«Квадратный круг», но не «круглый квадрат». Смысловая неправильность «круглый квадрат» и правильное по смыслу сочетание «квадратный круг» соотносятся как «деревянная железка», насмешливое определение бессмыслицы, и «железное дерево», нехитрое название очень твердой породы. «Квадратный круг» напоминает античную задачу квадратуры круга (к ней см. Розали Коули, Парадокс Возрожд., с. 319—21): построить квадрат, равновеликий данному кругу. Так и идея круглого числа старше идеи квадратного. Кружок это первая фигура, которую рисует ребенок. А переделывать квадратное в круглое значит, согласно поговорке mulare quadrata rotundis у Горация, переворачивать порядок вещей (Послания, 1.1.100; по Иоганну Виру, XVI век, это дьявол «изображает квадратное круглым» — А. Махов, Сад демонов, с. 239), что и делает философ своим превратным «круглым квадратом». Алексей Лосев Бибихину 29.4.1971: «„Круглый квадрат“. Я сказал что-нибудь? Сказал. А ты понял? Конечно понял. А соответствует это действительности? Нет. Не знаю.» И 13.2.72: «„Круглый квадрат“ — нелепо, но что-то мы здесь понимаем, — хотя бы то, что нелепо.» (Нач., 1994, № 2–4, с. 234 и 236). Сперва круг, потом «квадратный круг», вот мудрость, а «круглый квадрат» и «contradictio in adjecto» вместе с «законом тождества» А = А это философия как самонадеянное умствование, это отступничество от мудрости под названием любви к ней. В том же духе неправильное опускают руку вниз или вверх—предательская передача не нуждающегося в исправлении поднимают руку вверх или вниз у любимой Фрейденберг (Миф лит. древн., с. 532/763 и 76/101).
«Круглый квадрат» против «квадратного круга». Квадрат образуется если придать кругу, носителю полноты, четыре (прямых) угла, а угол иное место. Этот простейший «квадратный круг» связывает европейскую квадратуру круга геометров и алхимиков с индийско-тибетской мандалой буддистов; их уже сопоставлял Юнг, например в Психологии и религии, 2 сл. Но философ Хайдеггер, хоть у него и хватило чутья не заговаривать о поддельном «круглом квадрате», принял идею квадратного круга, eines viereckigen Kreises, за нелепость — Европейский нигилизм, гл. Метафизика и антропоморфия. Вероятно, «круглый квадрат» антиалхимического происхождения, он относится к алхимическому «квадратному кругу», «der quadriert Kreis», circulus quadratus (у Юнга там же — ЮСС 11.107 сл.; алхимик Михаэль Майер издал в 1616 трактат De circule physico quadrato, hoc est auro--), как опускают вверх Нины Брагинской к поднимают вниз Ольги Фрейденберг.
«Расти вниз» и «падать вверх». Возможно, смысловой переход «поднимать(ся)» > двигать(ся) надо понимать как переход от роста вверх на месте к движению вперед по пути, а ходьба это «управляемое падение». Противозначные синтетические сочетания «расти вниз» в загадке Что вниз вершиной растет? про сосульку (Заг., 504) и «падать вверх» у Ницше, nach oben — fallen: «Только человек сопротивляется направлению гравитации: ему постоянно хочется падать — вверх.»[29] — фрагмент лета-осени 1882 (НПС 7.1, с. 95, № 343), к таким «аналогическим» метафорам см. Взаимный перенос Б. Мильорини. Подъем и спуск, рост и падение, растение и вода, дерево и река; еще см. Топоров, «Стоять».
Кант об аналитичности и синтетичности (Критика чистого разума, 0.4):
Во всех суждениях, в которых мыслится отношение субъекта к предикату--, это отношение может быть двояким. Или предикат В принадлежит субъекту Л как нечто содержащееся (в скрытой форме) в этом понятии А, или же В находится вне понятия Л, хотя и стоит в связи с ним. В первом случае я называю суждение аналитическим, а во втором — синтетическим.-- Первые можно было бы также называть поясняющими, а вторые — расширяющими, так как первые своим предикатом ничего не присоединяют к понятию субъекта, а только разлагают его путем анализа на части, которые уже мыслились в нем (хотя и в смутной форме), между тем как последние присоединяют к понятию субъекта предикат, который вовсе не находился в нем и не мог бы быть извлечен из него никаким анализом.[30]
Как предикат относится к субъекту, так зависимое слово относится к главному слову сочетания, ср. определение в логическом и в грамматическом смысле. Об аналитичности и синтетичности словосочетаний уже говорилось, но иначе:
Атрибутивное сочетание, в котором атрибут выделяет признак, входящий в содержание понятия-основы, можно назвать аналитическим. В отличие от него сочетание, в котором атрибут присоединяется к основе в качестве нового элемента и ведет к образованию нового составного понятия, может быть названо синтетическим.
