Осознанно или нет, однако подходы «немецкой исторической школы» означали не что иное, как апологию пангерманского замысла «натиска на Восток» и «моста до Адриатики», т. е. похода немецких культуртрегеров на земли, населенные «неисторическими славянами», с целью «общего прогресса рода человеческого». Первая и Вторая мировые войны показали, что это был за «прогресс»…
«Немецкая историческая школа» – явление в большей степени идеологическое, нежели историческое. Причем от тенденций школы Коссинны европейская историческая наука еще далеко не свободна. Теория существования индогерманцев оставила свой след в бессчетном множестве книг, словарей, энциклопедий и т. п., которые используются как материал при написании новых работ, особенно в Западной Европе и Северной Америке. Читатель, не сведущий в славянских языках и источниках, истинную суть этих работ вряд ли может проверить.
Но, как мы уже отмечали, «ахиллесовой пятой» взглядов «немецкой исторической школы» на историю славян являются данные археологии и лингвистики XIX–XX вв.
* * *
В этой и следующих главах я часто буду ссылаться на замечательную книгу Йожко Шавли «Венеты: наши давние предки», но вначале хотел бы ее немного покритиковать. Дело в том, что Шавли, справедливо оспаривая домыслы историков-славянофобов о том, что славяне пришли в Европу только в V–VI вв. от Р.X. из Азии, как-то даже суеверно боится малейшего соотнесения протославян с Азией. Иногда он в этом отношении выглядит, что называется, «святее папы Римского». Да, представители «немецкой исторической школы» утверждают, что германцы и кельты (которых они тоже относят к германцам) первыми заселили доселе необитаемую Европу. Но при этом они всё же считают германцев «яфетидами», а яфетиды, как ни крути, пришли из Малой Азии. Даже если Шавли прав и первыми европейцами были протославяне, выделившиеся из единой индоевропейской общности, мы найдем их следы не только в Европе, но и в Азии, если говорить о доисторическом периоде. Лингвистические свидетельства, приведенные самим Шавли, это подтверждают. Протославян лишь в узком смысле можно назвать европейцами, а в широком они – евразийцы. Я понимаю, что Шавли не хочет давать никаких лишних козырей сторонникам «немецкой исторической школы», но на самом деле они этими козырями воспользоваться не могут. Ибо если мы признаем широчайший евразийский ареал расселения индоевропейцев к середине второго тысячелетия до н. э. (а Шавли признает), то, естественно, наиболее значительной во всех отношениях этнической группой среди арийцев является та, что присутствовала как в Европе, так и в Азии. А германцам в этом смысле похвастаться нечем, если не считать того, что они, согласно «яфетической теории», тоже вышли из Азии. Следов древнеарийской цивилизации вообще больше в Азии, нежели в Европе. В Европе – это лишь крито-микенская культура, а в Азии – и Троя, и Хараппа, и найденные в XX в. Мохенджо-Даро, города империи хеттов, Аркаим…
Наряду с «азиатским комплексом» у Шавли есть еще, как мне показалось, и «восточноевропейский». Он стремится «отогнать» ядро протославян не только от Азии, но и Восточной Европы тоже, исторически сосредоточивая их в центре континента. Но это не более чем аргумент в его споре с «немецкой исторической школой», тоже сосредоточивающей своих «яфетических тевтонов» в Центральной Европе. Между тем, словно подтверждая выводы Густынского летописца, Иннокентия (Гизеля) и Рейтен- фельса, наиболее многочисленные находки, свидетельствующие о цивилизации протославян доисторического периода, совершаются ныне в «Сарматии» – в Восточной Европе и на Южном Урале.
Несколько лет назад, во время мероприятий, посвященных юбилею Самарской областной писательской организации, мне довелось познакомиться с Анатолием Васильевичем Плаксиным, учителем физкультуры и истории из села Утёвка Нефтегорского района Самарской (Куйбышевской) области. Анатолий Васильевич радушно принял писательскую делегацию из трех человек в своем небольшом доме, накормил, напоил и разместил на ночлег. В разговоре выяснилось, что наш хозяин – краевед и археолог- любитель. Человек он скромный и немногословный, больше пел романсы под гитару, чем говорил, поэтому я не очень понял, что же он нашел интересного при раскопках на окраинах родного села. Ясно было только, что копал в курганах, которых в степном Нефтегорском районе очень много.
К счастью, Плаксин подарил мне книгу «Край Самарский. Древности Нефтегорского района», созданную и выпущенную им в соавторстве с профессиональным археологом, доктором исторических наук Павлом Федоровичем Кузнецовым в издательстве «Самарский Дом печати» в 2004 г. Заглянуть в нее мне удалось лишь после того, как мы покинули Утёвку. Уже по фотографиям и рисункам стало ясно, что самарским археологам принадлежат открытия мирового значения.
