Роза Альбеткова - Учимся читать лирическое произведение

В других стихах поэт будто примиряется с неизбежным: «И пусть у гробового входа / Младая будет жизнь играть…» А вот что Пушкин писал П. А. Плетневу: «…умрем и мы. Но жизнь все еще богата: мы встретим еще новых знакомцев, новые созреют нам друзья, дочь у тебя будет расти, вырастет невестой, мы будем старые хрычи, жены наши – старые хрычевки, а детки будут славные, молодые веселые ребята; а мальчики будут повесничать, а девчонки сентиментальничать, а нам то и любо…»

На эти размышления о смене старого новым и наложились новые впечатления, и в увиденной картине поэту открылся новый смысл. Поэтому стихотворение предстает как продолжение мысли: оно и начинается с середины строки, с многоточия. И мы входим в мир переживаний и дум поэта.

Эти переживания вылились в необычный стих – белый (без рифмы) пятистопный ямб, – размер медленный, дающий возможность широко развернуть фразу в строке. Однако многие предложения начинаются и оканчиваются в середине строки, отчего стиховые и синтаксические паузы не совпадают, и пауз оказывается значительно больше, чем в обычном пятистопном ямбе. Из-за таких переносов речь становится похожей на прозу. Этому же способствует отсутствие рифмы.

Но это все же стихи – особая речь, где строки отделяются друг от друга стиховыми паузами, а слова внутри строки стремятся к смысловому объединению и синтаксической законченности, они теснее, чем в прозе, связаны друг с другом, воздействуют друг на друга и становятся особенно значимыми. Потому, читая пушкинское стихотворение, необходимо соблюдать и стиховые, и синтаксические паузы. Соединение возвышенной поэтичности стиха и свободной естественности речи и придает неповторимую интонацию произведению.

То же соединение прозаического и поэтического, обыкновенного и высокого можно заметить в отборе слов. Рядом с разговорными словами и выражениями – кажется, вечор еще бродил; уже старушки нет; сиживал; скривилась мельница– существуют слова с высокой поэтической окраской: нивы – не желтые и даже не золотые, а златые; воды озера – неведомые, исполненные тайны; минувшее – признак приобретает значение предмета; объемлет – высокое, книжное слово. Высокое настроение передают инверсии и славянизмы: холм лесистый; меж нив златых и пажитей зеленых, по брегам отлогим. Благодаря этому реальные предметы преображаются, в обыкновенном открывается возвышенное, достойное поэзии, в картине возникает сама красота. И затерянное в глухих лесах пространство предстает как уголок земли, частичка великого целого.

К тому же оживает прошлое: кажется, вечор еще бродил … – то есть вчера вечером. Несмотря на отрицание – уже старушки нет, не слышу, – образ няни оживает в памяти. Вспоминаются мысли и чувства того времени, когда поэт жил здесь в ссылке: иные времена, иные волны. Настоящее оказывается не просто кратким мигом жизни, а звеном в цепи времен, итогом всего, что было прежде. Прошлое как будто ушло, но на самом деле объемлет живо. Так начинает звучать мысль о вечности. И дальше эта мысль развивается.

Слова владений дедовских не утратили прямого значения, но в них возникают дополнительные значения: родной дом, место, где из рода в род жили предки, – это мысли, важные для Пушкина той поры. Об этом поэт писал в 1830 году в замечательном неоконченном стихотворении:

Два чувства дивно близки нам, В них обретает сердце пищу: Любовь к родному пепелищу,[12] Любовь к отеческим гробам.

Второе четверостишие вначале читалось так:

Вдумайтесь в значение слова самостоянье. Это независимость, инициативность, готовность принимать решения по собственному разумению и отвечать за свой выбор. По мнению Пушкина, такие качества определяются любовью к своему роду, органической связью со своими корнями, с историей народа. Вспомните Татьяну Ларину, Машу Миронову – достойную дочь своего отца (о чем говорит и заглавие повести – «Капитанская дочка»), Петра Андреевича Гринева, который в труднейших обстоятельствах сумел выстоять и сберечь честь.

