class="v">
краснокожую паспортину.
Берёт —
как бомбу,
берёт —
как ежа,
как бритву
обоюдоострую,
берёт,
как гремучую
в 20 жал
змею
двухметроворостую…
…С каким наслажденьем
жандармской кастой
я был бы
исхлестан и распят
за то,
что в руках у меня
молоткастый,
серпастый
советский паспорт.
Если милого узнаешь по походке, то поэта — по окказионализмам (индивидуально-авторским неологизмам)!
…Все звезды мира и все планеты
Жемчужу гордо в свои сонеты…
«Жемчужить» мог только Игорь Северянин.
Приведу в пример также строфу из стихотворения О. Мандельштама «Чернозём», содержащую лексический окказионализм:
…Как на лемех приятен жирный пласт,
Как степь лежит в апрельском провороте!
Ну, здравствуй, чернозём: будь мужествен, глазаст…
Черноречивое молчание в работе.
«Красный цвет зареет издали» (Александр Блок). «Синеет небо, далеет Нарва» (Игорь Северянин). «Глаза её звездились» (Константин Федин).
А это произведение поэта Серебряного века Петра Ивановича Евдо́шенко содержит сразу 7 окказионализмов. Стихотворение называется «Причудливые лики». Обратите внимание и насладитесь звуковой линией стиха: в каждом слове есть буква «л».
Хрустальных люстр сияльное слиянье.
Ленивый всплеск усталаго рояля.
Ласкающий контральт виолончели…
Сцеплённость пленных взглядов и желаний.
Менливая изломность линий зала.
Причудливая многоликость цели.
Блудливый блеск улыбных бриллиантов
В плену у тел на стеблях белых пальцев.
Волнливых слов летучая целуйность…
Приливов, взлётов, гибелей гирлянды.
И бледных мыслей, за́клятых скитальцев,
Ползуче-золотая лучеструйность.
Стихотворение очень характерно для начала XX века, тогда поэты именно так работали с тканью языка.
Великий философ Иммануил Кант писал: «Из всех искусств первое место удерживает за собой поэзия».
Учёные доказали, что заучивать стихи наизусть полезно не только для развития вкуса, но и для тренировки мозга. Чем больше мы запоминаем нового, тем больше наш мозг развивает способность думать быстро и продуктивно!
Любой филолог нам скажет, что язык по своей природе консервативен и неохотно впускает в себя новые слова. Но гениям русской литературы порой становилось тесно в границах дозволенного, и они дерзко наделяли язык своих героев новыми словами и выражениями.
Предлагаю открыть томик Антона Павловича Чехова.
Самый интеллигентный, тактичный и скромный классик русской литературы был и самым большим шутником. Искромётная фантазия Чехова в стремлении разрушить языковой шаблон неистощима.
Как весело и ловко он обращался с суффиксами! И привычные слова вдруг приобретали новые яркие оттенки. «Ерундишка» — это уж совсем что-то никчёмное, это гораздо точнее, чем «ерунда»! А знаменитое чеховское «чепухенция»? Ещё лучше! И удивительное дело, вроде и «припечатал» Антон Павлович словом, а не грубо, не обидно, улыбчиво. «Спасибище»… Прочитаешь такое и сразу понимаешь силу чувства благодарности. Не просто «стихи», а «стишины»! Видимо, тот, кого писатель наградил этим словом, начертал нечто величественное.
А как вам понравится выражение «мантифолия с уксусом»? Филологи с ног сбились в поиске этимологии этой самой «мантифолии».
В рассказе «Оратор» некто Поплавский уговаривает своего приятеля Запойкина произнести на похоронах речь: «Поедем, душа! Разведи там на могиле какую-нибудь мантифолию поцицеронистей, а уж какое спасибо получишь!»
Понятно, что «мантифолия» — это витиеватая речь. Ну а уж когда она «с уксусом», то это вообще что-то непредсказуемое!
Кстати, Антон Павлович был чрезвычайно требователен к себе и порой называл «мантифолией» и «канифолью с уксусом» написанное им самим.
Чехов был мастером каламбура и пародии. Скажем, его раздражали общепринятые пафосные обращения. Высмеивая их, он изобретал свои: «ваше великолепие», «ваше вдовство», «ваше целомудрие»…
А какой букет обращений к любимым женщинам?! Влюблённые, заимствуйте: «Золотая, перламутровая и фильдекосовая Лика!»
Антон Павлович оставил нам выражения, ставшие крылатыми. Например, «свадебный генерал». Перевожу на современный язык: это некая ВИП-персона, приглашённая в незнакомое общество за деньги для придания вечеринке солидности.
«Человек в футляре» — так мы говорим о том, кто опасается всего нового и яркого, благоговеет перед любым начальством и слепо следует циркулярам. Вспомним незабвенного чеховского Беликова, который всегда ходил «в тёмных очках, фуфайке, уши закладывал ватой, а когда садился на извозчика, то приказывал поднимать верх».
Чехов показал нам и «небо в алмазах». Правда, у него это выражение было высоким — символом Идеального. Оно впервые появилось в пьесе «Дядя Ваня» в словах Сони: «Мы отдохнём! Мы услышим ангелов, мы увидим всё небо в алмазах, мы увидим, как всё зло земное, все наши страдания потонут в милосердии, которое наполнит собою весь мир, и наша жизнь станет тихою, нежною, сладкою, как ласка».
Сегодня выражение «небо в алмазах» стало скорее угрозой. «Я покажу тебе „небо в алмазах“!» Видимо, имеется в виду, сделаю нечто такое, что искры из глаз посыплются.
Вслед за Чеховым мы повторяем афоризмы, часто забывая об их авторстве. «Краткость — сестра таланта». «Если жена тебе изменила, то радуйся, что она изменила тебе, а не отечеству». «Хорошее воспитание не в том, что ты не прольёшь соуса на скатерть, а в том, что не заметишь, если это сделает кто-нибудь другой». «Ехать с женой в Париж — всё равно что ехать в Тулу со своим самоваром».
Наконец, именно Антон Павлович завещал нам «по капле выдавливать из себя раба» и помнить, что «в человеке должно быть всё прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли».
Вы, наверное, замечали, что некоторые ораторы говорят вроде бы и возвышенно, и красиво, и пафосно, а вызывают отталкивающее впечатление.
Михаил Васильевич Ломоносов предупреждал, что подобными словами следует пользоваться «с великой осторожностью, чтобы слог не казался надутым». Какая меткая характеристика — «надутый слог»! Я всегда вспоминаю об этом, когда меня «заносит».
Вообще, трудно переоценить то, что сделал для русской словесности Михаил Васильевич. Выдающийся литературный критик Виссарион Белинский называл Ломоносова «Петром Великим нашей литературы», а Пушкин утверждал, что Михаил Васильевич «не только основал университет, но и сам является нашим университетом».
Студенты любого факультета могут учиться по книгам великого русского учёного-энциклопедиста. Нас же интересует его вклад в развитие русского языка.
Сегодня много говорят о том, что язык консервативен. Любой намек на реформу будоражит общественность. Возможно, кто-то удивится, но в своё время таким дерзким возмутителем спокойствия был и великий Ломоносов. Он призывал развивать живой, понятный, образный язык. «Весьма обветшавшие»,
