Однако на самом деле мафия не может похвастаться столь почтенным возрастом. Она зародилась приблизительно в то время, когда о ней впервые услышали гневливые итальянские правительственные чиновники. Мафия и новообразованное государство родились вместе. Между прочим, известность, которую получило слово «мафия», представляет собой весьма любопытный факт; итальянское правительство, озаботившееся этим словом и тем, что за ним стояло, сыграло существенную роль в его распространении.
Как и подобает, пожалуй, преступному гению мафии, ее происхождение невозможно свести к какой-либо одной истории – приходится анализировать сразу несколько. Изучение этих историй и сопоставление их требует определенной хронологической сноровки, если не сказать – изворотливости: нам придется перемещаться то вперед, то назад в неспокойном десятилетии 1866-1876 гг. и даже совершить короткое путешествие на пятьдесят лет в прошлое, а также прислушаться к показаниям людей, бывших свидетелями и соучастниками зарождения мафии.
Лучше всего начать не со слова «мафия» – по причинам, которые непременно выяснятся, – ас дел ранней мафии и с мест, где она начинала свою деятельность. Ведь если мафия не может претендовать на древность, значит, покрытые пшеничным золотом холмы внутренней Сицилии отнюдь не являются местом ее рождения. Мафия возникла в той области, которая до сих пор представляет собой сердце острова, в которой сосредоточены сицилийские богатства, – на темно-зеленом побережье, среди современного капиталистического импортно-экспортного бизнеса, в идиллических апельсиновых и лимонных рощах на окраинах Палермо.
Доктор Галати и лимонная роща
Мафия оттачивала свои методы в период быстрого роста производства и сбыта цитрусовых. Сицилийские лимоны приобрели товарную ценность в конце 1700-х годов. Бум продажи этих удлиненных желтых плодов в середине девятнадцатого столетия привел к разрастанию темно-зеленого пояса Сицилии. Значительную роль в этом буме сыграла Британская империя. С 1795 года на Королевском флоте лимоны использовались как средство для предотвращения цинги. Кроме лимонов, англичане импортировали бергамот: его масло добавлялось к чаю «Эрл грей»; коммерческое производство началось в 1840-х годах.
Сицилийские апельсины и лимоны поставлялись в Нью-Йорк и Лондон уже в те времена, когда во внутренней Сицилии об этих плодах знали только понаслышке. В 1834 году экспорт цитрусовых с острова составил 400 000 ящиков; к 1850 году ящиков насчитывалось уже 750 000. В середине 1880-х годов в Нью-Йорк ежегодно доставлялось 2,5 миллиона ящиков с итальянскими цитрусовыми, и большая часть плодов шла из Палермо. В 1860 году – в год похода Гарибальди – было подсчитано, что сицилийские лимонные плантации являются самым прибыльным сельскохозяйственным угодьем в Европе и превосходят по этому показателю даже фруктовые сады вокруг Парижа. В 1876 году разведение цитрусовых давало на гектар в среднем в шестьдесят раз больше прибыли, нежели любой другой участок земли на острове.
В девятнадцатом столетии плантации цитрусовых были вполне современными предприятиями, требовавшими значительных первоначальных инвестиций. Землю следовало расчистить от камней, устроить террасы, возвести склады, проложить дороги, построить стены для защиты урожая от ветра и от воров, выкопать оросительные каналы, установить шлюзы и так далее. Чтобы деревья начали плодоносить, требовалось подождать около восьми лет после посадки. На прибыль же можно было рассчитывать лишь еще несколько лет спустя.
Так что уровень первоначальных затрат был весьма высок; кроме того, лимонные деревья оказались крайне уязвимыми. Достаточно было непродолжительного перебоя с подачей воды, чтобы плантация погибла. Существовала и постоянная угроза вандализма, направленного как на плоды, так и на сами деревья. Именно это сочетание уязвимости и прибыльности создало питательную среду для развития практики мафиозного «покровительства».
Хотя лимонные плантации существовали и существуют по сей день во многих прибрежных районах Сицилии, мафия вплоть до сравнительно недавних пор оставалась почти исключительно западносицилийским феноменом. Она возникла в ближайших окрестностях Палермо. В 1861 году, когда в городе насчитывалось почти 200 000 жителей, Палермо был политическим, юридическим и банковским центром западной Сицилии. Среди местных ростовщиков и торговцев недвижимостью ходило больше денег, чем где бы то ни было еще на острове. Палермо был центром оптовой и розничной торговли и крупным портом. Именно здесь продавались, покупались и сдавались в аренду земельные угодья как по соседству с городом, так и в других областях. Кроме того, Палермо устанавливал для Сицилии правила политической игры. Иными словами, мафия родилась не из бедности и островного уединения, но из богатства и власти.