Аналитическое атрибутивное сочетание по сути дела представляет собой не сочетание понятий, а просто понятие с выделенным (подчеркнутым) признаком.
— Н. Годер, Лог. словосоч., с. 53. А. Горнфельд признавал эпитетами «лишь аналитические определения»; «определение, суживающее объем определяемого понятия, не есть эпитет» (Эпитет, с. 340).
Аналитическое сочетание и синтетическое. Аналитическое сочетание это полузначение — слово и рядом с ним отличие. Полузначение другого типа показывает не отличие, а род, например иметь значение вместо значить, и слово меняет не значение, а грамматический разряд. Еще два типа сочетаний: полное значение, оно же синтетическое сочетание, и этимологическая фигура, то есть род и отличие и ни род ни отличие. Толкование — аналитическое действие, это разложение слова на род и отличие (толковать: толочь), но род и отличие образуют синтетическое сочетание, метафору; толкование есть анализ через синтез. Только синтетическое сочетание может служить (собственным) значением слова, всякое толкуемое слово метафорично. «Интеллектуализм аристотелевской эстетики», который сказался в том, что Аристотель ценит метафору за познавательность (С. Аверинцев в примечании к Риторике, 1410b, — РИЕЛТ, с. 397), вышел из метафоричности, синтетичности человеческого познания. Пример метафоры «по аналогии» у Аристотеля: «чаша так относится к Дионису, как щит к Аресу, поэтому можно назвать чашу „щитом Диониса“, а щит— „чашей Ареса“»[31] — Поэтика, 1457Ь. Таков и кеннинг, метафора-загадка, по Снорри Стурлусону (Младшая Эдда, разд. Язык поэзии) состоящий «в том, что мы говорим „Óдин“, либо „Тор“, либо кто другой из асов или альвов, а потом прибавляем к именованному название признака другого аса или какого-нибудь его деяния. Тогда всё наименование относится к этому другому, а не к тому, кто был назван.»[32] Но точно так же образуется всякое понятие. Даже человекообразные обезьяны, обучаемые языку глухонемых, способны образовывать жестовые синтетические сочетания, например шимпанзе Уошо назвала двух лебедей «вода (водяная) птица», см. Ю. Линден, Обез. язык, 6. Чтобы выразить новое понятие, берется ближайшее к нему знакомое слово и прибавляется отличие нового понятия, отменяющее неявное собственное отличие слова; только потом, под пару этому синтетическому сочетанию появляется аналитическое сочетание слова с собственным отличием (как старые признаки выявляются в противопоставлении новым, разобрал И. Лакатош в Доказ. опров., 1.8: Образование понятий). Само сочетание «синтетическое сочетание» аналитично, а «аналитическое сочетание» синтетично.
К этимологической фигуре см. Вяч. Вс. Иванов в Этим. '67 (1969), с. 40–56. Ср. усилительные повторы из писем Ольги Фрейденберг Пастернаку: больная боль друг за друга — 7.8.1942, Ее особенность какая-то особая — 29.11.48, раскрытие всего смыслового смысла —11.4.54; глагольные примеры из более ранних авторов приводит А. Пеньковский, Глаг. действие, прим. 9 на с. 243 сл.
Синтетичность познания. Бахтин на четвертой лекции по философии Канта 25.10.1924 в записи Л. Пумпянского сказал (БФ, с. 241):
В познании дело идет о рождении суждения заново; синтетическое суждение есть учреждение связи нигде познанием не пред-найденной. Познание сплошь синтетично, анализ же есть только техника, анализ не есть характ<еристика> познания, аналитическое суждение вообще не есть суждение.
Ср. в черновом наброске Мандельштама к Разговору о Данте: «Ибо для нашего сознания (а где взять другое?) только через метафору раскрывается материя, ибо нет бытия вне сравнения, ибо само бытие есть — сравнение.» (СК, с. 161, № 25); к сравнению см. Простр, культуры В. Топорова, о мандельштамовской метафоре — Б. Успенский, Анат. метаф. «„Метафоризм“ — неизбежная стадия рождения новых значений, и чем глубже „метафорические“ захваты, тем фундаментальнее и напряженней, емче возникающее значение.» — Топоров, Случай *ĜEN-, с. 149. Вячеслав Иванов в связи с «остранением» Шкловского (О новейших теоретических исканиях в области художественного слова, 7 — ИСС 4, с. 645): «Пишущий эти строки думает, что из удивления родилась не одна философия, как учил за Платоном Аристотель, — но и поэзия. Это удивление, на его взгляд, есть переживание новизны синтетического суждения--» или синтетического словосочетания, добавим. О синтетичности термина говорит в Термине Флоренский.
