– Кто?
– Да Цируль.
– А с чего ему стрелять?
– Как же? Бывают же случаи, что стреляют.
– Да, бывают, только ему стрелять резону нет. Смотри, сколько нас вокруг! – сказал Андрей, показывая в направлении машин. – Человек пятьдесят, если не больше!
– Да, – кивнул головой Александр.
– Завтра небось во всех газетах будет, – продолжал Андрей, – «в результате крупномасштабной операции с поддержкой тяжелой артиллерии на земле и истребителей в воздухе был взят опаснейший уголовный преступник, известный вор-рецидивист, вор в законе Павел Васильевич Цируль…»
– Погибший смертью храбрых при исполнении служебных обязанностей, – добавил Александр.
– Ладно, вы, сыскари, – неожиданно послышался голос коллеги Андрея и Александра с переднего сиденья машины, – чего развеселились?
– Виноват, товарищ майор, – давясь от смеха, ответил ему Александр, хотя впереди сидел такой же лейтенант, как они.
Все еще громче заржали.
Вдруг из рации донеслось шипение, а затем громкий голос:
– Минутная готовность!
Все одновременно взглянули на часы. Без одной минуты девять.
– Ну чего, ребята, с богом! – сказал Александр.
Все стали открывать дверцы машины, вылезая наружу и на ходу вытаскивая пистолеты. Тем временем собровцы, приехавшие на автобусах, уже вышли из них. Кто-то держал небольшие лестницы, которые в дальнейшем будут приставлены к четырехметровому забору виллы Цируля.
Андрей посмотрел – везде темень. Конечно, в декабре, в девять вечера – самое темное время. Это время было выбрано не случайно. «К тому же небось Павел Васильевич, – подумал Андрей, – смотрит вечернюю программу новостей, а тут на тебе – непрошеные гости!»
– Ну что же, Паша, принимай гостей! – сказал негромко Андрей.
Тут по рации вновь раздался командный голос:
– Пошли!
Моментально рванулись бойцы СОБРа с автоматами, подставляя лестницы к забору, и со всех сторон перемахнули через забор.
Раздался мощнейший взрыв.
– Что это? – спросил Андрей.
– Ворота, наверное, взорвали, – ответил Александр. – У него ворота очень крутые, из стали сделанные. Ты же помнишь, когда мы с тобой вокруг крутились, мы их видели.
Но Андрею разговаривать было некогда – он махнул через забор. К этому времени операция по захвату Цируля была в самом разгаре.
Создавалось такое впечатление, что все оперативники с поддержкой СОБРа шли на штурм какой-то мощной крепости, бастиона. Уже раздавался звон разбитого оконного стекла, автоматные очереди, крики.
Через несколько минут Андрей с Александром уже были внутри виллы Цируля. Андрей быстро направился по лестнице на второй этаж. По плану он первым должен быть в спальне Цируля в то время, как другие штурмующие занимали другие позиции.
Впоследствии, когда пройдет несколько дней после штурма, Андрею в отдел принесут газету, где будут опубликованы воспоминания жены Цируля, Розы Захаровой. Он запомнил каждую строчку:
«После того как я поставила мужу капельницу, я спустилась на первый этаж. Мы сидели там впятером: я, двадцатилетняя дочь Павла, моя подруга и двое наших детей – ее дочь и мой сын. Когда раздался звон разбитых окон, я подскочила к двери. В ответ на мой вопрос мне сказали, чтобы я открыла дверь поскорее. Пришла милиция. Открыв дверь, я услышала автоматные очереди. Стреляли в воздух, поверх моей головы. Дальше все было, как в страшном сне. Нас положили на пол, в дом ворвались люди в масках. Они кричали, стреляли, били посуду, ломали мебель, потом разбежались по комнатам. Нас заперли в одной из комнат. Я слышала крик мужа: „За что убиваете, гады?“ Но в тот момент, когда я попыталась подняться, милиционер наступил мне ногой на шею и сказал, чтобы я лежала спокойно. Примерно через два с половиной часа мужчина в штатском привел меня в другую комнату и, выдвинув буфетный ящик, достал оттуда обойму с патронами. Майор Рогачев, как он позже представился, заявил мне, что мужа они не нашли. Через три дня я узнала, что мой муж задержан сотрудниками РУОПа и находится в следственном изоляторе на Петровке».
После того как Андрей прочел эту статью, ему стало не по себе. Но в момент штурма ситуация складывалась по-другому…
После того как он с Александром поднялся на второй этаж, они рванулись в первую комнату. Дверь была закрыта. Они выломали ее. Там оказалась какая-то кладовка, вероятно, для хранения спальных принадлежностей и белья. Тогда они рванулись в другую комнату. Она была пуста. В третьей же горел свет.
