Савелий Сендерович - Морфология загадки

Итак, загадочное описание, с одной стороны, рассчитывает на ссылку вне себя – на то она и загадка, которая ждет разгадки, а с другой, таит в своем строе отнесенность к некоторой независимой, имманентной смысловой области. Наше представление о зиянии в смысловой структуре феномена загадки начинает содержательно углубляться. Оно задает нам новую проблему.

Поставив вопрос о подчинении усилий по упорядочению мира загадки имманентному порядку исследования, в частности морфологически обоснованной классификации, мы оказываемся на пороге перехода от классификации к таксономии. Любой удобный способ размещения некоторого материала представляет собой классификацию. Хорошая классификация – это удобная кладовая, которую отличает четкость плана и компактность. Но классификация может быть навязана предмету, может пользоваться признаками поверхностными и даже случайными, если они ведут к удобной аранжировке многокачественного множества. Иное дело таксономия. Таксономия – это классификация, соответствующая внутреннему строю предметной области; она не только упорядочивает ее, но раскрывает естественный строй предмета. Правильное установление таксономических классов растений и животных – одно из величайших достижений в истории науки. И эта задача так сложна, что требует постоянной бдительности ученых; на каждом новом шагу взывает она к пересмотрам и поправкам. Открытие новых видов и подвидов то и дело ведет к обсуждению морфологических оснований выделения видов и подвидов. Априорной теории таксономии живой природы не существует. Таксономия живой природы возникла на основе и в сочетании с изучением морфологии организмов и формированием самой концепции организма. Организм же в свою очередь подразумевает то, как функции его частей сочетаются с формой и структурой целого. Так, передние конечности у человека выполняют совсем иные функции, чем у остальных млекопитающих и, соответственно, их малые морфологические отличия имеют повышенное значение. Словом, таксономия, морфология и понимание функций неразрывно связаны. Аналогичным образом таксономия загадки откроется нам там, где принципы классификации сольются с морфологическими представлениями, а морфология в свою очередь уточнится в связи с функциями целого и частей в этом целом.

Арчер Тэйлор – ученый, достигший больше того, на что он претендовал. По следам Леманна-Нитше он сделал следующий шаг в деле классификации загадки; при этом его классификация открыла перспективу перехода к таксономии, которая едва ли просматривалась в работе его предшественника.

Как и у Леманна-Нитше, классификационные усилия Тэйлора были направлены на практическую организацию того материала, из которого составилось собрание, появившееся под названием «English Riddle from Oral Tradition» (1951). То обстоятельство, что полторы тысячи англоязычных загадок в нем сопровождаются большим числом разноязычных и разнокультурных параллелей, свидетельствует в пользу того, что систематика Тэйлора может рассматриваться по крайней мере как возможность движения в универсальном направлении.

Сам Тэйлор дал характерную для его стиля скромную оценку своих усилий:

Организация собрания загадок связана с рядом трудностей. Старая алфавитная классификация по разгадкам или начальным словам разлучает близко родственные тексты и совершенно неприемлема. <…> Удовлетворительная система должна объединять загадки, описывающие предмет одинаковым образом, независимо от разнообразия разгадок. Я позаимствовал такую систему из аргентинского собрания Роберта Леманна-Нитше. Она пренебрегает разгадками, вспоминая о них разве что в виду вспомогательных функций. Фундаментальная концепция, на которой покоится загадочное сравнение, определяет место конкретной загадки. (Тэйлор 1951: 3)

Запомним это выражение «фундаментальная концепция, на которой покоится загадочное сравнение» – оно станет для нас ключевым.

На самом деле Арчер Тэйлор модифицировал систему Леманна-Нитше. С виду скромная, эта модификация существенно изменила угол зрения. Как и Леманн-Нитше, Тэйлор не нашел единого основания для своей классификации, и также, как тот, смирился с необходимостью опираться на два разных основания – где не срабатывало одно, действовало другое. Однако он сформулировал свои основания несколько иначе, так, что они оказались уже не совсем чужды друг другу. А еще важнее то, что саму свою систему классификации Тэйлор осмыслил как систему родства, а не только схему формальной упорядоченности. Это важно, потому что именно идея родства ведет от представления о жанре как условности к идее жанра как рода, живого генетического единства, и от формальной классификации к таксономии.