Оказывается, что Большой Утёвский курган, раскопки в котором начались еще в 1969 г., на сегодняшний день является самым грандиозным памятником эпохи бронзы (III–II тысячелетие до Рождества Христова) во всей степной зоне Восточной Европы! В Первом Утёвском кургане было также найдено древнейшее изделие из железа (навершие медного боевого стилета). До начала железного века оставалось еще больше тысячи лет! Отдельные железные предметы находили и в «бронзовом» Египте, в частности, в гробнице Тутанхамона, но они относились к эпохе поздней бронзы, то есть были моложе утёвской находки на 600–700 лет.
Но самое потрясающее впечатление на меня произвело состояние этих древнейших захоронений. Я давно интересуюсь историей и археологией, но никогда не читал и не видел, чтобы лежащие в земле человеческие останки эпохи бронзы так хорошо сохранились. Впрочем, сказанное относится не только к захоронениям и к бронзовому веку. На песчаной косе Тунгуз Ставропольского района Самарской области, в Барбашином овраге, найдено древнейшее жилище человека эпохи оледенения, изготовленное из бивней мамонта, обтянутых шкурами. А это время среднего палеолита, то есть как минимум сто тысяч лет назад! Летом 2000 г. российско-американская экспедиция под руководством П. Кузнецова и Д. Энтони обнаружила на левом берегу речки Песчаный Дол, напротив села Утёвка, стоянку охотников и рыболовов эпохи позднего мезолита (6 тысяч лет назад) и множество каменных орудий труда. Когда-то в нашей стране подобные открытия становились достоянием учебников истории. Однако теперь в них почему-то говорится исключительно о заграничных памятниках бронзовой эпохи (и в книге Й. Шавли, увы, тоже). А вот американские археологи, не имеющие на родине древнего «культурного слоя», весьма интересуются сенсационными самарскими находками, посылают в Нефтегорский район экспедиции.
В 1973 г. археолог Г. Пенин открыл у села Съезжее Нефтегорского района древнейшее в Поволжье погребение эпохи энеолита (V–IV тысячелетия до Рождества Христова). В могилы на вершине древней дюны были положены каменные и костяные орудия труда и оружие. Из украшений здесь найдены костяные бусы и подвески из раковин, пластины из клыков кабана, а также глиняные сосуды с узорами, костяные фигурки, древнейшие подвески-амулеты в виде уток, лошадей, бычков, «бабочек».
Но все это бледнеет перед находками из бронзовой эпохи. Они менее древние, но культурное значение их огромно. Мы даже не в состоянии его оценить, пока не поймем символику этих захоронений. В 1972 г. И. Васильевым, П. Кузнецовым и А. Семеновой был раскопан Потаповский могильник Нефтегорского кургана № 3. Там, в частности, были обнаружены хорошо сохранившиеся останки человека, который лежал на спине, согнув ноги, вольно разбросав руки вдоль туловища, но голова у него была… конской. Причем трудно предположить, что конский череп оказался здесь случайно: голова смотрится на шее скелета как «родная». Кто это: «кентавр наоборот» или «лошадиный минотавр», хранитель могильного лабиринта? А может, это прототип князя Олега, принявшего, по известной легенде, смерть от коня своего? Здесь что ни деталь, то новые версии. В ногах «кентавра» найдено погребение ребенка-пастушка с дудочкой в руках, который как бы возглавляет скорбную процессию, направляющуюся в сторону заката солнца – мифологического царства мертвых. В любом случае: хотя Поволжье и находится за тысячи километров от известных очагов культуры Древнего мира, связь его культуры бронзового периода с «кочующими» мифологическими сюжетами Египта, Греции, Индии, Ирана очевидна.
Уверенность в этом крепнет, если ознакомиться с захоронением № 2 кургана 6 VI Утёвского могильника, исследованного в 1989–1990 гг. отрядом под руководством П. Кузнецова. На дне ямы-склепа лежат лицом к лицу, крепко обнявшись, два скелета. Один – крупный, под два метра (что является величайшей редкостью для бронзовой эпохи!), с длинной шеей, с длинными конечностями, с мощной грудной клеткой, другой поменьше, — и в наклоне его черепа, в изгибе членов, в тонкости костей сквозит неуловимое изящество, не оставляющее сомнений, что он принадлежит юной женщине. Что это: еще один кочующий сюжет? Утёвские Ромео и Джульетта? Юноше-гиганту примерно семнадцать лет, а девушке – пятнадцать. Что с ними произошло? Более или менее определенно можно сказать о юноше. В правой стороне его черепа зияет дыра, но, очевидно, он умер не от этого. Он был поражен в пятку, как Ахиллес. В стопу скелета воткнута стрела с костяным наконечником. Наверное, она была отравленной, а может, юного воина, как Ахиллеса, в младенчестве искупали в волшебном снадобье, случайно оставив уязвимой пятку, за которую его держала мать.
