В связи с этим предлагается сделать упор не на дифференциации научных дисциплин, как кажется, зашедшей довольно далеко, но на содержательном объединении.
Поскольку предметом общей теории уголовного права признается механизм действия уголовного права, взятый в социальном контексте его осуществления, то исследованию подлежат как нормы, созданные социальными субъектами, так и реальная действительность, которую они отражают и, отражая, регулируют, меняют.
Тогда общая теория уголовного права должна пониматься в двух смыслах и разрабатываться в двух направлениях.
Первое значение теории – это упорядоченные положения, описывающие механизм действия уголовного права как систему взаимозависимых связей, предметных и нормативных, внутренних и внешних. В таком понимании – это инструментально-целевая теория уголовного права, которой посвящен ряд интересных работ, но все же нуждающаяся в расширении. В частности, необходим поиск адекватных уголовно-правовых, технических средств единого использования предписаний различных отраслей права. Особенно это относится к предписаниям уголовного и уголовно-процессуального права, связям уголовного, гражданского и административного права и проч.
Второе понимание общей теории содержит систему положений, характеризующих инструментально-целевой подход к уголовному праву, т. е. ставящий на «фронтовую» линию характеристику механизма уголовного права как деятельности, имеющей четко обозначенные цели, требующей затраты определенных ресурсов, включая квалифицированный труд, и продуцирующей некоторые последствия, негативные и позитивные.
Здесь особый интерес представляют объективные потребности в уголовном праве, анализ позиций отдельных социальных групп по отношению к уголовному закону (спрос на уголовное право), факторы выбора правотворческих решений и правоприменительной практики, социальные издержки, уголовно-правовые риски, приращение социальных благ, характеристики опасного поведения и проч.
Таким образом, общая теория уголовного права как часть уголовно-правовой науки осуществляет и объяснительно-оценочную, и моделирующую функции.
Это можно показать на примере двух таких технически сложных глав УК РФ, как гл. 22 «Преступления в сфере экономической деятельности» и гл. 26 «Экологические преступления».
О методологических основаниях уголовного права[21]
1. Постановка проблемы. Методологические основания (методы и методика) представлены в российской правовой науке как отдельные части в системе учебных курсов и учебников[22]: элемент введения в диссертационных работах; анализ отдельных вопросов собственно в структуре научного, научно-методического, учебного текста[23]. В последнем случае особенно часто обсуждаются вопросы детерминизма – индетерминизма и у же – причинной связи, истины, логической структуры нормы и др.
Ниже делается попытка показать (но не доказать), что:
а) традиционные представления о методологии уголовного права и попытки ее модификации путем, особенно, возврата к предшественникам марксизма нуждаются в обсуждении;
б) уголовное право, взятое в его реальных последствиях (количество осужденных как затраты, состояние общественной безопасности как результат), находится в кризисе, и уголовно-правовая методология в ее нынешнем состоянии не способствует его преодолению; методологическая база должна включать больше «знаний, накопленных человечеством» и своими возможностями обеспечивать соответствие уголовно-правовых запретов действительным интересам общества, дифференциации ответственности и индивидуализации наказания;
в) методология существует как системы или совокупности аргументов в научной и вненаучной форме, во всяком случае, не сводясь к философии[24]; она локализуется в различных блоках общественного сознания и может либо оказывать серьезное воздействие на уголовное право, программируя, аргументируя его, либо выступать как нечто формальное, вынужденное украшение текста, например, в диссертации;
г) одной из серьезных опасностей, ныне угрожающих уголовному праву, является своего рода отсутствие почвы, когда методология познания и действия не становится внутренне осознанной для субъекта, а основания (аргументы) деятельности избираются походя, под влиянием карьерных, эмоциональных факторов, неосознанного комплекса вины, возникшего вследствие бездействия на социальном переломе лиц, имевших статусные обязанности действовать; но одновременно опасна и методологическая «зашоренность», не позволяющая адекватно воспринимать социальные реалии;
д) развитие методологических оснований уголовного права сообществом юристов может способствовать преодолению кризисных явлений, хотя, разумеется, только в широком контексте социальных изменений.
Вполне возможно, что углубление и(или) пересмотр методологических предпосылок приведут к столь необходимой трансформации уголовно-правовой теории особенно по направлениям повышения определенности уголовно-правовых норм, снижения репрессивности и дифференциации наказания, лучшей защите прав потерпевших. Во всяком случае, совершенствование уголовного законодательства без этого невозможно.
Потребности в методологии. Внимание к методологическим основаниям уголовного права, как любой рост интереса к самопониманию, объясняется реалиями социального развития.
Важнейшей интегрирующей характеристикой уголовного права является количество приговоров по уголовным делам и структура наказания. Ныне, как широко известно, в России лишены свободы на основании предписаний уголовного закона свыше одного миллиона человек, в пересчете на 100 тыс. населения больше, чем в любой иной стране. Такое по существу трагическое положение нельзя объяснить нестандартно низким качеством поведения людей в России. Оно не является таковым и не может быть достаточно убедительно объяснено характером совершаемых преступлений. Устойчивое количество раскрытых убийств, умышленного причинения тяжкого вреда здоровью, изнасилований, разбоев колеблется в пределах 90–100 тыс. случаев. Это очень много, но никак не объясняет существующее количество осужденных к лишению свободы.
Социально безответственными являются и ссылки на «необходимость усиления борьбы с преступностью». Это действительно необходимо делать, но эффективными способами. Рост же тюремного населения, как известно специалистам, лишь гонит преступность вверх.
Имеет право на существование лишь одно объяснение такого обращения с провинившимися (или нет) гражданами собственной страны – это деформация отношения к уголовному праву (закону), состоящая в ложном понимании его целей и возможностей, в пренебрежении, может быть, более эффективными процедурами. Она приводит к распространению такой стихийной, оказавшейся вне управления централизованной уголовной политики судебной практики, в основе которой лежат мотивы либо иррациональные, либо корыстные в худшем смысле этого слова.
Потребность в методологической проблематике объясняется и логикой развития уголовно-правовой науки на протяжении буквально всей истории ее существования. Природа уголовного закона и права, место наказания как формы насилия в истории, причинность (детерминизм и индетерминизм), воля, цели человеческого поведения постоянно составляли важнейшие блоки общественного сознания, включая его проявление в философских учениях.
Удивляться этому не приходится, ибо, с одной стороны, уголовное право имеет дело с экстремальными способами поведения, как бы образующими наиболее показательный объект рассуждений, а с другой – оно наиболее остро и наглядно сказывается на жизни людей, поэтому история уголовного права – это история его изменений, смены парадигм, отказа от старого опыта.
На современном этапе развития общества, таким образом, становится настоятельной необходимость такого критического пересмотра сложившегося методологического подхода к уголовному праву, который, считаясь с существующими взглядами и представлениями в этой сфере, мог бы адаптировать уголовное право к происходящим историческим изменениям в сфере бытия и сознания.
При этом следовало бы исходить из того, что:
а) в структуре российского общества, в экономическом, социальном и иных видах поведения граждан произошли принципиальные изменения;
б) господствующая философская система и так или иначе связанная с ней идеология оказались, как минимум, неадекватными условиям перемен, они подвергнуты обществом глубокому сомнению (достаточно указать хотя бы на внешний поворот от безоглядного атеизма к религиозной обрядности, а в лучшем случае – религиозному сознанию);
