Говоря о множественности лиц в договорах в пользу третьего лица, следует отметить следующее.
Во-первых, необходимо определить, с какого момента возникает такая множественность – с момента заключения договора или с момента изъявления со стороны третьего лица желания воспользоваться своим правом? Поскольку множественность появляется в тот момент, когда третье лицо наделяется правом требования к должнику, для ответа на поставленный вопрос необходимо определить, когда третье лицо получает названное право. Эта проблема рассматривалась еще в дореволюционном гражданском праве. Так, по мнению Г.Ф. Шершеневича, право третьего лица по общему правилу возникает только со времени выраженного им согласия – поскольку договор в пользу третьего лица имеет дарственный характер, а дарение предполагает согласие одаряемого на принятие дара[78]. Мы присоединяемся к выводу Г.Ф. Шершеневича, поскольку, в противном случае, как им верно замечено, контрагентам было бы невозможно изменить заключенный договор еще до выражения третьим лицом своего намерения относительно предусмотренного в договоре права, что может быть чересчур стеснительно.[79]
В литературе по поводу данного вопроса высказывалась точка зрения, согласно которой у третьего лица до момента выражения им намерения воспользоваться своим субъективным правом это право, действительно, отсутствует, однако у него есть особое «секундарное» право, т. е. своего рода «право на право», которому соответствует не обязанность другой стороны, а связанность ее этим правом[80]. Поскольку множественность лиц в договоре в пользу третьего лица не может, по нашему мнению, возникнуть до выражения третьим лицом намерения воспользоваться предоставленным правом, для нас в рамках рассматриваемой проблематики безразлично, как характеризовать правовое положение третьего лица в договоре до реализации им возможности изъявить желание воспользоваться соответствующим правом и как именовать эту возможность – «секундарным» правом или иным термином.
Таким образом, множественность лиц в договоре в пользу третьего лица возникнет только тогда, когда третье лицо выразит желание воспользоваться своим правом.
Здесь необходимо оговориться, что ст. 430 ГК РФ предусматривает для третьего лица возможность «выразить намерение воспользоваться своим правом» (п. 2) и возможность «отказаться от предоставленного права» (п. 4), что вызвало появление точки зрения о наличии в ней внутренней коллизии: «…если из п. 2 ст. 430 ГК вытекает: “молчание позволяет стороне осуществить право”, то из п. 4 той же статьи, наоборот, следует: “молчание позволяет признать отсутствие у стороны соответствующего права” (только прямо выраженный отказ может его породить)»[81]. Представляется, что на самом деле никакого противоречия здесь нет. Пункт 2 ст. 430 ГК РФ говорит о ситуации возникновения субъективного права у третьего лица, а п. 4 ст. 430 ГК РФ – о ситуации, когда субъективное право у третьего лица уже возникло, однако последнее решило от него отказаться.
Во-вторых, множественность лиц может появиться далеко не во всех договорах в пользу третьего лица. Она исключена в тех случаях, когда контрагенту, выговорившему право в пользу третьего лица, нельзя при вступлении третьего лица в правоотношение предъявить какие-либо требования из договора. Это, например, будет иметь место при договоре страхования жизни в пользу третьего лица[82]. Аналогичная ситуация будет и в том случае, если до появления у третьего лица субъективного права соответствующий контрагент выполнил все необходимые обязанности.
