Н.Ф. Кузнецова писала: «При квалификации хищений правоприменитель обоснованно исходит из текста диспозиции конкретной нормы УК, а не из понятия хищения в примечании»19. Однако, во-первых, без признаков хищения диспозиция, содержащая этот термин, не полна. Во-вторых, попытка судебной практики выстроить самостоятельные понятия-характеристики форм хищения, как раз и отражает потребность в использовании (правильном!) общего определения.
На соотношение различных форм и видов хищения повлияли многие изменения, внесенные в статьи главы 21 УК, а также в КоАП РФ за период с 2002 г. по 2012 г.: ограничение мелкого хищения неквалифицированными видами трех его форм, исключение из состава грабежа квалифицирующего признака «с причинением значительного ущерба гражданину», введение новых квалифицирующих признаков кражи, формулирование признаков размера разбоя по типу материального состава преступления, дифференциация незаконного проникновения в составе кражи и ее отсутствие в составах грабежа и разбоя. Венцом изобретательного законотворчества стали привилегированные виды мошенничества, выделенные в зависимости от обстоятельств, свойственных только этой форме – сфер совершения. Возвращается в закон и усиленная охрана государственной и муниципальной собственности: в случае причинения вреда ей дело исключается из категории частно-публичного обвинения (ч.3 ст.20 УПК РФ).
Нарушение системности уголовного законодательства в результате его изменения в последние годы можно считать общепризнанным фактом. Это нарушение особенно болезненно для тех уголовно-правовых институтов, в которых системные свойства выражены изначально наиболее четко (например, система наказаний, системы хищений, служебных преступлений).
Возможно, проявления распада имеют и объективные причины: жизнь общества меняется, появляются новые по характеру нормы, становится трудно удержать нормативные предписания в чисто логических рамках. Можно вспомнить исключительно стройную систему хищений и иных имущественных преступлений в Уголовном уложении 1903 г., однако может быть, она и сохранила эти качества по причине того, что данные положения так и не были введены в действие? Восстановление системных свойств хищений в современном законодательстве потребует анализа причин их нарушения: волюнтаризма законодателя или действительных потребностей жизни и практики.
В настоящее время приходится констатировать, что определение хищения во многом утратило свою консолидирующую роль, объективные признаки хищения, выраженные в его формах и видах, не согласуются между собой. При таком качестве уголовный закон вряд ли способен гарантировать необходимый уровень охраны имущественных отношений.
Значение законодательного определения хищения для специальных видов этого преступления (ст.ст.221, 226, 229 УК РФ)
Рассматриваются признаки специальных видов хищений в их соотношении с общим понятием хищения. Обосновывается предложение об исключении из УК РФ ст.ст.221, 226 и 229
Согласно примечанию 1 к ст.158 УК РФ законодательное определение хищения распространено на весь текст Уголовного кодекса, в том числе и на ст.ст.221, 226 и 229 УК. В то же время применительно к данным статьям это определение не является безусловным.
Преступления, предусмотренные перечисленными статьями – специальные виды хищения. Они, как известно, имеют основной и дополнительный объекты. Основным их объектом в российском уголовном праве считают общественную безопасность в сфере обращения с общеопасными предметами (ст.ст.221 и 226 УК РФ) и здоровье населения (ст.229 УК РФ). Дополнительным объектом считается собственность, так как в общем речь идёт о таких преступных проявлениях, как хищение либо вымогательство. Здесь можно заметить, что поскольку хищение и вымогательство сами по себе (как имущественные преступления) могут затрагивать не только имущественные интересы, то объект рассматриваемых деяний можно представить и в более сложном виде, включить в него, например, здоровье, если при посягательстве применяется насилие, опасное для жизни или здоровья.
Естественно, подобное законодательное решение вопросов дополнительного объекта связано с характером предмета посягательства. Это – огнестрельное оружие, комплектующие детали к нему, боеприпасы, взрывчатые вещества, взрывные устройства (ст.226 УК РФ), ядерные материалы и радиоактивные вещества (ст.221 УК РФ), наркотические средства и психотропные вещества (ст.229 УК РФ). Данные предметы изъяты из гражданского оборота или ограничены в нём. Они наделены признаком, прямо противоположным признаку имущества как предмета хищения – признаку вовлечённости в гражданский оборот. Данные предметы обладают экономическим свойством стоимости и её денежным выражением – ценой. Однако совершаемые с ними общественно опасные действия нарушают не столько имущественные отношения, сколько специальный правовой режим, установленный относительно данных вещей [4]. Поэтому и общественная опасность соответствующего посягательства заключается скорее в создании угрозы общественной безопасности и здоровью населения, чем в нанесении имущественного ущерба собственнику.