Лимонные рощи в окрестностях Палермо стали антуражем для истории первой жертвы мафии, удостоившейся детального описания своих невзгод. Этой жертвой был уважаемый врач Гаспаре Галати. Почти все, что известно о нем как о человеке – и человеке весьма мужественном, – почерпнуто из показаний, которые он впоследствии давал властям, подтвердившим со временем достоверность сообщенных им подробностей.
В 1872 году доктор Галати от имени своих дочерей и их тетки по материнской линии вступил во владение наследством, жемчужиной которого была фондо Риелла – «садик», то есть плантация лимонов и мандаринов площадью в четыре гектара в Маласпине, в пятнадцати минутах ходьбы от границы Палермо. Эта плантация считалась образцовым предприятием: деревья орошались при помощи современного парового насоса мощностью в три лошадиных силы, для управления насосом требовался специально обученный человек. Однако, вступая во владение имуществом, Гаспаре Галати отчетливо сознавал, что крупные вложения в бизнес находятся под угрозой.
Прежний владелец фондо Риелла, шурин доктора Галати, умер от сердечного приступа, последовавшего в результате серии угрожающих писем. За два месяца до смерти он узнал от человека, управлявшего насосом, что письма посылал смотритель плантации Бенедетто Каролло, надиктовывавший тексты своему сообщнику, умевшему писать и читать. Каролло не имел образования, зато прекрасно умел считать: по показаниям Галати, смотритель вел себя так, будто плантация принадлежала ему, не скрывал, что получает 20-25 процентов от стоимости продукции, и даже крал уголь, предназначавшийся для парового насоса. Больше всего шурина доктора Галати беспокоило то обстоятельство, что Каролло не просто воровал: похоже, он неплохо разбирался в производстве цитрусовых и намеревался уничтожить фондо Риелла.
Между сицилийскими рощами, в которых росли лимоны, и лавками и магазинами в Северной Европе и в Америке, где люди покупали эти плоды, выстраивались длинные цепочки из торговых агентов, оптовиков, упаковщиков и транспортников. Бизнес строился на бесчисленных финансовых спекуляциях, причем деньги вступали в действие, пока плоды еще созревали на деревьях; в качестве страховочной меры перед скудным урожаем и чтобы возместить высокие первоначальные вложения, владельцы плантаций, как правило, продавали лимоны задолго до того, как наставала пора снимать урожай.
На фондо Риелла шурин доктора Галати следовал установленной практике. Однако в начале 1870-х годов брокеры, купившие у него урожай плантации, неожиданно обнаружили, что лимоны и мандарины исчезают прямо с деревьев. Фондо Риелла быстро приобрела крайне сомнительную деловую репутацию. Практически не было сомнений в том, что за исчезновением плодов стоит смотритель Каролло и что цель этого предприимчивого молодого человека заключается в сбивании цены на плантацию и последующем приобретении оной в собственность.
Вступив во владение фондо Риелла после смерти шурина, доктор Галати решил избавить себя от неприятностей и сдать плантацию в аренду. Но у Каролло были другие планы. Потенциальные арендаторы выслушивали от него вполне откровенные слова: «Клянусь кровью Христовой, этот сад никогда не будет сдан или продан». Это переполнило чашу терпения Галати: он выгнал Каролло и дал объявление о том, что ищет нового смотрителя.
Вскоре ему пришлось узнать, как молодой Каролло отнесся к тому, что у него, по его собственным словам, «отобрали законный кусок хлеба». Как ни удивительно, несколько ближайших друзей доктора Галати (людей, не имевших ни малейшего отношения к плодовому бизнесу) настойчиво стали советовать ему вернуть Каролло. Впрочем, доктор не собирался следовать совету.
Около 10 утра 2 июля 1874 года человек, которого доктор Галати нанял в качестве замены Каролло на должности смотрителя фондо Риелла, был застрелен: ему несколько раз выстрелили в спину, когда он шел по узкой тропинке среди деревьев. Стреляли из-за каменной изгороди в соседней роще – практика, к которой часто прибегала мафия на раннем этапе своего существования. Жертва скончалась в больнице Палермо несколько часов спустя.