А в стихотворении «…Вновь я посетил…» вполне реальная дорога, изрытая дождями, стала еще и путем в будущее. Особенно значительным предстает образ трех сосен. Эпитет младая говорит о реальной молодости рощи, но это славянизм, и он эмоционально освещает картину. Метафора и сравнение – зеленая семья; кусты… как дети– помогают ощутить в словах дополнительное значение, связанное с понятиями «дом», «семья», «род». То же значение (только со знаком отрицания) возникает в образе одинокой сосны: угрюмый их товарищ, как старый холостяк. Образ становится символом.

Вслушайтесь в строки: «Здравствуй, племя / Младое, незнакомое!» Как значительно они звучат благодаря паузам после каждого слова, инверсии, обращению, восклицательной интонации. И вот уже речь идет не о сосновой роще, а о человеческих поколениях, которые придут на смену живущим. Рисуя картину, в которой сейчас взрослые деревья прикрывают молодую поросль своей сенью, а в будущем молодые перерастут стариков и бережно их заслонят, поэт делится мыслями о будущем, представляя его как гармонические отношения поколений, связанных любовью. Этот оптимистический взгляд близок той мысли, которая раскрыта в стихотворении «Я памятник себе воздвиг нерукотворный…» – о бессмертии народа, о торжестве гуманности.

Этот взгляд не устраняет трагизма, размышлений о смерти – ведь поэт пишет: «не я / Увижу твой могучий поздний возраст…» Но это увидит внук, который вспомянет о поэте. Отметим словесный ряд с положительной эмоциональной окраской: приветный, с приятельской, веселых и приятных. В мыслях поэта появляется оптимистическая нота, и вот уже уходит мрак ночи.

Стихотворение начиналось воспоминанием и завершается словом вспомянет. Память – залог бессмертия, она не дает исчезнуть всему тому, что важно для человека. Так мгновение вбирает в себя прошлое, настоящее и будущее, становится звеном в цепи времен, делается причастным к Вечности.

Силой мысли поэт раздвигает завесу времени, утверждает вечность прекрасного. Если человек относится к жизни не со слепой покорностью общему закону, а активно преобразует ее силой любви и творчества, оживляя в памяти прошлое и проникая в будущее, от его духовной деятельности зависит сам ход истории. Тогда он поднимается над своим жестким веком и обретает бессмертие и свободу.

Мы рассмотрели несколько стихотворений Пушкина и убедились: все, что поэт увидел – фонтан в Царском Селе, монастырь в горах или знакомые виды Михайловского, – все, что он чувствовал – счастье любви или горечь утрат, невыносимость неволи или устремленность к идеалу, – все в его стихах одухотворяется, во всем открывается глубокий смысл. Стихи говорят о неповторимости каждого переживания, всех впечатлений, о величии жизни, о ценности каждого ее мгновения. Поэт своим творчеством проникает в сущность мира, гармоничного и прекрасного, и показывает нам, каким достойным может и должен быть человек. Таким образом, духовный опыт личности становится общезначимым, и каждое новое поколение, каждый читатель находит в стихах близкое себе.

В основу стихотворения положен реальный факт. Как свидетельствует приятель Лермонтова А. Н. Муравьев, незадолго до того совершивший путешествие по святым местам, поэт увидел в его доме ветку, привезенную из Палестины. Первоначально Лермонтов даже собирался посвятить ему стихотворение, но уже в наборе вычеркнул посвящение – возможно, потому, что не хотел связывать важные для него мысли и образы, которые в стихах выражены, с конкретным биографическим фактом.

Мы уже раньше отмечали, как важно для понимания смысла того или иного художественного произведения знать время его написания, обстоятельства, тому способствовавшие, биографические подробности из жизни автора. В данном случае это поможет глубже понять стихотворение. Дата написания стихотворения остается открытой, но литературоведы предполагают, что, скорее всего, это февраль 1837 года. Уже не стало Пушкина, уже написано сразу ставшее известным горькое и протестное «Смерть Поэта». Лермонтову грозила опала, он искал помощи у Муравьева, имевшего связи в Третьем отделении. Необходимо подчеркнуть: ветку пальмы поэт увидел в образной – комнате с иконами, там же написал стихи. Отсюда – устойчивые символы Священного Писания.