Строго следуя указанию закона, мы должны в каждом подобном деянии устанавливать признаки хищения. Однако все они не содержатся в каждом таком посягательстве. По видимому, исходя из очевидности этого факта, Пленум Верховного Суда РФ дал определения хищения применительно к статьям 226 и 229 УК РФ в постановлениях по соответствующим категориям дел. Так в постановлении от 12 марта 2002 года «О судебной практике по делам о хищении, вымогательстве и незаконном обороте оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств» хищение (причем оконченное) определяется как « противоправное завладение оружием и другими предметами любым способом с намерением лица присвоить похищенное либо передать его другому лицу, а равно распорядится им по своему усмотрению иным образом. При этом уничтожение, оставление на месте преступления или возвращение назад похищенного оружия после его использования для совершения других противоправных действий либо в иных целях не является основанием для освобождения лица от ответственности за хищение оружия» [2]. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 15.06.2006 года «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами» определяет похищение как «противоправное изъятие наркотических средств и психотропных веществ у юридических или физических лиц, завладевающих ими законно или незаконно, в том числе путем сбора наркотикосодержащих растений или их частей с земель предприятий или с земельных участков граждан, на которых незаконно выращиваются эти растения» [3]. Эти формулировки отнюдь не приспосабливают общую дефиницию к данным видам преступлений, а прежде всего сужают ее, исключая многие признаки, предусмотренные Примечанием 1 к ст.158 УК РФ (безвозмездность, корыстная цель, обращение имущества в пользу неуправомоченных лиц, причинение имущественного ущерба собственнику). Представляется, что Пленум Верховного Суда не вправе так поступать.
Особо отмечается в литературе то, что такие хищения могут не преследовать корыстной цели, тогда как хищение по определению преступление корыстное [1]. Например, В.М. Семенов пишет, что хищения наркотических средств и психотропных веществ могут совершаться и в иных личных интересах, не только из корыстных побуждений, например, для непосредственного использования, для введения иного лица в беспомощное состояние и т.п. Исходя из этого, автор предлагает ввести альтернативно корыстную или иную личную заинтересованность как признак такого хищения. На наш взгляд, все это лишь проявления корыстной цели, поскольку из предмета преступления лицо таким образом извлекает полезные для себя (по его мнению) свойства. Однако, несомненно, не относятся к корыстной цели те намерения, которые описывает Пленум Верховного Суда РФ, определяя хищение оружия: уничтожение и временное использование с последующим возвращением. Вообще уничтожение и временное позаимствование и объективно, и субъективно расходятся с понятием хищения. Следовательно, Пленум Верховного Суда РФ, относя их к хищению, расширяет рамки уголовной ответственности по сравнению с законодательным их описанием.
Данное преступление, как предполагается, не содержит признака безвозмездности и в связи с этим имущественного ущерба на стороне собственника. Д.А.Леонов ставит вопрос: безвозмездность предполагает отсутствие соответствующего похищенному эквивалента, но кто и как будет определять его для неправомерно реализуемых предметов, исключенных из свободного оборота или ограниченных в нем? В Постановлении Правительства РФ от 7 февраля 2006 года «Об утверждении крупного и особо крупного размера наркотических средств и психотропных веществ для целей ст.228, 228-1 и 229 Уголовного кодекса Российской Федерации» [7] указывается лишь размер наркотических средств и психотропных веществ, имеющий значение для привлечения к уголовной ответственности. Стоимость же данных предметов не определяется. Каким образом эксперты оценят оставление части имущества в счет платы за кустарно изготовленные наркотические средства или психотропные вещества? [6] Как известно, выражением вреда объекту посягательства служат последствия преступления. Для хищения это имущественный ущерб, причиняемый собственнику или иному владельцу и равноценное этому обогащение субъекта хищения. Специальные виды хищения являются наказуемыми независимо от стоимости предмета и, следовательно, величины причиненного ущерба. Хотя бы поэтому ущерб вообще может отсутствовать в конкретном деянии.