В-третьих, множественность лиц в договорах в пользу третьего лица может включать не два, а большее число лиц. Это может быть предусмотрено как законом[83], так и договором, когда договор заключается в пользу более чем одного лица, либо когда такой договор заключается с контрагентом более чем одним лицом[84]. Соответственно, сторона в правоотношении будет представлена одним должником и несколькими кредиторами, несколькими должниками и одним кредитором или несколькими должниками и несколькими кредиторами. Нетрудно заметить, что здесь «расщепленная» множественность будет дополняться «параллельной» множественностью, носящей долевой или солидарный характер.[85]
В-четвертых, у третьего лица в договоре далеко не всегда будут только права и обусловленные осуществлением этого права «кредиторские обязанности». В ряде случаев[86] на третье лицо могут быть возложены и обязанности соответствующего должника. Один из таких случаев предусматривает п. 2 ст. 939 ГК РФ, предоставляя страховщику право требовать от выгодоприобретателя выполнения обязанностей по договору страхования в случае предъявления последним требования о выплате страхового возмещения либо страховой суммы.[87]
В-пятых, необходимо определить, обладателем каких прав является третье лицо? Буквальный текст п. 1, 2 и 4 ст. 430 ГК РФ позволяет предположить, что речь идет только о праве требовать исполнения в свою пользу. Однако крайне сложно представить себе такой договор обязательственного характера, в котором правовое положение кредитора будет исчерпываться одним только «голым» правом требования. Как минимум, у него должно быть еще право требовать привлечения должника к ответственности за ненадлежащее исполнение обязанностей по договору. Соответственно, за третьим лицом следует признать наличие всего комплекса прав, принадлежащих кредитору, если законом или договором не установлено иное.
В-шестых, у контрагента, выступающего вместе с третьим лицом в качестве стороны правоотношения, могут быть не только обязанности, но и права, являющиеся следствием этих обязанностей, в зависимости от особенностей конкретного правоотношения.
Нераскрытым остался основной вопрос: как реально будет проявляться рассматриваемый вид множественности лиц в правоотношении? Как будут участники правоотношения реализовывать лежащие на них права и обязанности в зависимости от поведения друг друга? Представляется, что дать исчерпывающий ответ на эти вопросы невозможно без рассмотрения каждого соответствующего правоотношения в отдельности, что мы сделать не можем, поскольку это уведет нас слишком далеко от темы настоящего исследования. Можно с уверенностью сказать лишь то, что основным проявлением специфики множественности лиц будет возможность для стороны, противостоящей множественной стороне, расторгнуть договор при существенном нарушении должником или третьим лицом своих обязанностей даже при добросовестности второго участника множественности (например, при расторжении договора аренды в случае несвоевременной уплаты арендной платы или порчи арендованной вещи). Тем не менее мы попытаемся привести два примера, которые, на наш взгляд, достаточно ярко характеризуют специфику расщепленной множественности лиц, возникающей в правоотношении из договора в пользу третьего лица.
В первом примере представим себе договор купли-продажи в пользу третьего лица, в котором третье лицо заявило о своем намерении воспользоваться правами покупателя и получило товар. Однако оказалось, что товар передан с недостатками, свидетельствующими о существенном нарушении условия о качестве товара. В соответствии с п. 2 ст. 475 ГК РФ покупатель в этом случае вправе по своему выбору либо отказаться от исполнения договора и потребовать возврата уплаченной суммы, либо потребовать замены товара. Возникает вопрос: а кто будет осуществлять эти права в нашем случае – третье лицо, контрагент, выступающий на его стороне, или оба вместе? Закон не дает ответа на этот вопрос. По логике вещей замену товара ненадлежащего качества может потребовать третье лицо самостоятельно, независимо от мнения своего «напарника» в правоотношении. Что же касается отказа от исполнения договора, то это может сделать носитель обязанностей покупателя, однако в том случае, если договором предусмотрена обязанность возвращения некачественного товара продавцу, возможность отказа следует обусловить и согласием третьего лица, поскольку вещь будет истребована у него. Если же речь будет идти о конкуренции указанных прав покупателя (носитель обязанностей покупателя будет настаивать на отказе от исполнения, а третье лицо – на замене товара), представляется справедливым отдать приоритет интересам третьего лица, поскольку это в наибольшей степени соответствует цели и смыслу договора.
Во втором примере представим себе договор аренды в пользу третьего лица. Одно лицо пользуется имуществом, а другое платит арендную плату. Но кто может сдать это имущество в субаренду? Полагаем, что сделать это может арендатор целиком, т. е. плательщик арендной платы вместе с выгодоприобретателем[88]. Иной подход неправомерно ущемлял бы интересы либо третьего лица (поскольку его фактически могли лишить права пользования имуществом помимо его воли), либо плательщика (поскольку выгоду из договора он намеревался предоставить именно соответствующему третьему лицу, а не кому-либо иному).