Через несколько секунд Андрей первым влетел в эту комнату. Первое, что он увидел, – на кровати, к которой был придвинут специальный металлический штырь на колесиках с прикрепленной к нему капельницей, лежал Цируль. Трубки капельницы уже были отсоединены, и Андрей с ужасом увидел, что над головой Цируля чернеет дуло пистолета.
Майор Рогачев уже взвел курок. Еще секунда – и раздался бы выстрел…
Позже Андрей так и не мог понять, что его заставило выразить протест. Не то чтобы он питал любовь к Цирулю, скорее, наоборот, для него это был враг, стоящий по ту сторону баррикады. Наверное, осознание несправедливости, что человек беззащитный, в преклонном возрасте – и куча вооруженных солдат и офицеров собирается расправиться с ним.
Андрей крикнул:
– Не стрелять!
Рогачев от неожиданности обернулся. Глаза у него были удивленные. Вероятно, он хотел сказать: куда лезешь, пацан! Я же старше тебя по званию! У меня же приказ негласный – не брать его живым!
Но Андрей стоял на своем. Он даже выстрелил в стену из своего «макарова». Вероятно, этот выстрел привлек внимание других участников операции. Через несколько секунд в комнату ворвались несколько собровцев с автоматами и несколько оперативников.
После того как обстановка изменилась, конечно, Рогачев уже не мог выстрелить в Цируля. Он грязно выругался и, сплюнув, бросил недобрый взгляд в сторону Андрея. Но тому было все равно. Он смотрел на Цируля. Цируль матерился, плевался, к нему подошли несколько офицеров СОБРа и скинули его с постели.
Тут же Цируль получил удар сапогом в лицо. Он рассвирепел. Сплюнув, он вновь выругался, снова получил удар. Теперь в избиении принимали участие несколько собровцев. Они стали бить его ногами, кто-то заносил приклад для удара.
– За что, гады, бьете? Суки, крысы! – раздавался голос Цируля, который пытался увернуться от ударов.
Вскоре избиение закончилось, и офицер в штатском, наклонившись, стал говорить:
– Оружие, наркотики, деньги, драгоценности где лежат, Павел Васильевич?
Но Цируль только мотал головой. Тогда – Андрей потом спрашивал себя, почему это случилось, может быть, потому, что у офицеров СОБРа опасная работа, нервы были на пределе, – один здоровый верзила подскочил к Цирулю и, отстранив руоповца, стал кричать:
– Я тебя спрашиваю, сука! Оружие, наркотики, золотишко где, падла, прячешь?
Цируль в ответ отрицательно качал головой, а потом плюнул собровцу в лицо:
– Мусор поганый!
Собровец вновь обрушил удары на Цируля.
Андрей, не вытерпев, вмешался:
– Подожди, командир! Ты его сейчас до смерти забьешь, а нам он на допросах живой нужен!
Вероятно, это остановило собровца.
Андрей понимал, что сейчас Цируль – мишень, которую надо добить до конца. В какой-то мере он взял Цируля под свою опеку. Он встал около него и никого не подпускал. А все непременно хотели ударить Цируля, вероятно, считая это выполнением долга.
– Что же вы деретесь, ребята? Он же безоружный! – пытался остановить их Андрей.
Он услышал за спиной злой голос Рогачева:
– Тебе бы, Грушин, не сыщиком быть, а адвокатом, уж больно это у тебя хорошо получается!
Но Андрей ничего ему не отвечал.
Вскоре на вилле Цируля началось что-то наподобие обыска. Андрей видел, как все ринулись по комнатам, заглядывали в подвальные помещения, что-то искали.
Обыск представлял собой переворачивание мебели, разбрасывание вещей. Появились два человека с видеокамерами и один с фотоаппаратом, фиксируя все происходящее. Конечно, фиксировать было что. Мебель была настоящим антиквариатом, с инкрустациями, почти царская. Везде хрусталь, ковры, много дорогого фарфора.
Но самому Цирулю, Андрей это видел, все происходящее было совершенно безразлично. Его взгляд выражал усталость, отрешенность от всего.
Через некоторое время Андрей заметил, что началась какая-то паника. Все забегали, многие собровцы направились к окнам, выхватив автоматы.
– Что случилось? – спросил Андрей у пробегающего мимо Александра.
– Там вроде бандюки приехали, Цируля отбивать! Сейчас бой будет. Ты уж тогда стой с ним, держи, а если что – кончай его, – на ходу крикнул Александр.
Цируль улыбнулся злорадно.
– Ну что, мусора, струхнули? – процедил он разбитым ртом.
– А ты молчи, – крикнул Андрей, – я тебя, можно сказать, спас! Шлепнул бы тебя Рогачев, если бы я вовремя не подоспел, а ты меня мусором обзываешь!
