех пор, как мы стали заниматься рэкетом. За это время мы уже накопили достаточно денег, купили машины, завели себе видеомагнитофоны. Время от времени просматривая фильмы о карате и рэкете, ребята как бы повышали свою квалификацию. Макс еженедельно выдавал им зарплату. В основном зарплата составляла каждую неделю около ста рублей. Триста-четыреста рублей в месяц были неплохими деньгами. Остальные деньги шли в общак, на непредвиденные расходы.
Вскоре Макс отметил двухмесячное существование группировки. Отметил с шиком. Заказав в одном из ресторанов несколько столиков, ребята сидели и отмечали событие, радовались вольной жизни. Многие ребята, которые работали в группировке у Макса и Валентина, уже готовы были привести своих друзей. Постепенно группировка должна была разрастись.
В конце вечера, когда кто-то из ребят пошел танцевать, кто-то снимать проституток, Макс подсел к Валентину и начал разговор.
– Знаешь, Валек, я думаю, нам надо расширяться.
– В каком смысле?
– В прямом. Группировку расширять нужно. А то, видишь, мы уже сражения проигрываем, ореховским отдали много проституток. А это, между прочим, деньги большие! И живые деньги!
– Я не против, – сказал Валентин.
На следующий день начался отбор. В первую очередь принимали тех, кого привели члены группировки. Макс долго беседовал с каждым, узнавал, из какой тот семьи, кто родственники, чем занимался до этого, какие спортивные секции посещал и так далее. Затем он рассказывал про группировку, про жесткую дисциплину, про систему наказаний и поощрений. Валентин сидел и слушал с большим вниманием.
– Оказывается, у нас есть система поощрений и наказаний, – сказал он Максу, когда они остались одни.
– А как ты думал, братишка? Есть и будет обязательно. А без дисциплины мы никто и ничто, – сказал Макс. – Более того, я даже проведу пару показательных акций по наказанию и поощрению, потому что пацаны четко должны знать, что мы справедливы, но и требуем много.
Основное требование – полный отказ от спиртных напитков и даже запрет курения на деле. Кроме того, запрещалось опаздывать. Так, на одну сборку, когда нужно было ехать на Рижский рынок, один паренек опоздал на пятнадцать минут. Вся бригада ждала его. Когда он появился и стал оправдываться, что опоздал на автобус, Макс просто отвел его в сторону и на глазах у всех жестоко избил.
– Это тебе на первый раз, – сказал Макс, ударив напоследок парня ногой. – Во второй раз убьем! И чтобы каждый знал – если назначаем встречу в двенадцать, значит, все должны быть ровно в двенадцать! Ни минутой позже! У нас должна быть железная дисциплина!
Валентин посмотрел на ребят и увидел страх в глазах у многих. Но, с другой стороны, они уважали Макса и подчинялись ему, потому что он был сильный и просто так ни на кого не наезжал.
Через пару дней подвернулся случай с поощрением. Пришел один паренек и сказал, что на выходные ездил к тетке в Москву, день рождения отмечали в одной кооперативной стекляшке. И паренек раскрутил там коммерсанта, то есть фактически предоставил ему люберецкую «крышу». Коммерсант согласился.
– Точно, не врешь? – спросил Макс.
– Макс, Валя, точно говорю! – сказал паренек.
На следующий день Макс с Валентином и с другими ребятами подъехали к этой стекляшке. Паренек не обманул. Коммерсанты сказали, что охотно будут платить люберецким и станут под их «крышу», прекрасно понимая, что на кафе рэкетиры будут слетаться как бабочки.
Максу очень импонировало, что они получили такую серьезную точку – кооперативное кафе. Ему казалось, что с этого кафе они будут иметь большие бабки.
– Ну что, очень хорошо! – сказал Макс, обращаясь к хозяевам. – С сегодняшнего дня в кафе будет сидеть наш смотрящий, типа дежурного, связного. Если братва будет подтягиваться, он будет с ними разговоры вести, чтобы вы не отрывались от своего бизнеса.
Хозяева кивали головами в знак согласия.
– А то, знаете, лишнее брошенное слово – а нам потом отвечать. Могут быть трупы. – Макс повторил фрагмент из какого-то американского боевика.
Назначив своим смотрящим маленького Колобка, Макс дал ему инструкции, о чем и как говорить с братвой, как стрелки назначать, как с ним связываться. А когда вышли из кафе, Макс вдруг повернулся к тому пареньку, который первый раскрутил это кафе, и, похлопав его по плечу, сказал:
– Молодец, Егорка! Правильно живешь! – И он повернулся к Валентину: – Валя, выдай Егорке премию в размере тысячи рублей!
