Вспомним ту же легенду, отраженную в русских народных приметах о погоде: «Сорок мучеников — сорок утренников», «на Самсона дождь — сорок дней дождь». Сорокоуст — сорок церковных заупокойных служб в память по умершему. Сорок сороков московских церквей. Сорокадневный пост Христа в пустыне…
А вот в зарегистрированной на картах топонимике, в перечнях населенных пунктов и урочищ, оно почти не фигурирует. Кое-что можно обнаружить в странах Востока, в частности Ближнего. КИРК-КИЛИССЭ, теперь КИРКЛАРЕЛИ (сорок церквей), неподалеку от Адрианополя в европейской Турции. КЫРК АГАЧ (сорок деревьев) — поселок в малоазиатской части той же Турции, да, пожалуй, самое любопытное, ДЖЕБЕЛЬ КАРАНТАЛЬ — горный хребет в Палестине. Это название скрещенное, арабо-романское. «Джебель» — по-арабски «гора». «Каранталь» — романское, позднелатинское искаженное слово «куарантана» — сорокадневная. Название горного урочища существует со времени крестовых походов, когда набожные крестоносцы признали в этой именно складке местности как раз то место, где протекал сорокадневный искус Иисуса Христа, описанный в евангелии. Как видите, число «сорок» получило тут косвенное отражение.
Для полноты приведу одно совершенно современное, нового времени, географическое определение: СОРОКОВЫЕ (иногда РЕВУЩИЕ СОРОКОВЫЕ). Так именуют моряки широкие полосы, пересекающие океаны вдоль сороковых параллелей, страшные своими штормами и ураганами. Слово «сороковые» в лоциях и описаниях путешествий занимает точное место топонима: «Пройдя Сороковые, мы встретились с многодневным штилем». В то же время это типичное название-описание, точное и четкое, лишенное в основе своей какой-либо образности. Недаром моряки охотно добавляют к нему эпитет «ревущие»: так получается много красочнее.
Сто
Образования с основой «сто» могут, вероятно, поспорить по своей численности с любыми другими арифмонимами. Они тоже распространены повсюду. ДЖЮС АГАЧ (тюркское), оно же ЦЗЮ-МОДЕН (монгольское) — «сто деревьев» в Средней Азии. Так сказать, чистые числительные. Таковы же СУТА МАДЖОЛЕ (молдавское) в Бессарабии — «сто курганов». САТА-КУНТА в Финляндии — «сто общин». СИЕНФУЭГОС — «сто огней» на Кубе. ЮЗ-ОБА — «сто холмов», урочище в Крыму, чистый татарский двойник молдаванских Сута Маджоле. СИЕНТЕ ПЕКАДОС — «сто грехов», так именуется веселая улочка одного из южноамериканских городов, СЕТЛЕДЖ — река в Индии, по одной из этимологических версий — «сто ручьев».
Рядом с ними встречаются, конечно, и производные и сложные образования: станция СТОДЕРЕВСКАЯ, на Северном Кавказе, или ЧЖУН-НАЙМАН-СУМЭ (Монголия) — не «сто», а «сто восемь кумирен» (имя населенного пункта).
Нет оснований соединять с ними опосредствованные через имя, прозвище, через другие слова той же основы топонимы вроде станции СОТНИКИ под Одессой или СОТНИЦКАЯ в Воронежской области.
Конечно, никто никогда не подсчитывал в точности, ровно ли сотня деревьев осеняла среднеазиатский кишлак, только ли сотней грехопадений грозила прохожему аргентинская или чилийская улочка. Число «сто» здесь уже обозначало «множество», и очень поучительно видеть, как единообразно возникала эта языковая метафора и в Восточной Азии, и в Новом Свете, и у славян, и у тюрков.
Разные народы, разные зоны земли, разный цвет кожи, а способ мышления всюду один. Ибо человечество — едино!
Тьмы тем…
Нетрудно предугадать, что и «тысяча» должна играть точно такую же роль. Я просто назову тут несколько посвященных ей топонимов, опять-таки в самых разных местах мира.
КОЛЛЬ ДЁ МИЛЬ ОР во Франции (теснина тысячи ветров).
БИН-ГЁЛЬ-ДАГ в Турции (тысячи озер гора).
БИН-БАШ-КОБА в Крыму (тысячи голов пещера).
ТАНАНАРИВЕ на Мадагаскаре (тысяча деревень).
Можно для оригинальности привести такое скрупулезно точное наименование, как турецкое БИН-БИР-ТЕПЕ (урочище тысячи и одного холма). Такое имя носит место, где существуют остатки усыпальниц лидийских царей. Не даю головы на отсеченье, что их там ровно столько же, сколько ночей в сказках Шехерезады. Думаю, что погрешность в масштабе плюс-минус 100 можно вполне предположить. И это, по-моему, служит еще более твердым доказательством того, что число в топонимах далеко не всегда сохраняет свою счетную математическую силу.