Тэйлор распределил все свое объемистое собрание загадок по 11 классам, которые распадаются на две группы. Первую группу составляют 7 классов, которые, подобно первым 4-м классам Леманна-Нитше, охватывают загадку, пользующуюся для описания загаданного предмета таким метафорическим предметом, который поддается классификации. Вот эти классы: I) нечто живое, II) животное, III) несколько животных, IV) человек, V) несколько человек, VI) растение, VII) неодушевленный предмет. Во вторую группу попадают загадки, метафорический предмет которых избегает опознавания и поэтому признаками классификации берутся типы несовместимых характеристик: VIII) перечень нестыкующихся сравнений, IX) несуразная форма или нескладные формальные функции, X) непонятная перемена цвета, XI) несовместимые действия. Эта группа подобна группе классов VVII у Леманна-Нитше: она опирается на типы характеристик предмета (а не на характер самого предмета), но признаки для выделения классов выбраны по-иному.

Важное отличие тэйлоровой системы от предшествующей появляется в 1-й группе классов на уровне подклассов, то есть на 2-м уровне классификации. Принцип выделения подклассов здесь такой же, что применен для 2-й группы уже на начальном уровне: классифицируются типы противоречивости, или инконгруэнтности, описаний. Там, где у Леманна-Нитше в 1-й группе на 2-м уровне классификация обращается к эмпирическим характеристикам метафорических предметов, там Тэйлор применяет структурный принцип, подобный тому, что он установил в своем морфологическом анализе загадки – инконгруэнтность высказывания. Пример загадки из 1-й группы тэйлоровых классов (IVII): Т3. What has head, / But no hair? – Pin (Что имеет голов[к]у, но без волос? – Булавка). Загадка классифицируется следующим образом: она относится к I) классу, охватывающему сравнения с живым существом, и к подклассу, определяемому некоторым инконгруэнтным соотношением: один член описываемого предмета присутствует, другой, который нормально предполагается сопутствующим, отсутствует. Таких типов инконгруэнтности вообще много, поэтому они не удобны для первичной классификации, удобны для этой цели типы метафорических предметов – их всего 7. Типы инконгруэнтности внутри каждого из этих классов по отдельности легче ограничить.

Иначе дело обстоит во 2-й группе, то есть в следующих 4 классах: тут у Тэйлора принципиальных расхождений с Леманном-Нитше нет, тут инконгруэнтные характеристики поддаются компактной классификации (Тэйлор распределил их всего по 4 типам), тогда как метафорический предмет, к которому они относятся, в своей неопределенности ускользает от предметной классификации. В этих условиях тип инконгруэнтности берется в качестве базового для классификации – он определяет начальный ее уровень. Таким образом, принцип, легший в основу выделения второй группы классов (VIII–XI), с самого начала является морфологическим. Пример загадки из второй группы классов: T1449. When it goes in, / it’s stiff and stout, / When it goes out, / It’s floppin’ about. – Cabbage (Пока он там, / Он крепок и прочен, / Оттуда достал, / А он вял. – Капуста). Ввиду того, что метафорический предмет здесь не ясен, класс определяется сразу по связанности казалось бы несвязанных характеристик места и состояния (IX).

Итак, принципиальный для загадки морфологический принцип классификации – инконгруэнтность загадочного описания – применен на 1-м уровне во 2-й группе классов (VIII–XI) и на 2-м уровне в 1-й группе классов (I–VII) – так что этот принцип оказывается пронизывающим всю классификацию Тэйлора. Таким образом, между двумя группами классов имеет место не полная разнородность, как у Леманна-Нитше, а относительное различие. За тэйлоровой классификацией просматривается следующая концептуальная матрица:

Эта схема демонстрирует следующие особенности классификации по Тэйлору: типы инконгруэнтности описания принимаются во внимание во всех классах; но для 1-й группы это происходит на втором уровне, а для 2-й группы – на 1-м; для 1-й группы исходным является 1-й уровень классификации, для 2-й группы – 2-й уровень.