Последняя из приведенных позиций представляется наиболее предпочтительной. Общественные отношения, складывающиеся в сфере экономики, предпринимательства, кредитно-денежного обращения и т. п., чрезвычайно многообразны, поэтому при определении непосредственного объекта необходимо указывать, какие конкретно из них подвергаются преступному воздействию. Порядок совершения финансовых операций и сделок также, на наш взгляд, не может быть признан непосредственным объектом легализации (отмывания), ведь таковой порядок («последовательный ход чего-нибудь» [142]) – это своего рода процедура, последовательность их совершения. Чтобы осуществить какую-либо финансовую операцию, необходимо в установленном порядке открыть счет в банке, поместить туда деньги, дать банку поручение об их переводе и т. п. Поэтому при легализации (отмывании) порядок совершения финансовых операций или сделок виновным не нарушается. Более того, если субъект захочет его нарушить, то он не только не сумеет провести ни финансовую операцию, ни сделку, но и привлечет к себе внимание со стороны банка или контролирующего органа.
Запрет на использование заведомо криминальных форм экономического поведения, как принцип осуществления экономической деятельности, означает, что ни при каких условиях субъекты экономической деятельности не могут совершать деяния, носящие явно преступный характер, даже если они способны принести высочайшую прибыль или любую другую выгоду[143], например, такие, как подделка каких-либо документов, денежных знаков, кредитных карт, применение насилия к партнерам, использование имущества, полученного в результате преступной деятельности, применение обмана, причиняющего ущерб партнеру или государству, и т. д.[144] На это же указывает В. И. Михайлов: «Предприятия, приобретенные лицами, входящими в преступные группировки, как правило, имеют преимущества перед соблюдающими законы соперниками»[145].
Вместе с тем все приведенные точки зрения не учитывают еще один немаловажный аспект, который условно можно определить как международный.
Как известно, состав легализации (отмывания) преступных (первоначально – «незаконных») доходов был введен в Уголовный кодекс РФ 1996 г. в связи с необходимостью вхождения России в Совет Европы и углубления интеграционных процессов. При анализе данного состава преступления всеми авторами, так или иначе, отмечается его международный (транснациональный) характер[146].
В Преамбуле Конвенции об отмывании, выявлении, изъятии и конфискации доходов от преступной деятельности (Страсбург, 8 ноября 1990 г.) констатируется, что «борьба против опасных форм преступности, во все большей степени приобретающих международный характер (курсив наш. – О. Я.), требует использования эффективных и современных методов в международном масштабе». В соответствии с и. «a», «b», «с», «d» ч. 1 ст. 6 Конвенции, каждая Сторона принимает законодательные и другие необходимые меры с целью квалифицировать «отмывание» в качестве уголовного правонарушения. В Уголовном кодексе РФ данное требование выполнено в ст. 174 и 1741.
Кроме Конвенции, международный характер отмывания незаконных доходов подчеркивается и в других международно-правовых документах, например Заявлении Базельской комиссии по регулированию банковской деятельности и надзорной практике от 12 декабря 1988 г., Конвенции ООН о борьбе против незаконного оборота наркотических средств и психотропных веществ от 20 декабря 1988 г. (Вена).
В Конвенции ООН против транснациональной организованной преступности, принятой резолюцией 55/25 Генеральной Ассамблеи от 15 ноября 2000 г.[147], отмывание доходов от преступлений (ст. 6) отнесено к транснациональной организованной преступности. Согласно ч. 2 ст. 3 Конвенции, преступление носит транснациональный характер, если: а) оно совершено в более чем одном государстве; b) оно совершено в одном государстве, но существенная часть его подготовки, планирования, руководства или контроля имеет место в другом государстве; с) оно совершено в одном государстве, но при участии организованной преступной группы, которая осуществляет преступную деятельность в более чем одном государстве; или d) оно совершено в одном государстве, но его существенные последствия имеют место в другом государстве[148].
Как видим, легализация (отмывание) преступных доходов может быть отнесена к преступлениям транснационального характера в соответствии с любым из перечисленных пунктов.
Конституция РФ (ч. 4 ст. 15) устанавливает, что «общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются частью ее правовой системы». Более того, специально оговаривается, что «если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора», поэтому многие авторы считают международные договоры России источниками ее уголовного права[149].
В. П. Малков справедливо указывает, что «специфика преступлений международного характера (к которым он относит и легализацию. – О. Я.) заключается в том, что борьба с ними ведется на основе многосторонних международно-правовых соглашений, будучи участниками которых государства берут на себя обязательство установить в национальном уголовном законодательстве соответствующие нормы и вести борьбу с такими преступлениями»[150]. Н. Б. Слюсарь также пишет, что «под реализацией международных обязательств Российской Федерации в уголовном законодательстве России следует понимать процесс создания норм национального уголовного права, посредством которых обеспечивается действие обязательных для России норм и принципов международного права на ее территории»[151].
«Принципы и нормы международного уголовного права, созданные в целях борьбы с международными преступлениями и преступлениями международного характера, объединяет то, что они предусматривают уголовную ответственность виновных в нарушениях этих норм физических лиц, т. е. нормы международного уголовного права охраняют международный правопорядок в целом от преступных посягательств со стороны как отдельных индивидов, так и групп лиц, состоящих из участников преступления, с помощью уголовно-правовых методов и средств»[152]. Ориентиром включения норм в раздел о преступлениях международного характера международного уголовного права служат два показателя: транснациональность преступности и ратификация международных договоров о борьбе с ней[153]. Как было отмечено выше, отмывание преступных доходов можно отнести к преступлениям транснационального характера в соответствии с любым из четырех пунктов ч. 2 ст. 3 Конвенции ООН против транснациональной организованной преступности[154]: легализация может быть совершена в более чем одном государстве (п. «а»); она может быть совершена в одном государстве, но существенная часть ее подготовки, планирования, руководства или контроля имела место в другом государстве (п. «b»); легализация (отмывание) может быть совершена в одном государстве, но при участии организованной преступной группы, которая осуществляет преступную деятельность в более чем одном государстве (п. «с»); легализация может быть совершена в одном государстве, но ее существенные последствия имеют место в другом государстве (п. «d»).
На наш взгляд, сейчас вообще невозможно представить легализацию, «существенные последствия» которой (по терминологии Конвенции) имели бы место лишь в одном государстве. Ведь деньги, являясь объективной экономической категорией, не ограничены в своем хождении стенами банка или государственными границами.
Денежная масса обезличена, поэтому, поместив деньги на банковский счет, нельзя быть уверенным, что они останутся в пределах одной страны. Как только деньги оказываются в банке, последний, как финансовое учреждение, аккумулирующее деньги и осуществляющее расчеты, являясь одновременно и хранителем денег, и инвестором, и кредитором, и чьим-то должником, с этого момента сам определяет, куда именно направить деньги, поступившие в его распоряжение. Причем, чаще всего, это уже не бумажные, а «электронные» деньги. Проследить весь путь их движения за какой-либо промежуток времени и установить, через какое количество банков и финансовых систем скольких государств они прошли, вряд ли возможно. Оказавшись в кассе любого учреждения, «грязные» деньги затем попадают в банк и таким образом сразу как бы «растворяются» во всей мировой денежной массе, «загрязняя» ее (прямо пропорционально своему количеству), что объективно обусловлено интеграционными процессами, происходящими в мире.