Есть мнение (правда, не имеющее сил аксиомы), что имя города ТЮМЕНЬ в монгольском языке в древности могло означать 10 000. (Древнемонгольское «тумен» означало отряд в 10 000 бойцов.)
Едва ли не рекордсменом по «абсолютной величине» является топоним ЛАККАДИВЫ (острова в Индийском океане) — если верить версии, по которой их имя восходит к санскритскому «лакшна двипа» — «сто тысяч островов». И как же? Их на самом деле сто тысяч?
Справочники перечисляют обычно 10–11 названий, общая площадь островов равна 200 километрам. Если их сто тысяч, то каждый по размеру не превосходит 0,002 квадратного километра, а это, как понятно любому из вас, двадцать соток гектара. Небольшой огород. Видно, островов там много меньше.
Чтобы исправить, может быть, несколько унижающее числовые топонимы впечатление, сообщу вам один из них, на «порядок низший» по числовой величине, но зато уж свободный от всяких сомнительных расчетов. ВЕНТИМИЛЬЯ, городок в Северной Италии. Имя его означает «двадцать тысяч». «Двадцать тысяч — чего?» — как спрашивала у Гусеницы Алиса в Стране чудес Льюиса Кэррола.
Вот в том-то и дело, что теперь уже неизвестно «чего»: топоним существует с античной древности. Поди определи — «чего».
Как-то мне попалась в газете «Известия» небольшая заметка геолога К. Флуга. Она называлась «Хвощинка».
Человек любознательный и любящий природу, Флуг поэтично рассказывает, как в степной Волгоградской области, выбирая площадки для строек, он был удивлен названием одной деревеньки.
Имя деревеньки ХВОЩИНКА показалось ему неожиданным и странным в столь южных местах. «Ведь хвощи — это самое северное растение… Мне дорог Север. Я ходил по зарослям хвоща на отмелях заполярной реки Хальмер-Ю, по берегам холодного Карского моря, где выводки диких гусей подбегали к моим ногам. Хвощи — их любимый корм… Вот почему меня так взволновало название маленькой степной деревеньки, куда инженеры приехали проектировать механизированную ферму. Хвощинка! Откуда же взялись тут хвощи?»
Дальше автор заметки воспевает хвалу той самой науке, которой посвящена моя книжка.
«Топонимика — наука романтическая, — пишет он. — Она позволяет по названиям воссоздавать рисунок прошлого, подобно тому как палеонтологи по костям восстанавливают скелет ископаемых ящеров. И вот я доверился ей и стал искать следы тундры в волгоградской степи…»
Надо сказать, что Флуга подвигнула к этому не одна только Хвощинка. «Неподалеку были села ТЕТЕРЕВЯТКА, ЕЛОВАТКА… Рядом по безлесным полям протекала мелкая речка ВЯЗОВКА, которая впадала затем в реку МЕДВЕДИЦУ.
«Откуда, — подумал я, — взялись в степной зоне столь чужеродные ей северные названия? Положим, медведи и тетерева водились еще во времена первопоселенцев этих южных земель. И ели тоже, наверное, попадались среди знаменитых дубовых лесов междуречья Дона и Волги… Но откуда взялось название Хвощинка?»
Долго ли, коротко ли, геолог-топонимист нашел, что искал… «Хвощ… все не давался мне в руки, пока однажды я не спустился в глубокий, как буровая скважина, овраг… возле города Серафимович. По дну его текла ледяная вода… А еще пониже сочно зеленели хвощи».
Так происхождение названия Хвощинка увязалось с самой природой области. Геолог лишний раз убедился, что топонимика — правильная наука. А вот у меня, топонимиста, тут-то как раз и начались бы рождаться сомнения.
Сейчас я попытаюсь показать вам, что меня смутило.
Ну, первое — то, что автор не совсем точно определил ареал распространения растения «эквисетум» — хвоща. Он считает его «самым северным растением», типичным для тундры. А я беру определитель Федченко и Флерова и читаю там, что огромное большинство видов хвоща встречается «по всем губерниям» всей России, и в частности по всей ее восточной части. Только два из этих видов БСЭ называет пищей северных оленей и некоторых других животных приполярной зоны. Но и то про один из них Федченко и Флеров замечают, что он (хвощ болотный) встречается в восточных областях повсюду, кроме Самарской губернии.
Получается, что за именем Хвощинка не было надобности ездить в тундру: хвощей и на Нижней Волге сколько угодно.
Но теперь начинается другое. Слово «хвощинка» на первый слух воспринимается как «ольшинка», «вересинка», «лозинка» — одиночный побег небольшого растения. Но можно ли уверенно полагать, что деревня так и была названа по какому-то одному побегу хвоща? Что-то сомнительно: можно представить себе место, характеризуемое огромным единственным дубом, колоссальной липой, но никак не единой травинкой, крошечным хвощом. Хвощи, Хвощовка, Хвощеватка — куда ни шло: тогда их множество. Хвощинка — маловерятно…
